Любовь Рябикина

ДИКИЕ ГУСИ

Киноповесть

            …Крутой косогор, залитый солнцем, с яркими пятнышками сочной спелой земляники. Ромашки, качающие бело-желтыми головками на ветру. Голубые колокольчики с острыми листочками на тощих длинных стебельках с тонкими, покрытыми серебристым налетом листьями. Красная медуница и целые скопления кошачьей лапки: розовой, белой, желтоватой. Редкие пучки зеленой стрельчатой травы. Ярко-золотое молодило с сочными толстыми листочками, словно приклеенными к стебельку, возле ольховника на пригорке. А еще сверкающая под солнцем река внизу. Желтый песчаный противоположный берег, заросший кустарником и он, Александр Кудрявцев, тогда еще просто Сашка, бегущий по кромке воды.

Черные плавки словно перечеркивают тонкий загорелый силуэт. Беспричинная радость переполнила мальчишечью душу. Сверкающие брызги из-под ног вылетают веером. Мальки, спасающиеся от крупной рыбы на мелководье, шарахаются во все стороны серебристыми молниями. Вода кажется голубой…

            Кто-то чуть задел его плечо. Алекс, еще не проснувшись и не открывая глаз, автоматически выбросил вперед руки, стремясь достать противника и одновременно прикрыться. Последовал резкий разворот с положения сидя. Всего доля секунды, а он был уже на ногах. Кулак пронзил воздух. Вторая рука выброшенная для захвата тоже ничего не нашла. На раскрашенное лицо, из-за его резкого движения, упало несколько капель воды сверху. Они были холодными, довольно не приятными и удовольствия ему не доставили. Потекли по коже, оставляя ощущение сырости. Русский поспешил стряхнуть воду. В джунглях к утру и так похолодало.

Кудрявцев проснулся окончательно, услышав легкий шелест прыжка в сторону и открыв глаза. В метре застыла невысокая фигура в камуфляже. Раздался тихий смех и глуховатый шепот Кита, говорившего по-английски с жутким акцентом:

            — Не дергайся. Если бы кто-то чужой был, ты бы лежал уже дохлый. От Дюрье сигнал поступил, машина идет…

            Алекс выругался, мгновенно разозлившись:

— Черт бы тебя побрал, Кит! Сколько тебе говорить, прекрати подкрадываться! Что за дурацкая привычка к своим, как к врагам красться? Ведь пришибу когда-нибудь!

Японец чуть усмехнулся тонкими губами и от этого глаза стали практически не видны из круглых щек:

— А ты сначала поймай, Алекс-сан!

Когда он говорил «сан», это означало насмешку. Кудрявцев нахмурился. Ему вовсе не понравилась самоуверенность приятеля. В руках японца, словно из ниоткуда, появился длинный самурайский меч катана-синто. Блеснул в полумраке джунглей синеватым отсветом на клинке. Русский поморщился — снова будет море крови…

Кит страшно гордился своей принадлежностью к роду самураев. Старался, по возможности, придерживаться самурайских кодексов чести. Любил действовать мечом и часто повторял:

— Моему прапрапрадеду этот синто подарил сёгун Токугава Йэясу за храбрость! Йэясу стал родоначальником сёгуната Такугава. Моему синто больше четырехсот лет.

Все в отряде знали, что этот меч изготовлен после 1573 года, потому и зовется «синто». Он был вторым в группе японских мечей. Первая группа называлась кото. Их выковали до 1573 года. Но и его меч имел большую историческую ценность. Когда коммандос хотели подковырнуть Китано, то предлагали ему продать сокровище и устраивали торги, как на аукционе. Такеши терпел минуты две подобное безобразие, а потом «взрывался» и читал длиннющую лекцию, почему нельзя продать такой меч.

Оба направились к опушке, где в густых зарослях лиан и корней были заранее прорублены проходы. Здесь росла наиболее густая полоса светолюбивых растений, простиравшаяся метров на шесть вглубь леса. Со стороны открытых мест она казалась сплошной, но это было далеко не так. По крайней мере в трех местах проходили звериные тропы, где можно было пройти без особых усилий если уж не в полный рост, то пригнувшись. Растения висели над тропой, словно затейливая занавеска.

Несмотря на полумрак, царивший в густом лесу, коммандос все видели прекрасно. Долгая служба в подразделении «дикие гуси» научила видеть по-кошачьи. Выбрались на опушку и быстро огляделись, особенно тщательно оглядывая противоположный край. Машины еще не было, слышалось еле слышное гудение вдалеке. Китано решительно направился в сторону и начал забираться на высокое дерево, нависавшее над дорогой. Алекс проводил его взглядом.

У японца была прямо-таки любовь прыгать сверху. Причем делал он это словно кошка. Из любого положения приземляясь на ноги. Абсолютно бесшумно, черной тенью, падал в гущу противника, ошеломляя его своим неожиданным появлением и начиналась мясорубка. Раскрашенное полосами и пятнами круглое лицо и сверкающий меч наводили ужас даже на сослуживцев, не говоря о врагах. Тот просто терялся и замирал на короткое время, чем незамедлительно пользовался низкорослый противник.

Никто не рисковал приблизиться, пока Кит рубится. Пользовался он китаной виртуозно. Особенно любил спорить с новичками, что разрубит сигару и не заденет листка бумаги, на котором она лежит. Новички, как правило попадались, а Такеши получал приз в долларах. Обычно не более десяти. Дон временами ехидничал:

— Раз ты самурай, чего ты в «Диких гусях» забыл? Жил бы себе в Японии, в домике без мебели, писал стишки-танки, рисовал креветок с драконами и затачивал своим мечом карандаши…

Никто не знал, почему японец служит в «диких гусях», зато все замечали, что деньги его мало интересуют. Большинство служило в подразделении, чтобы заработать и даже не старались скрыть этого. Японец решительно не желал объяснять странности в своем поведении. Злился на слова американца, хоть и старался не показывать вида. По самурайскому кодексу чести проявлять чувства было нарушением, но времена меняются. Алекс частенько видел, как скулы японца бледнеют и начинают двигаться из стороны в сторону, выдавая раздражение.

Русский относился к умению Китано с уважением. С интересом следил за его тренировками и даже пытался повторять, взяв в руки обломок шеста. Такеши увидел неподдельный интерес в его глазах. Гордый тем, что смог заинтересовать искусством кэн-до сослуживца, он дал ему несколько уроков владения мечом. Алекс оказался понятливым учеником и уже через пару занятий повторял «уроки», фехтуя палкой и не делая ошибок.

Смит с усмешкой относился к кэн-до, считая меч пережитком прошлого и архаизмом. Подначивал японца, что тот не знает собственной национальной борьбы, а он, американец, изучил ее. Дон считал, что в совершенстве владеет айкидо и частенько хвастался тем, что трижды побеждал на подпольных чемпионатах боев без правил. Даже в отряд он умудрился протащить три красных шелковых ленты победителя, хотя это было запрещено. В его комнате на базе они гордо висели на стене над его кроватью. Ни Алекс, ни уж тем более Китано не стремились оспаривать гордое звание чемпиона, хотя оба про себя посмеивались над тщеславием приятеля.

Американец всегда был готов подраться и частенько сам нарывался на неприятности, затевая ссоры в барах. Русский и японец смотрели на выходки янки сквозь пальцы и не стремились остановить до тех пор, пока не появлялась местная полиция. Понимая, что служители закона слабо дерутся и раззадоренный дракой Дон может их крепко отволтузить, оба накидывались на американца и закручивали ему руки собственными ремнями. Давали слово полицейским, что наутро приятель сам явится в участок и утаскивали его с собой. Полковник Кшесиньский, когда они уходили в город, каждый раз предупреждал Дона:

— Смит, держи себя в руках. Мне надоело вытаскивать тебя из полицейских участков. Ты, конечно, прекрасный боец, но не стоит это проверять на местных. Однажды ты вылетишь из отряда. Ты меня понял?

Дональд кивал, но стоило ему выпить, слова начальника забывались мгновенно. Он начинал «искать приключений» на свою голову. Цеплялся к каждому входящему без всякого повода. В последнее время, едва они появлялись в баре, местные мужики исчезали из него еще до того, как Дон пропускал стаканчик. Американец не унывал, закрываясь в угловой комнате сразу с двумя, а то и с тремя девушками. Временами оттуда доносились крики, стоны, плач и мольбы. С каждым посещением женщин, желающих уединиться с неистовым янки, становилось все меньше. Проститутки не больно-то жаловали Смита и старались отказать под благовидными предлогами или, по примеру мужчин, исчезали из бара, не обращая внимания на ругань хозяина.

Китано на разговоры о его плохом знании стиля айкидо внимания не обращал. Похоже, что они не задевали его. Относился к янки со снисходительностью, стараясь не показывать этого слишком открыто. Алекс часто видел легкую усмешку на тонких губах японца. Узкие глазки слегка поблескивали. Не смотря на частенько начинавшиеся разногласия, трое не похожих продолжали приятельствовать. Они всегда находились неподалеку и не раз прикрывали друг друга.

Задание на этот раз предстояло не очень сложное. Надо было уничтожить груз кокаина, принадлежавшего наркокартелю «Кали» и забрать зашифрованный список с адресами крупных торговцев, работавших на наркобарона Хуана Родригеса в других странах, который, по сведениям разведки, должны перевезти в новую резиденцию, выстроенную в глубине джунглей. В грузовике везли компактное оборудование для подпольных лабораторий. Такая работа у «диких гусей» происходила не впервой и никто даже не нервничал. Все были уверены в успехе. На всякий случай капрал повторил задачу, собрав взвод.

Стояло раннее утро. Край солнца еще только показался из-за зеленого шатра. Было довольно прохладно, особенно в так и не просохшей за ночь одежде. Кое-кто поежился, принимая на себя порции воды сверху, сбрасываемые деревьями с острых, наклоненных к земле, листочков. Сезон дождей заканчивался. Под зеленым шатром бушевало обилие красивейших цветов всевозможних оттенков. Их объединяло одно — величина. Некоторые орхидеи невозможно было бы закрыть даже мужской ладонью. Со всех сторон орали птицы, доносился визг обезьян. Над дорогой, в ярко-синем небе, кружил стервятник, видимо чуя будущую поживу для себя.

Далекий, чуть слышный, гул мотора коснулся ушей. Взвод «солдат удачи» мгновенно разбежался по заранее выбранным позициям и застыл возле дороги, сливаясь с лианами, редколиственными кустарниками и пожухлой травой на обочине. За четыре года все привыкли к опасности и лишениям, так что колючки лиан и змеи казались чем-то обыкновенным, на что не стоило обращать большого внимания. Надсадное гудение приближалось. Все насторожились.

Из-за поворота показался большой крытый грузовик. Впереди по размытой от прошедших ливней дороге тащился открытый «джип» с тремя парнями в камуфляже на заднем сиденье, лениво оглядывавшие окрестности. За их спинами был установлен крупнокалиберный пулемет и торчало два больших тюка, перевязанных сверху полиэтиленом. На груди у всех висели российские Калашниковы. Впереди сидел красивый парень с бородкой-«эспаньолкой». Он  наверняка был старшим и его следовало оставить в живых.

Алекс, да и остальные, уставились на капрала Дюрье, распластавшегося на другой стороне дороги за густым колючим кустом. Разведка докладывала, что груз кокаина и список повезут на обычном «джипе», чтобы не привлекать внимания правительственных войск. В грузовике могло находиться оборудование и солдаты охраны. Сколько их прячется за зеленым тентом, никто не мог знать. Но отступать было поздно: Дюрье выбросил вперед руки, показывая охват.

Едва машины поравнялись, как со всех сторон на «джип» и грузовик молча устремились скрывавшиеся коммандос. Прямо на ходу запрыгнули в «джип» и кабину второй машины. Колумбийцы растерялись на долю секунды и это дало большие преимущества «диким гусям». Внедорожник был захвачен без единого выстрела. Парня с «эспаньолкой» скрутили, остальных уничтожили ножами. Грузовик остановился посреди дороги. Из-под брезента по нападавшим ударили автоматы, заставляя спецподразделение упасть на землю. Кто-то из «диких гусей» вскрикнул.

Кудрявцев заметил, как с дерева метнулась тень. Китано на лету прорубил в брезенте дыру и приземлился на ящики посреди кузова. Спрыгнул ближе к заднему борту, откуда отстреливались с десяток колумбийцев. Тент был отброшен наверх. Люди наркобарона обернулись, услышав сзади треск, но японец стоял уже рядом с ними с тускло сверкающей катаной. Меч взлетел вверх. Раздались душераздирающие крики и резкие отрывистые вскрики Такеши. Один из охранников попытался выпрыгнуть из грузовика, но меч лишь слегка чиркнул по его шее. Под колеса покатилась голова, а тело рухнуло в грязь. Кровь хлестала из перерубленных артерий и вен, растекаясь багровой лужей по земле.

Китано выглянул из кузова минуты через две. Легко спрыгнул на землю. Вышел из-за машины, вытирая чужой кепкой меч и снова пряча его в кожаные ножны за спиной. Русский смотрел на него. Почему-то эти движения напомнили Алексу сериал о «бессмертных». Только там главный герой был высок ростом и европейского типа, но этот низкорослый самурай наверняка превосходил по фехтованию на мечах того, киношного.

Все было кончено. Трое парней в «джипе» лежали мертвые и лишь красивый парень с бородкой валялся связанным около колеса автомобиля. Из-за удаленности от населенных пунктов в его рот не стали забивать кляп. Из «диких гусей» был легко ранен в ногу один. Сидел на ступеньке грузовика, стащив брюки до колен и перевязывал сквозное ранение. Остальные столпились вокруг внедорожника. Тюки распотрошили ножами и убедившись, что это кокаин, собирались сжечь. Дюрье старательно обыскал «джип» и кабину грузовика, стараясь найти необходимые списки. Перетряс все найденые бумаги, но так ничего и не нашел. На всякий случай забил найденные документы в карман.

Двое парней сцеживали бензин в канистры, когда приблизился Такеши с самым невозмутимым лицом. Все посмотрели на него. Никто, даже капрал Дюрье, не спешил подойти и заглянуть в кузов грузовика, хотя навидались всякого. Капрал спросил:

— Кит, там что-то есть?

Японец, понимавший, что им не хочется заглядывать в залитый кровью кузов, чуть улыбнулся тонкими в ниточку губами:

— Загляните, капрал…

Дюрье разозлился:

— Я тебя конкретно спрашиваю! Отвечать!

Такеши усмехнулся еще более откровенно. Он прекрасно знал, что наказания все равно не будет:

— Кроме оборудования, там стоит огромный железный ящик, типа сейф.

Дюрье присел перед пленником:

— Что в ящике? У кого ключи?

Парень понимал, что молчать бессмысленно и ответил на ломаном английском:

— Алмазы и доллары. Нам приказано перевезти их в бунгало. Ключ у сеньора Родригеса.

Капрал чуть шевельнул пальцами. Пятеро «диких гусей» направились к грузовику. Увидев обезглавленный труп, передернули плечами, пытаясь не глядеть на отрубленную голову с вытаращенными от ужаса глазами, валявшуюся чуть дальше. Мигом оказались в кузове, стараясь не испачкаться. Восходящее солнце высветило залитый кровью кузов и безголовые тела, валявшиеся на ящиках и досках. Черный квадрат ярко выделялся на фоне светлой фанеры, покрытой багровыми брызгами. Металл тоже оказался залит кровью. Дон выругался:

— Вот чертов япошка! Снова головы рубил! Вот его и заставить сейф вскрывать. Мужики, давайте его на землю сбросим? Здесь же встать негде, одна кровь!

Через минуту металлический ящик столкнули на раскисшую землю. На окровавленных досках кузова появилась светлая широкая полоса. Люди не захотели поднимать тяжелый металлический ящик. Он забился углом в грязь и застыл. Внутри что-то сильно грохнуло. От этого резкого звука птицы на ближних деревьях замолчали. Дюрье недовольно оглянулся:

— Потише нельзя? Утром все звуки, сами знаете… — Снова обернулся к пленнику:  — Где шифрованные списки?

Парень покачал головой:

— У меня их нет.

Он явно знал о чем идет речь, а следовательно являлся доверенным лицом наркобарона. Это был его прокол. Дюрье схватил колумбийца за грудки. Поднял рывком на ноги и увидел выпавший черненький пульт с мигавшим красным огоньком. Рявкнул, давя каблуком это чудо техники, хотя и понимал, что опоздал:

— Своих вызвал? Через сколько они сюда прибудут? Говори, сука! Где списки? Иначе пожалеешь, что на свет родился!

Красавец покачал головой:

— Их у меня нет и не было. Я не знаю, где они. Люди сеньора Родригеса скоро будут здесь.

Капрал почувствовал ложь и прошипел:

— Сейчас ты все вспомнишь! Дон, поговори с парнем. У тебя пять минут…

Алекс поморщился, отходя в сторону. Смит применял болевые приемы, походя ломая пленникам кости и не прилагая для этого никаких усилий. Это было его коньком. Даже во время тренировок американцу ничего не стоило причинить боль одному из своих. И когда сослуживцы начинали возмущаться, усмехался с довольным видом, потирая кисти.

Кудрявцев еще раз старательно обыскал автомобиль, содрав накидки с сидений и сами сиденья. В ответ на вопросительный взгляд командира, который надеялся на чудо, отрицательно покачал головой. Дон приблизился к пленнику. Оглянулся на русского и попросил:

— Алекс, подержи его немного в вертикальном положении…

Кудрявцев отказался:

— Дон, я не палач, ты же знаешь. Принимать участие в твоих экспериментах по искалечиванию тел не собираюсь. Попроси Песко, он любит…

Отошел в сторону, поймав ухмылку приятеля. Тот почему-то считал его слабаком, так как русский никогда не принимал участия в пытках. Зато себя он считал настоящим крутым мужиком, не упуская возможности показать это остальным. Смит крикнул:

— Песко, работа есть! Подержи этого парня…

Испанец с готовностью подошел к колумбийцу. Взглянул на красивое лицо молодого парня и провел рукой по щеке, причмокнув губами. Парень дернулся в сторону. Алекс сплюнул: иногда Песко не гнушался изнасиловать даже мужчину. Испанец подтащил пленника к молоденькому дереву и обхватил сзади за связанные локти. Дон не спеша подошел и молнией выбросил руку вперед. Первый удар пришелся в плечо. Раздался хруст. Пленник дико закричал. Из глаз покатились крупные слезы от боли. Дюрье, стоявший рядом и спокойно наблюдавший за истязанием, спросил:

— Говорить будешь? Рассказывай! Это только первая сломанная кость. Дон умеет работать. Где списки?

Парень молчал. Второй удар под ребра заставил его согнуться и глухо застонать. Песко ухмыльнулся, удерживая его у дерева и не давая упасть. Испанец тяжело дышал от радости. Ноздри тонкого носа заметно подрагивали. Смит ласково улыбнулся, приготовившись ударить несчастного еще раз. Сквозь стоны послышалось:

— Списков у меня нет. Они отправлены вчера с обычной почтой…

Дюрье разочарованно пожал плечами:

— Вот так-то бы сразу. Ладно, кончайте его…

Алекс увидел, как заулыбался испанец, переглянувшись с американцем. Дон кивнул и Песко поволок парня в кусты. Кудрявцев знал, что это означает: вначале его изнасилует Песко, а потом пленник станет манекеном для отрабатывания ударов. И все это будет происходить на глазах взвода. Большинство будет равнодушно смотреть в сторону, а кое-кто изподтишка наблюдать за истязанием. Однажды русский уже видел подобное.

Красавец видимо понял, что сейчас с ним произойдет и оглянулся, рванувшись в сторону из державших его рук. Испанец, удерживая, нарочно сгреб его за сломанную ключицу и пленник вскрикнул, упав на колени. Кудрявцев поймал измученный, полный отчаяния, взгляд. Медленно повернулся. Не сводя глаз с черных, словно маслины, зрачков, словно во сне достал и метнул нож. Тот легко вошел в сердце пленника. Красавец успел благодарно улыбнуться и обмяк. Ошеломленный Песко отпустил труп. Посмотрел на мертвое тело и прошипел:

— Весь кайф сломал, сука!

Столпившиеся «дикие гуси» наблюдали за начинавшейся ссорой. Алекс спокойно подошел и выдернул свой нож. Обтер его полой куртки убитого парня и снова забил в ножны. Наклонился, прикрывая ладонью распахнутые глаза. Презрительно посмотрел на испанца:

— Заткнись! В отряде всем известно, что ты любишь мучить и смотреть на страдания человека. При этом ты кончаешь, словно с бабой побывал. И насиловать мужика для тебя не впервой…

Горячий испанец, сжав зубы, кинулся на него, выхватив нож. Русский ждал этого и легко отскочив в сторону, встретил его коротким хуком, а затем, ловко ухватив за кисть и ногу, швырнул в сторону. Песко ничего не успел противопоставить ему, грохнувшись в грязь в полный рост. Мигом вскочил на землю, готовясь снова напасть. Его смуглая рожа, облепленная густой жирной грязью, буквально сверкала от ярости оскалом белых зубов и белками глаз. Кудрявцев процедил, выхватывая штык:

— Давай, пидер! Нападай! Только на этот раз я тебя убью!

Дюрье, все это время с интересом наблюдавший за происходящим, понял, что сейчас в его взводе действительно произойдет убийство и остановил сходившихся противников резким окриком:

— А ну, оба успокоиться! Сматываться пора, а не драки устраивать. Силы нам понадобятся, чтобы ускользнуть…

Издалека ясно доносилось надсадное гудение моторов. Взвод замер. На этот раз машин было много и они приближались быстро. Капрал выругался, поняв собствнную оплошность:

— Мать твою! Мужики быстрее. Грузите наркотик в грузовик и поджигайте. Это по наши души. Что там с сейфом?

Китано выглянул из-за кузова:

— Верхний ящик вскрыли, но там еще один. Замок сложный, надо рвать.

Дюрье выругался вполголоса:

— Времени нет! Кит, его унести можно?

— Да. Вдвоем легко. Даже одному можно.

— Тогда на плечи и вперед. Они уже в паре миль от нас…

Через минуту грузовик горел. Черный жирный дым поднимался к небу, где все еще кружил кондор. Дон поравнялся с Алексом и резко спросил:

— Ты чего взбесился сегодня?

Русский, не повернув головы, зло ответил:

— Ничего…

Отряд «диких гусей» уходил по джунглям, унося пылевлагонепроницаемый сейф с алмазами на сумму более одиннадцати миллионов баксов и шестью миллионами долларов, только они об этом еще не знали. Следом, буквально наступая на пятки, шли три сотни обученных головорезов, которых отправил на их уничтожение дон Родригес. Все они родились и выросли в Колумбии, знали местность и природные особенности. Шли широкой цепью в два ряда. Обыскивали наиболее густые заросли, просто расстреливая их. Патронов не жалели.

«Диких гусей» спасала только подготовка и умение приспосабливаться к любым условиям. Пот тек по лицам потоком, смывая качественную камуфляжную краску. Листья деревьев и кустарников задевали по коже, работая «ершиками». Через пару часов от раскраски не осталось и следа. Лица посветлели. Около десяти утра взвод вынужден был принять бой. Боевики все теснее сжимали полукольцо и попытались загнать коммандос в непроходимое болото. Капрал вовремя понял их планы. Пришлось прорываться вправо. Семь человек, по приказу Дюрье, остались прикрыть отход остальных.   

            Часть головорезов кинулась за уводившими в сторону, но остальные упорно продолжали преследовать капрала и четырех мужчин с ним. По-видимому у них имелся опытный следопыт. Ничего не оставалось делать, как повернуть вслед за прикрытием. Повсюду раздавались очереди, команды и ругань на испанском. Временами ее прерывал исковерканный русский мат, который добрался даже в джунгли. Среди серых древесных стволов мелькали пятнистые камуфляжи. Возвращаясь в сторону дороги, «дикие гуси» часто натыкались на трупы и, если появлялась возможность, старались забрать лежавшее оружие с собой. Боеприпасов становилось все меньше, а времени, чтобы сделать ловушки, не было.

Через час от взвода осталось только пять человек. Остальные погибли. Собранная наркобароном армия понесла значительные потери. Горячая колумбийская кровь требовала мщения. Бандиты начали терять чувство страха и наседали все сильнее. «Диким гусям» никак не удавалось оторваться от преследования. Короткие очереди раздавались практически без перерывов.

Капрал Дюрье часто поглядывал на небо, стараясь разглядеть спасительный вертолет, который должен был забрать их еще полчаса назад. Они кружили по заветному квадрату, стараясь не выходить за его пределы. Делать это становилось все труднее. Противник начал догадываться, что именно здесь находится место, куда должны прибыть вертолеты и теперь оставлял небольшие засады повсюду. Коммандос приходилось замедлять шаги и оглядываться, прежде чем выйти на открытое место или перебежать от зарослей к зарослям.

Алекс, Дон и Кит старались не терять друг друга из виду, то и дело оборачивались и разыскивали знакомые очертания среди деревьев. Неожиданно рация запищала. Капрал дернулся, торопливо включив наушники и на ходу отстреливаясь от неожиданно возникших справа шести колумбийцев:

— Черт бы вас побрал, полковник! От взвода осталось пятеро! Списков там не было! У нас на хвосте не менее трех рот боевиков Родригеса. Где вертушка?

Сухой бесстрастный голос произнес:

— Подбита ракетой на подлете к вам. Выбирайтесь самостоятельно. Каждый за себя. Постарайтесь не сдаваться…

Кшесиньский отключился, не дожидаясь ответа. Видимо боялся, что его запеленгуют. Дюрье грязно выругался. Он не успел сообщить полковнику о ценностях. Крикнул:

— Каждый за себя! Вертушки не будет! Бросай ящик! Черт с ним!

Сразу метнулся в сторону, скрываясь за зеленой завесой лиан. Песко, тоже остававшийся в живых, метнулся в другую сторону. Кит, Алекс и Дон на долю секунды растерялись от такого дикого нарушения всех кодексов чести. Командир кидал их вместо того, чтобы прикрыть. Американец неожиданно взвыл и рухнул на бок, роняя сейф, который тащил все это время. Он был самым здоровым и по конфигурации и по весу. Русский кинулся к нему с криком:

— Дон!

Японец оглянулся. Алекс закидывал здоровенное тело Смита на плечи, собираясь тащить на себе. Дональд не желал расставаться с сейфом, продолжая сжимать узкую тонкую ручку в широченной ладони. Закон выживания подсказывал Китано, что ему надо убегать, плюнув на всех, но кодекс чести самурая требовал, чтобы он остался с друзьями и принял смерть без страха. Такеши раздумывал секунду, глядя на спасительные заросли, затем крикнул:

— Алекс, уноси его, я прикрою!

Кит прекрасно понимал, что ему самому американца не унести. Зато он мог сражаться. Выхватил меч из ножен и застыл за высоченным деревом с серой корой, почти сплошь увитой лианами. Раздумывать было некогда. На еле заметную тропу вымахнуло сразу более полутора десятков противников. Кудрявцев чуть-чуть опередил их, скрывшись за поворотом. Японец появился, словно привидение, когда головорезы уже пробегали мимо. Колумбийцы застопорили движение, натыкаясь друг на друга и это дало Китано возможность «влететь» в средину небольшого отряда. Стрелять стало невозможно.

Смертоносный сверкающий меч в считанные секунды отправил к праотцам шестерых черноволосых мужчин, срубая головы, словно коса траву. Пальцы мертвецов, застывшие на курках автоматов, нажали на них в последнее мгновение жизни. Уже мертвые падавшие тела уложили на землю еще троих соплеменников и продолжали стрелять в землю, пока патроны в магазинах не закончились. Лицо Такеши оставалось бесстрастным. Даже его обязательных резких выкриков на этот раз не было. Он дрался молча.

Лишь пять колумбийцев успели среагировать на нападение и попадали на землю, не обращая внимания на муравейник с огромными коричневыми муравьями, которых в этих местах звали муравьями-убийцами. Они уткнулись лицами в коричневую прель, понимая, что это единственный способ выжить. Китано хватило нескольких секунд, чтобы скрыться в зелени так же неожиданно, как и появился. Вслед зазвучали запоздавшие выстрелы. Пули с сырыми, смачными, шлепками впивались в отсыревшие, размокшие от дождей и влажности деревья, толстые плети лиан. Листья и цветы дождем посыпались вниз. Сквозь густую поросль пули прорваться не смогли.

По следу Такеши кинулось около полусотни колумбийцев, но тот вовсе не собирался их дожидаться. Вместо того, чтобы бежать по земле, он в считанные секунды вскарабкался на дерево, стараясь не оставлять следов и, цепляясь руками за лианы, словно Тарзан, начал перебираться по довольно опасным «обезьяньим мостикам» с дерева на дерево…

Алекс проволок приятеля метров двести, не замечая, что Дон продолжает держать ящик. Сейф, во время поворота, пребольно стукнул его по ноге. Кудрявцев едва не упал. Сразу повернул голову:

— Черт возьми, Смит! Брось проклятый ящик, ты и так более трехсот фунтов весишь! А с ним и все четыреста будешь. Может быть, найдя этот проклятый сейф, они отстанут от нас?

Американец прохрипел за его спиной:

— Алекс, здесь такая сумма, что нам троим на целую жизнь хватит!

— Все равно его бросить придется! Деньги можно заработать, если ты не мертв!

Смит невесело усмехнулся:

— Тогда брось меня вместе с ним! Я не расстанусь с такой огромной суммой. Это же Майами с солнечными пляжами, красотки, хоть каждый день меняй! Красивая жизнь! Родителям смогу купить магазинчик. Мать давно мечтает!

Кудрявцев сбросил Дона у широколиственного дерева. Посмотрел на вцепившуюся в ручку сейфа намертво огромную лапищу американца. Понял, что тот с ним действительно ни за что не расстанется. Тяжело дыша и обливаясь потом, присел на корточки рядом. Выдохнул:

— Тогда давай спрячу… Не дотащить! Слышишь, приближаются…

Смит подтолкнул ему сейф:

— Давай, Алекс, только быстро!..

Забросив металлический ящик на плечо, русский, пригнувшись под тяжестью, скрылся между деревьями. Американец подумал: «Черт, зачем я это сделал? Он спрячет, а ведь я найти не смогу…». Тяжело вздохнув, поглядел вслед Алексу, а затем решил осмотреть пулевое ранение. Разрезав брючину длинным острым мачете, склонился над небольшой ранкой, находившейся почти у бедра. Сразу сообразил, что кости не задеты. Отверстие было сквозным и весьма болезненным. Кровь продолжала сочиться, хотя брючина и так была мокрой до самого низа. Вытащил из сумки на боку небольшой тюбик со специальным медицинским клеем, выдавил капельку на рану, не смывая кровь. Заклеил пластырем и принялся перебинтовывать, морщась от ноющей боли…

Кудрявцев остановился в сотне метров. Быстро осмотрел ящик со всех сторон, чтобы убедиться, что он нигде не пробит. Обнаружил с десяток серебристых отметин от пуль. Вспомнил, что Смит нес его на спине и подумал: «А ящичек-то Дону жизнь спасал. Не зря он его тащил». Огляделся вокруг. Одно из деревьев, сплошь увитое лианами и стоявшее лишь благодаря ползущим растениям, зацепившимся за соседние стволы, привлекло внимание. Его вершина была гола и суха. Алекс быстро раздвинул заросли возле ствола и зашвырнул тяжелый сейф туда.

Огляделся вокруг, запоминая местность. На всякий случай, снова раздвинул заросли и воткнул в толстый ствол лианы обыкновенный тесак с собственными инициалами. Нож когда-то принадлежал деду, воевавшему с немцами и добытому в бою. На кончике рукоятки виднелась фашистская свастика. Автоматически замаскировал следы и вернулся к американцу.

Он выскочил к съежившемуся в зелени Смиту, словно чертик из коробочки. Приятель шарахнулся в сторону, подтягивая автомат. Русский поднял руку, успокаивая. Дон облегченно вздохнул, увидев знакомое лицо:

— Черт возьми, Алекс, я чуть тебя не пришил!

Китано выпрыгнул из кустов через мгновение после его появления. На этот раз в заросли шарахнулись оба. Кит довольно ухмыльнулся. Не обнаружив сейфа, спросил:

— Деньги бросили?

Дон, попытался встать, ухватившись руками за лиану. Морщась от боли, ответил:

— Алекс спрятал…

Со всех сторон звучали мелодичные возгласы на испанском. С минуты на минуту их могли обнаружить. Нужно было срочно уходить с этой неприметной тропы. Кудрявцев вновь взвалил Смита на плечи. Сгибаясь под тяжестью, кинулся к кустарнику. Такеши посмотрел на русского, затем оглядел заросли и снова скрылся за зеленой завесой, махнув оглянувшемуся Алексу рукой — «уходи». Японец понял, что русский не бросит раненого американца, а он не сможет кинуть их обоих. В душе появилось безразличие к жизни. Он теперь не боялся смерти и собирался принять последний бой. Меч не дрожал в его руке и когда противник поравнялся с убежищем, где он мог бы затаиться и переждать, Китано выскочил из зелени лиан.

Головы слетали одна за другой. Колумбийцы даже вскрикнуть не успевали. Маленький японец метался среди них демоном смерти. Он рубил и рубил, не чувствуя, как чужая кровь заливает его лицо, одежду, руки, стекает по мечу. Очереди проносились мимо него. Временами настолько близко, что японец чувствовал кожей горячий поток воздуха. От вида слетающих голов, отрубленных рук и фонтанов крови, боевики промахивались раз за разом, хотя выстрелы звучали без перерывов.

Узкие глазки успевали заметить каждое движение. В его сторону, с маленького расстояния, практически в упор, прозвучала короткая очередь. Такеши успел упасть на землю, располовинив стройного красивого парня в форме болотного цвета, оказавшегося рядом. В ответ на очередь метнул нож. Короткий острый клинок легко вошел в грудь стрелявшего. Боевик выронил автомат. Схватился обоими руками за рукоятку и рухнул, нелепо подвернув ноги.

Все это запечатлелось в памяти японца, словно кадр из фильма уже в тот миг, когда он, вскочив на ноги, коротким броском преодолевал расстояние до спасительных зарослей. Упав на бок, сразу перевернулся и откатился в сторону. Вскочил, бросившись по джунглям дальше. За его спиной разорвалась граната. Несколько осколков пронеслось поблизости, впрочем не причинив вреда. Вслед звучали очереди и разъяренные крики. Китано почувствовал, что добился своего. Преследователи забыли о его друзьях и теперь неслись за ним, как угорелые. Слишком многих из них отправил на тот свет самурайский меч. Такеши бежал и бежал.

Он и сам понимал, что оставляет за собой слишком много следов, по которым его легко мог найти даже не опытный юнец. А те, кто шли за ним, имели не малый опыт. Японец хотел немного оторваться от «гончих», а уже затем начать маскировать следы. Китано понимал, что люди наркобарона захотят взять его живым и будут преследовать, не останавливаясь ни на секунду. Он автоматически стал «лисой».

В голове мелькнула интересная идея и он ухватился за спасительную мысль. На ходу достал из жилета последние оставшиеся гранаты, но потом решил повременить. Вел за собой перекликавшихся боевиков, с горечью констатируя факт, что те приближаются слишком быстро, а он уже устал. Бежал еще около часа, ломая себя и покачиваясь на бегу. Ноги дрожали. За все это время ни на кого не наткнулся, зато узнал, что его начали охватывать с трех сторон. Быть окруженным Такеши не собирался. Метнувшись вперед со всей доступной скоростью и собрав оставшиеся силы на этот рывок, он сумел опередить преследователей метров на триста.

Боевики шли за ним, как приклеенные. По дороге тщательно обыскивая и расстреливая каждую заросль, но совершенно не смотрели вверх. Они и предположить не могли, что лиса может в коротенький миг превратиться в обезьяну. Китано аккуратно повесил гранаты на уровне груди, соединив их проволочкой и протянув ее по нависавшей над тропой тоненькой лианой. Таких веточек вокруг было полно и они не могли привлечь внимания. Пробежав метров десять вперед, начал быстро маскировать следы, старательно оглядывая окрестные деревья. Наконец заметил то, что искал. Несколько деревьев стояли друг от друга почти на равном расстоянии. Все они соединялись между собой переплетенными  лианами.

Японец легко проскочил между перевитых плетей, практически не оставляя следов и начал карабкаться наверх. Получалось очень ловко. Уже через несколько минут он был на высоте примерно третьего этажа. Проверив мостик из лиан на прочность и цепляясь за ветви, перебрался на следующее дерево. Но тут его поджидал неприятный сюрприз. На сучке лежал крупный удав. Он был не меньше пяти метров. Шкура в зеленовато-коричневых пятнах слегка поблескивала. Мускулы переливались под кожей, волнами пробегая по гладкому телу. Неподвижные глаза смотрели на человека, а язык ежесекундно выстреливал из пасти. Обойти змею было нельзя.

Китано замер на месте, поглядывая назад. Становиться обедом он не собирался. Понимал, что преследователи, выскочив из-за деревьев, обязательно заметят его и все же не трогался с места. Удав между тем готовился к броску. Он был голоден и змею вовсе не смущал факт, что человек крупная добыча. Японец медленно вытащил меч, с трудом удерживаясь на качавшемся мостике. Сталь рассекла воздух в момент броска рептилии. Голова змеи скрылась в зарослях внизу, а на японца попала струйка змеиной крови. Пятнистое тело конвульсивно сжалось и полетело вниз, тяжело рухнув в заросли.

Человек мгновенно перебрался на то место, где лежал удав, затем начал торопливо перебираться на следующее дерево. Когда он перебирался на шестое дерево, сзади прогремел взрыв. Следом раздались крики и стоны. Кто-то орал не переставая ни на секунду. Японец поглядел в ту сторону. Рубанул мечом по одной из лиан. Ухватившись за нее, словно за веревку, скользнул вниз и скрылся в зарослях на земле, бросившись бежать направо. Он помнил, где оставил друзей…      

Алекс тащил Дона около полукилометра. Обессилев, упал на землю. Глотал воздух широко открытым ртом и хрипло дышал. Камуфляж можно было выжимать. В шнурованных высоких ботинках на мягкой резиновой подошве хлюпало. Подошвы ног горели от усталости. В висках постукивало от нечеловеческого напряжения. Побледневший от потери крови Смит, посмотрел на русского:

— Алекс, уходи один. Тебе все равно не дотащить меня по джунглям. — Вытащил из непромокаемого нагрудного кармана пачку документов и фотографии. — Перешли это родителям в Майами. Адрес ты знаешь. Извини, что порой, как сволочь вел себя…

Кудрявцев прохрипел, обрывая его разглагольствования:

— Заткнись, Дон! Вместе выйдем. Вот отдохну и дальше отправимся. Скоро Кит присоединится…

— Убили нашего самурая. Ты же сам видел, сколько их шло. Не надейся на его возвращение. У меня тут штук пять гранат осталось и пара двоек. Так что жизнь задешево не продам. Уходи! Спасибо, что не бросал, а сейчас я сам тебя прошу — уходи!

Алекс сел. Сняв фляжку с пояса, сделал пару глотков. Протянул Смиту:

— Дурак ты, Дон! Такеши их за собой увел и он не из тех, кого легко шлепнуть. Так что заткнись. Мы вместе три года и я не собираюсь расставаться так просто… — Русский неожиданно встал: — Смотри, Дон, палка точь-в-точь клюка подмышку! Сейчас мы ее срубим…

Через минуту в руках Алекса имелся крепкий костыль. Потом срубил еще один. Помог приятелю подняться. Опираясь руками на палки, американец медленно заковылял по тропе. Кудрявцев шел за ним тщательно маскируя следы. Они продвигались не спеша, но русский не торопился. Крики преследователей давно стихли вдалеке и за ними никто не шел. Пару раз Алекс смотрел на компас, встроенный в рукоять ножа и сверял направление. Куда они идут, он и сам не мог бы сказать точно. До замаскированной в джунглях базы «диких гусей» было больше двухсот километров. Неожиданно в голову пришла интересная идея:

— Дон, когда Кит догонит нас, стоит выбраться в какой-нибудь поселок. Стянуть рацию и машину. Может полковник все же пришлет вертолет?

Смит думал несколько минут. Потом мрачно сказал:

— Не пришлет. Решит, что ловушка. Кшесиньский, сам знаешь, осторожен. Решит, что мы в плену и сломались. Надо выбираться самим. Мне в последнее время вообще кажется, что он стремился от нас избавиться…

Алекс вздрогнул, оглядываясь вокруг и прислушиваясь:

— Почему ты так думаешь?

— Раньше мы после каждой операции пару недель отдыхали, а в последнее время все остальные отдыхают, а у нас уже третье задание за месяц. Жаль, что Дюрье погиб, думаю, он мог бы кое-что прояснить…

Они долго шли молча, сберегая силы, каждый думал о своем. Часа через полтора решили присесть и отдохнуть. Уселись на рюкзаки, так как на землю садиться было опасно. Слишком много различных паразитов сновало в прели. Смит не жаловался на раненую ногу, хотя русский видел, что ему больно. Американец молча размотал влажные от крови и воды бинты. Клей, нанесенный на окровавленную рану, не помог. Надо было предварительно смыть влагу. Осмотрел ранку. Тщательно протер куском сухого бинта. Снова капнул клея и вновь забинтовал свежим бинтом. Огляделся вокруг:

— Проклятые джунгли! В них только тем макакам жить, что нас гонят, словно зверей. Сырость, жара, москиты! Господи, как мне это надоело!

Дональд сплюнул в сторону и замолчал. Русский неожиданно прервал молчание:

— А мы и есть звери. Черт побери, ведь это мы пришли сюда. Убиваем, нападаем из засад! Знаешь, вот закончится контракт, новый я уже не заключу. Навоевался. Хочу пожить спокойно. Денег достаточно. Куплю дом, открою небольшой спортклуб или секцию при школе. Начну обучать пацанов рукопашному бою. Чтобы смогли постоять за себя, если туго придется. А ты, что будешь делать?

Смит вздохнул:

— Честно сказать, тоже надоело шкурой рисковать. Но с сопляками возиться не по мне. Открою ресторанчик или бар. Найду себе горячую красотку. Их в Майами много приезжает. Хоть каждый день меняй! Куплю квартирку или ранчо на побережье. Стану по вечерам сидеть на веранде со стаканчиком виски и смотреть на океан…

Он мечтательно улыбнулся и снова вздохнул. Из зарослей раздался голос Китано:

— Пока вы тут мечтали, я вас мог бы не один раз убить. Тот, кто забывает о смерти, становится не внимательным, не осмотрительным и беспечным…

Оба несказанно обрадовались вылезавшему японцу. Алекс, не особо церемонясь, обхватил маленького самурая за пояс и притиснул к себе:

— Кит! Ты живой! Я так рад тебя видеть! Снова цитата из кодекса?

Такеши было приятно, что друзья встречают и они беспокоились за него, но он не показал вида. Похлопал обоими руками по плечам русского:

— Алекс, я же не женщина! Что ты меня тискаешь?

Кудрявцев поставил японца на землю. Оглядел со всех сторон:

— Ты даже не ранен! Здорово!

Такеши присел на корточки. Не торопясь, достал фляжку. Глотнул, оглядевшись вокруг:

— Дону не дойти. Нам нужна машина и хорошо бы с рацией…

Алекс посмотрел на компас в рукоятке ножа:

— Тогда может вернемся к месту засады прямо сейчас? Машины там стоят, дожидаются хозяев.

Смит запротестовал:

— Нельзя идти к машинам! Это верная смерть. Наемники наверняка повернули назад, поняв, что Кит ушел. Мы с ними нос к носу столкнемся. Будь я в порядке, рискнул бы, но сейчас не стоит. Хотя идти к дороге надо обязательно. Вот тут ты прав. Повторного нападения на том же месте никто не ожидает, но ждать придется другую машину. Я так считаю.

Китано согласился с американцем:

— Все верно. Сунемся сейчас, неминуемо столкнемся. Боеприпасов мало и нас всего трое. Проклятый Песко удрал вместе с капралом. Надо дождаться, когда уедут…

Кудрявцев предложил:

— Тогда я иду на разведку. Ты, Кит, уже набегался. А я в норме. Замаскируйтесь где-нибудь и ждите…

Алекс скрылся в зарослях. Озираясь во все стороны и прислушиваясь, постоянно держа палец на спусковом крючке автомата, он медленно шел вперед, маскируя следы. Чем ближе подходил к дороге, тем больше было следов пребывания человека в этих тропических дебрях и тем меньше можно было опасаться, что тебя обнаружат по следам. Несколько раз видел тоненьких ярко-зеленых змеек с плоскими широкими головами и старательно обходил их стороной. Укус такой твари был смертелен, если не принять мер. Русский страшно не любил змей и каждый раз думал о них с содроганием, несмотря на несколько пузырьков противозмеиной сыворотки в аптечке. Со всех сторон неслись истошные крики птиц, сидящих на вершинах. Хохот обезьян, недовольных вторжением людей в их владения. Один раз до него донесся далекий рев ягуара. Видимо, что-то или кто-то потревожил ночную кошку.

На первый труп сослуживца наткнулся неожиданно, выглянув из-за ствола, хотя и готовился к этому. Это был смуглокожий араб из их группы по кличке Абу. Быть может это было именем, никто толком не знал, кроме полковника Кшесиньского. Стройное тело раскинуло руки по тропической зелени, словно силясь обнять ее. Щеку уже начали объедать каких-то три зеленоватых крупных жука. Автомат валялся метрах в полутора от тела. Араб лежал на животе, неловко завернув голову и открыв черные глаза. Через спину пролегала кровавая строчка очереди, которая настигла его во время перебежки. Суперлегкий бронежилет не помог от Калаша.

Алекс наклонился и закрыл глаза у трупа, небрежно стряхнул жуков. Перевернув, забрал боеприпасы и все съестное, а так же фляжку. Тщательно обшарив карманы, нашел несколько бумажек на арабском и конверт. Прихватил с собой, спрятав в непромокаемый карман, рядом со своими документами.

Двинулся дальше, стараясь не задерживаться на открытых местах. Подолгу прислушивался и вглядывался в дебри леса. Скоро его напряженный слух уловил крики от боли. Кудрявцев начал красться еще осторожнее. Вскоре наткнулся сразу на шесть безголовых трупов, мигом сообразив, что это работа Кита. Головы валялись повсюду и не понять было, какая кому принадлежит. Вся зелень вокруг забрызгана и залита багровыми сгустками. Преодолевая отвращение, собрал боеприпасы в захваченный с собой рюкзак. Обыскал каждый труп. Забрал документы и немногое съестное из карманов. Прихватил сигареты, хотя в их группе не было курящих. Сделал это машинально. При уходе от собак табак мог пригодиться.

Прежде чем уйти, его плечи против воли передернулись. Несмотря на то, что убивать самому приходилось довольно часто, он так и не смог привыкнуть к отрубленным головам, хотя Китано постоянно пользовался мечом. Двинулся дальше, но через десяток метров остановился и замер. Кто-то приближался к нему навстречу. Замаскироваться в зарослях было делом пары секунд, благо следов вокруг оказалось множество. Едва успел замереть, как на тропу выскочило с десяток боевиков. Быстро оглядели трупы, обыскивать не стали. Русский увидел, что у большинства лица посерели от страшного зрелища и они начали отворачиваться. Алекс порадовался, что оставил в автоматах убитых рожки с патронами. Иначе головорезы тут же начали бы поиск.

Колумбийцы быстро переговорили между собой. Коренастый крепыш с широкими скулами и жесткими волосами, торчавшими из-под кепки проволокой, требовал забрать трупы с собой. Его люди не соглашались, кивая на отрубленные головы. В конце концов крепыш сам собрал головы за волосы в вынутый из кармана черный полиэтиленовый пакет, каждый раз отворачиваясь. Кудрявцев видел, как остальные не охотно начали искать шесты для переноса.

Двое приблизились к зарослям, где сидел Кудрявцев, вплотную. Один начал вглядываться в заросли. Глаза колумбийца и русского встретились. Алекс приложил палец к губам. Не отводя взгляда, чуть повел зрачками в сторону трупов и провел ребром ладони по шее. Мужик побледнел и начал пятиться, тоже не отрывая взгляда от лица русского. Остальные ничего не замечали. Коммандос приготовился стрелять, но ничего не последовало. Колумбиец молчал. Затем, еле заметно, покачал головой из стороны в сторону и отвернулся, отходя. Русский продолжал держать его на прицеле. Боевики нашли в зелени крепкую палку и вернулись к отряду.

Заметивший Алекса продолжал молчать. Прежде, чем уйти, он пару раз незаметно оглянулся на заросли. Уложив трупы по два на шесты и втроем взявшись за каждый, отряд отправился дальше. Крепыш шел впереди, он был старшим. Кудрявцев последовал за ними, словно тень. Через полкилометра снова пришлось затаиться в зарослях. Навстречу небольшому отряду высыпало около сотни мужчин, тащивших с собой убитых и заполнивших небольшую поляну полностью. Все были мрачными. Несколько человек откровенно плакали, часто склоняясь над телами. Они клялись отомстить.

Перебросившись короткими репликами, все вместе направились к дороге. Колумбиец продолжал молчать, мрачно поглядывая на трупы. Алекс насчитал убитыми около сорока человек. Раненых тоже было не мало. Кто-то шел сам, но с десяток тащили на плащ-палатках. Русский шел за ними, словно на поводке. Из разговоров узнал: они страшно расстроены, что поймать низкорослого убийцу с мечом не удалось. Не смотря на горе и гнев, колумбийцы все же отдавали дань уважения храбрости японца и умению драться. Время от времени звучали восторженные слова.

Крики от боли становились все отчетливее. По голосу Кудрявцев узнал Дюрье. Капрал дико кричал, из чего становилось ясно — его пытали возле машин. Русский пошел параллельно двигавшемуся отряд по непроходимому лесу, стараясь не схватиться рукой за змею. Несколько раз перед его носом с пронзительным писком вспархивали яркие колибри, порхавшие, словно бабочки над огромными цветами. Каждый раз Алекс боялся, что эти крики привлекут внимание противника.

Когда до дороги, по его приблизительным подсчетам, оставалось не более ста метров, Кудрявцев начал карабкаться на серый ствол дерева, увитый толстой колючей лианой. Прежде чем схватиться, внимательно разглядывал зеленовато-коричневый стебель. Перчатки закрывали только ладонь, пальцы торчали свободно, а ему не хотелось портить руки. Такие шипы вызывали во влажном климате нарывы и болели подолгу.

Поднимался все выше и выше по стволу, цепляясь за многочисленную поросль воздушных корней всевозможных растений, поселившихся наверху, чтобы быть ближе к свету. Поднялся вверх метров на двадцать, когда увидел дорогу и машины, стоявшие колонной. Удобно устроившись на широкой ветке, из нагрудного кармана достал маленький цейсовский бинокль. Провел окулярами вдоль всей колонны. Нашел сожженную ими машину. Грузовик еще дымился. В кузове виднелись обгоревшие приборы для переработки наркотика. Большинство их было сделано из стекла, которое теперь полопалось и осколки сверкали под солнцем острыми гранями. В кабине тоже все выгорело и торчал металлический каркас сиденья. Там, где замер «джип» копошилось человек десять колумбийцев.

Алекс провел биноклем дальше. У самой дороги горел небольшой дымный костерок, из которого торчали ручки шомполов. Перевел взгляд. Подвешенный за руки к сучку и не достававший до земли кончиками босых пальцев ног всего пару сантиметров, висел совершенно голый капрал Дюрье. Рядом, в каком-то метре, безжизненно обвисло тело Песко. Голова рядового свисала на окровавленную грудь.

Алекс вгляделся в капрала. Тот был уже ослеплен на один глаз, с груди клочьями свисала снятая кожа. Теперь голое мясо жгли шомполами двое головорезов. Еще двое, встав на притащенные полусгнившие стволы, загоняли шипы от лиан в напряженные мышцы рук. Кудрявцев видел, как время от времени, все четверо отстранялись от истязаемого и о чем-то спрашивали. Он видел, как шевелились губы капрала. Ему явно не верили, так как пытки через минуту продолжались. Дюрье снова принимался кричать.

Алекс знал, что не имеет права обнаруживать себя и все же не мог больше смотреть на мучения командира. Он осторожно просунул ствол автомата сквозь листья. Собирался стрелять, когда расслышал еле слышный шорох внизу. Опустил глаза и увидел еще около полуроты наемников, возвращавшихся из джунглей. Они молча несли около двух десятков погибших и раненых.

Русский замер, приникнув к стволу. По спине потек холодный пот. Всего мгновение отделяло его от мучительной смерти. Он ничуть не сомневался в том, что его вначале слегка подстрелили бы, а уж затем взяли «тепленьким». Итак, Дюрье продолжал кричать от боли, а он Александр Кудрявцев вынужден был наблюдать за всем, так как уйти не мог из-за опасности нарваться на очередных возвращавшихся.

Просидев на дереве около часа, Алекс увидел, что колумбийцы начали собираться уезжать. Здоровый коренастый мужчина с густыми усами и роскошной шевелюрой, перед этим долго говорил по радиотелефону возле головной машины. Русский внимательно наблюдал за его лицом и заметил, что усатый очень недоволен тем, что ему сказали. Кудрявцев был уверен, что здоровяк болтал с самим Родригесом и тот устроил ему разнос.

Дюрье все еще был жив. Его сняли с дерева. Надели наручники на руки и ноги. Затем забросили бесчувственное голое тело в кузов к своим мертвецам. Сами забрались в три оставшиеся машины. Колонна развернулась и отправилась в ту же сторону, откуда появилась. Тело Песко так и осталось висеть на сучке, ярко выделяясь мертвенно-бледной кожей на фоне темно-зеленой листвы.

Русский спрыгнул с дерева уже не таясь. Он знал, что вокруг никого нет. Прошел к дороге. Внимательно оглядевшись, подошел к испанцу и невзирая на существовавшую ранее антипатию, срезал тело с дерева. Песко был изрезан вдоль и поперек. Фактически на нем не было живого места. Тело, сплошь утыканное длинными шипами и остро заточенными щепками уже окостенело. Алекс содрогнулся: «Варвары». И тут же перед глазами всплыло лицо красивого парня с бородкой-«эспаньолкой». Он мрачно нахмурился. Подхватил обнаженный труп подмышками и утащил в заросли. Там быстро выкопал в мягкой сырой земле неглубокую яму с помощью ножа. Быстро похоронил испанца.

Немного посидел рядом с могилой, раздумывая, а затем решительно направился в сторону спрятавшихся друзей. Кудрявцев без труда нашел их. И точно так же, как Китано, подкрался, чтобы послушать, о чем говорят. Одна фраза его здорово удивила. Смит хмуро говорил:   

— Алекс один знает, где этот чертов ящик. Теперь мы должны его беречь и охранять. Я считаю, он воспользовался моментом, чтобы присвоить все.

Такеши возразил:

— Русский тащил тебя, хотя мог бы бросить и скрыться с сейфом. Почему ты теперь так говоришь? Алекс никогда не страдал жадностью и он не раб денег, ты сам знаешь. Если он спрятал ящик, можно быть уверенным, что не только для себя. Так что заткнись, Дон.

Американец буркнул:

— Тогда почему его так долго нет? Тебе не кажется, что он уже смылся с деньгами. То-то он с такой готовностью в разведку пошел! Хочешь, поспорим, что он не вернется? Давай на десять долларов?

Японец отказался и в его голосе послышалась злая усмешка:

— Я все равно выиграю, так что спорить не стану. До чего же вы, американцы, любите деньги. Особенно чужие, не заработанные. Ты за них готов любому глотку перегрызть. Человека, который тебя же тащил, подозревать в подлости! Ну ты и гад, Дон! Ты что, не понимаешь, наемники к машинам собираются. Алекс где-то отсиживается…

На душе Александра стало тяжело и вместе с тем он почувствовал благодарность к японцу, защищавшему его и ни минуты не сомневавшемуся в его честности. Кудрявцев подождал минуты три, вслушиваясь в молчание, а затем позвал тихонько:

— Кит, Дон, вы где?

Все прозвучало так, словно он только что пришел. Такеши отозвался:

— Алекс…

Ножнами меча он слегка отодвинул зеленую завесу и Кудрявцев скользнул к приятелям. Смит с удивлением глядел на него и Алекс понял, что попади Дон в подобную ситуацию, он бы ушел с деньгами, не вспомнив о раненом друге. Кит по всей видимости тоже подумал об этом, так как у него заходили скулы. Русский сбросил тяжелый, наполненный боеприпасами рюкзак на землю:

— В общем так, в живых только мы трое остались. Песко замучен. Дюрье, после страшных пыток, они увезли с собой. Я все видел. Хотел убить капрала, да подходивший отряд наемников помешал. Пришлось отсиживаться, как мышке.

Заметил торжествующий взгляд Китано, брошенный на Смита. Дон нахмурился. Алекс продолжил:

— Песко я похоронил. В рюкзаке боеприпасы, снятые с Абу и головорезов, немного еды. Поделим поровну. Они уехали, не оставив поста. Явно уверены, что мы пойдем дальше в джунгли. Предлагаю идти к дороге. Я там небольшой схрон нашел. Три гамака вплотную можно повесить, если ждать долго придется. И в случае дождя листва укроет.

Через час они добрались до дороги. Алекс и Кит сразу начали «обживаться». Американца удобно устроили в гамаке. Подумав, подвесили и второй, чтобы можно было сесть самим. Быстро перекусили тем, что нашел Алекс в карманах убитых, хотя этого было маловато для троих взрослых мужчин. В животах по-прежнему противно урчало. Китано вспомнил об убитом удаве с сожалением. Его мясо напоминало по вкусу мясо теленка и было бы как нельзя кстати, но идти за змеей не хотелось. Через час поисков Кудрявцев приволок около сотни сладковато-кислых оранжевых плодов, величиной с детский кулак. Коммандос не знали его названия, но уже знали, что плоды съедобны и с жадностью накинулись на еду.

День клонился к вечеру и вскоре всем троим стало ясно, что поймать машину в этот день не удастся. В густой зелени сделали крошечное «окно» и через него наблюдали за дорогой «на всякий случай». Смит был мрачен и почти не разговаривал, над чем-то упорно раздумывая. Русский и японец несколько раз переглядывались, бросая на него взгляды. Неожиданно Дон сказал:

— Алекс, ящик надо сюда приносить, чтоб захватить с собой. И лучше, чтоб о нем даже полковник Кшесиньский не узнал. Капрал сообщить о деньках не успел и теперь о богатстве знаем только мы трое.

Кудрявцев не успел ответить, как Китано заговорил:

— Не стоит трогать сейф, пусть лежит там, где спрятан. Неизвестно, что с нами будет и дойдем ли, так стоит ли возвращать Родригесу в руки столь крупную сумму? В случае попадания в плен, мы на эти деньги можем себе жизни спасти. А так они захватят и нас и сейф. Считаю, идти за ним не стоит.

Русский согласился:

— Я тоже так считаю. Заберем тогда, когда поспокойнее станет. Просто прибудем сюда туристами и заберем. Место там приметное, но я на всякий случай дедов нож в дерево воткнул. Найдем…

Американец вынужден был согласиться. Оставшуюся воду слили в одну фляжку. Теперь стоило побеспокоиться о воде. Такеши и Алекс, побродив по тропикам, нашли застрявшие в подросте ветки для костра. Лежащие на земле не годились, так как были насквозь пропитаны водой. Японец первым заметил на одном из деревьев растение с конусовидной розеткой плотно пригнанных листьев. Это была бромелия. «Дикие гуси» давно знали, что в «карманах» такого листочка может находиться до пяти литров воды. Во влажном лесу не везде можно было напиться из-за опасности подхватить дизентерию, а то и чего похуже.

Легким щелчком пальцев Такеши подозвал Алекса. Вдвоем подошли к дереву.  Кудрявцев забрался наверх и коснулся листа. Из него выскочил здоровенный трехсантиметровый муравей и тяпнул его в палец. Такой дикой боли Алекс еще не чувствовал ни разу. Руку не просто жгло! Это было похоже на каплю раскаленного свинца, попавшего на кожу. Вскрикнув, отпустил ствол и грохнулся вниз, по дороге обломив пару сучков.

Такеши ничего не мог понять. Единственное, что пришло ему в голову, это то, что друга ужалила змея, так как тот тряс рукой. Японец выдернул из кармана противозмеиную сыворотку, но Алекс покачал головой и наконец-то произнес:

— Меня укусил огромный муравей! О, Боже…

Китано с удивлением поглядел на него и полез наверх сам. Осторожно заглянул сбоку в «карман» и кивнул:

— Вижу. Возле самой воды сидит. Один. Хорошо, что такие гадины в одиночку живут. Воды много. Сейчас мы этого грабителя отсюда выбросим!

Кит достал нож и задел по листку. Муравей выскочил мгновенно. Его жевала клацнули и в ту же секунду японец скинул его на землю ножом. Внимательно оглядев «резервуар» с водой, опустил туда фляжку, обернув горлышко двойным слоем марли. Дождался, когда фляжка наполнится и потребовал:

— Алекс, давай свою фляжку, а потом Дона. Здесь хватит на всех.

Кудрявцев, все еще дуя на укушенный палец, протянул емкость, наблюдая за тем, как Такеши набирает воду. Палец распухал на глазах. Место укуса стало багряно-синим. Наполнив фляжки, они направились к Смиту. Развели костер. Перекипятили воду в единственном котелке, оставшемся у американца. Слили кипяток во фляжки. Сварили суп из концентрата и поели до того, как день угас. Сразу почувствовали себя значительно лучше. Со всех сторон слышалось шуршание, резкие крики и даже что-то похожее на рычание. Все трое часто проводили ладонями по открытым лицам и шеям, сгоняя москитов и проверяя, нет ли на них пиявок.

Уже в темноте, собираясь заснуть, Алекс еще раз выглянув в «окошко» и заметил на дороге свет двух фар. Толкнул лежавшего японца в бок:

— Кит, машина и одна. Берем?

Такеши мигом вскочил на ноги и повесил через плечо меч:

— Берем. Ночью больше вероятности просочиться. Наверняка, кто-то из людей наркобарона с поручением спешит…

Смит не стал ни о чем спрашивать. Понимая, что не помощник, продолжал лежать в гамаке. Оба приятеля исчезли. Японец и русский кинулись к повороту, где машина обязательно должна снизить скорость. Включать фонарики было нельзя и они бежали на собственный страх и риск. В темноте начинали активизироваться многие виды ядовитых змей и возможность наступить или задеть оказалась чрезвычайно высока, но выбора не было. Размытые многодневными ливнями дороги предусматривали не высокую скорость и они вполне успевали к повороту. Вначале требовалось проверить, что едет: грузовик или легковушка. К тому же беспокоило «содержимое». Замерли по обе стороны трассы, снова рискуя упасть на ползучую тварь. В темноте прятаться было легко. Даже фары с трудом пробивали влажный густой воздух. Машина приближалась.

Вскоре Алекс понял, что к ним приближается небольшой открытый автомобиль. На долю секунды на фоне более светлого неба мелькнула голова шофера, одетая в армейскую кепку. Человек ехал один. Русский запрыгнул на повороте на заднее сиденье, почувствовав под ногами неглубокие ящики и то, как давились под его телом какие-то плоды. Трещали тоненькие фанерные стенки. Вляпался рукой во что-то липкое, сладкое и мучнистое. По запаху узнал бананы. Понял, что перед ними припозднившийся безобидный торговец овощами, возвращающийся в свою деревню. Успел отбить автоматом опускавшийся меч и тот, звякнув, улетел на дорогу:

— Не надо, Кит! Парень нам пригодится…

Перепуганный внезапным нападением шофер ударил по тормозам и оба коммандос грохнулись на него. Мужчина даже и не помышлял о сопротивлении или побеге, хотя возможность скрыться в темноте у него появилась, так как оба коммандос какое-то время находились в беспомощном состоянии. Такеши перелетел через спинку переднего сиденья и скатился на пол. Алекс улегся шоферу на спину, почувствовав как тот стукнулся грудью и лбом о руль. Японец выскочил из автомобиля уже через дверцу и снова вскочил в него:

— Какого черта, Алекс? Я меч потерял из-за тебя!

Русский облегченно выдохнул:

— Найдем твой меч. Торговец пригодится. Иди ищи катану, он не мог далеко улететь, а я пока парня свяжу…

Каков же был ужас Кудрявцева, когда он понял, заворачивая руки назад, что перед ним не парень, а женщина. Рубашка на груди натянулась и он даже в темноте разглядел высокую грудь. Осветил фонариком лицо. В ярком свете перед ним возникло красивое смуглое личико с черными большими глазами, опушенными длинными ресницами. Яркие пухлые губы и не большой нос заставили его сердце дрогнуть. Иссиня-черные волосы, туго свитые в пучок, прятались под кепкой. Алекс с минуту разглядывал личико, оставаясь в тени и не сразу смог связать ей руки. Спросил по-английски:

— Ты что на дороге делаешь ночью?

Он не надеялся, что женщина поймет его, но та вдруг ответила на довольно правильном английском:

— Я торговала в Жаси овощами, фруктами и маисом. Там сейчас много приезжих. Моя семья живет в Пуэрто-Макако.

Русский покачал головой, по-прежнему оставаясь в тени:

— Первый раз вижу колумбийку в глубинке, умеющую водить автомобиль. Ты знаешь, что могла погибнуть?

Девушка тяжело вздохнула:

— Знаю, но в поселке наемники сеньора Родригеса и они хуже ночи. Их там много. Раньше я спала в машине, если торговала допоздна. Но сегодня вечером прибыли люди сеньора Хуана. Они напились и  начали хватать молодых женщин и девушек. Я сбежала. Это вас ловили? Одного белого они распяли на кресте посреди рынка. Я видела…

Торговка, видимо, перестала бояться, поняв, что опасность ей пока не грозит. Вернулся Китано с мечом в руках. Алекс тихо сообщил:

— Это торговка овощами и фруктами…

Такеши что-то прошептал на японском, затем перешел на английский:

— И что теперь с ней делать? У меня рука не поднимется, чтобы просто так бабу убить. Ты точно не убьешь. Разве что Дон…   

Алекс спросил девушку:

— Ты замужем?

— Нет. Я обеспечиваю семью. Отец ушел в джунгли и не вернулся. У меня два брата и две сестры, их надо кормить. Они младше. В Жаси часто появляются белые люди, чтобы посмотреть на джунгли и можно заработать немного денег. Этот автомобиль и немного земли, что имеет наша семья, позволяют жить…

— Где это Жаси?

— Если ехать в сторону Лас-Дамас, милях в десять отсюда. Наподалеку, в стороне от дороги, находится резиденция сеньора Родригеса. Только там все охраняется…

Русский обернулся к японцу:

— Кит, забираем Смита и уезжаем прямо сейчас. — Посмотрел на женщину: — Если поможешь нам проскочить через этот поселок, останешься жива.

Колумбийка неожиданно сказала:

— Есть дорога в обход Жаси. Правда, не очень хорошая, но мой «джип» пройдет. Я покажу, если вы меня не тронете. Только бензина мало.

— До поселка хватит?

— Хватит, но вас там схватят. Наемников много. Они даже патрули выставили, так как вместе с людьми сеньора Хуана действуют два отряда партизан. Он им заплатил много, очень много денег, но они бояться правительственных войск, которые сейчас остановились в Лас-Дамасе. Я подслушала разговор.

Девушка оказалась разговорчивой и сведения могли оказаться весьма полезными. Алекс перетащил ее на заднее сиденье. Разгреб ящики в сторону и усадил. Выкидывать ничего не стал, так как понимал, что они их могут выдать утром.

Китано сел за руль. Через пару минут машина разворачивалась напротив их схрона. Включив фонарики, направились в заросли. Теперь можно было не таиться. Вокруг все равно никого не было, кроме исконных, пернатых и мохнатых, обитателей джунглей. Ящики с остатками овощей забросили в заросли. Бананы взяли с собой. Быстро свернули гамаки. Смита усадили на заднее сиденье вместе с колумбийкой. Японец предложил:

— Алекс, садись за руль. Мне надо меч почистить. Он весь в грязи.

Кудрявцев не стал возражать. Автомобиль сорвался с места и понесся по разбитой дороге со всей доступной скоростью, то и дело высвечивая фарами фосфоресцирующие глаза. Иногда мелькала легкая тень и даже они, привыкшие все замечать сразу, не могли определить, кому она принадлежала. Настолько стремительно двигалось неведомое существо. Все трое знали, что в запасе у них не более пяти часов темноты. Не оборачиваясь, Алекс спросил:

— Как тебя звать?

— Мануэла.

До этой минуты Дон не знал, что рядом находится женщина. Разговаривать со всеми сборами было некогда. Он удивленно и заинтересованно поглядел на соседку. Алекс спросил:

— Мануэла, посты выставлены у подъезда к Жаси или возле самых домов? Еще вспомни, где стоят машины?

— Посты возле домов. А машины только на площади, где рынок…

До Жаси добрались за час. Всю дорогу не произнесли больше ни слова. Редкие огни возникли впереди неожиданно. Их было не более пяти. Три находились поблизости друг от друга. Еще два находились на значительном удалении. Они ярко выделялись в темноте. Мануэла снова заговорила:

— Скоро будет развилка, едь налево. Дорога ведет в объезд. Когда проедешь сухое дерево, остановись. Там самый короткий путь до машин и нет поста. Именно там я смогла сбежать. Могу показать. Я уже три года торгую и поселок хорошо знаю, даже тропы.

Все это время молчавший Смит спросил:

— Откуда английский знаешь?

— В городе священник говорит на нем. У нас многие понимают по-английски.

Кудрявцев повернул, как сказала девушка. Примерно через полкилометра наткнулся на огромный сухой ствол, окруженный густым кустарником. До огоньков отсюда было примерно километр. Русский прикинул, что звук мотора в поселке услышать не могли. Подъехал вплотную к зелени и остановился. Повернулся к колумбийке:

— Мануэла, предупреждаю, одно неверное движение или попытка удрать и ты труп. Если поможешь, слово даю, ничего с тобой не случится и через какое-то время вернешься к своим родным. Ты извини, но рот мы тебе заклеим. У тебя канистры есть?

— Одна сзади. Рядом шланг. Я все понимаю. Заклеивай.

Смит остался в машине. Девушка вела их по темной улочке. Она доставала рослому русскому до плеча. Дважды миновали переулки. Алекс держал ее сзади за связанные руки и чувствовал, как тонкие пальцы цепляются за его ладонь. Он понимал, что девушка видит в нем своего защитника. Она тяжело дышала и русский, на свой страх и риск, сорвал скотч с губ. Шепнул в ухо:

— Попробую поверить, что не предашь…

Она благодарно чуть пожала его пальцы. Впереди показалась освещенная кострами площадь. Повсюду стояли крытые грузовики и три открытых «джипа». Возле костров сидело с десяток недовольных патрульных. В свете не яркого пламени виднелись хмурые лица. Из помещения неподалеку раздавались женские крики и мужской гогот. Это «развлекались» люди наркобарона. С дальней стороны площади бродил патруль.

Оставив Мануэлу с Китано, Алекс скользнул к автомобилям. Они стояли практически вплотную друг к другу и давали густую тень, в которой мог скрыться по меньшей мере взвод. Через десять минут вернулся, принеся две полных канистры и небольшой ящичек на длинном ремне, перекинутом через плечо. Часовой продолжал спокойно бродить по площади. Русский, с ясно различимой усмешкой, прошептал Такеши:

— Кит, я из «джипов» стянул горючее. В одном рация оказалась, так я и ее прихватил. Бензин даже переливать не потребовалось. Пустую канистру там оставил.

Мануэла с ужасом прошептала:

— На ней моя фамилия и адрес…

Кудрявцев поставил горючее на землю:

— Кит, уходите, я вас догоню.

Японец, к его удивлению, не стал возражать. Подхватив канистры и заставив девушку идти впереди него, устремился к окраине поселка. Даже в темноте он заметил, как колумбийка оглянулась и посмотрела в темноту, где снова скрылся русский.

Алекс легко забрал канистру и собирался уйти, когда заметил приближавшийся патруль. Ничего не оставалось делать, как скользнуть под грузовик и залечь между колес. На его несчастье пустая канистра задела за колесо и загудела. Партизаны, сидевшие у костров, вскочили. Послышались окрики на испанском. Со всех сторон замигали фонарики, освещая пространство под автомобилями.

Кудрявцев понял, что через минуту его обнаружат. Ему ничего не оставалось делать, как швырнуть сразу пару оставшихся гранат в сторону патрулей и метнуться к стене ближайшей хижины. Сзади грохнули два взрыва, а потом еще три в несколько раз сильнее. Осколки гранат попали в бензобаки трех машин поблизости. Минуты через полторы взрывы начали следовать один за другим. Машины взлетали в воздух и огромные огненные факелы устремлялись каждый раз в небо, освещая все вокруг яркими вспышками.

Посреди площади бушевал пожар и стало светло, как днем. Из домов начали выскакивать жители, с тревогой глядя на огонь и метавшихся пришельцев. Теперь ни людям наркобарона, ни партизанам не на чем стало преследовать беглецов. Весь их «автопарк» исчез. Местные жители, поняв, что им ничто не грозит, вернулись в дома и вновь улеглись спать.

Сжимая в руке злополучную канистру, которую он сумел наполнить, Алекс несся по улице. За ним тоже кто-то бежал. Он слышал топот многочисленных ног. Легко догнал Китано с Мануэлой. Забрал одну из наполненных канистр:

— Бежим, пока не опомнились и не поняли, куда я ушел. Нам надо успеть смыться от дерева!

Все трое неслись к окраине, стараясь держаться в тени домов. Навстречу замигали фонарики. Видимо пост на окраине все же существовал. Мануэла толкнула Алекса плечом и тот обернулся. Задыхаясь, девушка прошептала:

— Там, между хижин, есть тропа. Мы пробежали мимо. Надо туда.  

Кудрявцев снова доверился ей. Они повернули назад. Едва успели нырнуть в темноту, как за их спинами раздались крики. Это встретившиеся патрули переговаривались между собой, удивляясь, что никого не встретили и не догнали. Мануэла уверенно бежала по тропинке. Минут через двадцать они подошли к машине, изнемогая от усталости и влажной духоты. Нервничающий Смит сидел в автомобиле с автоматом наизготовку. Алекс успел сказать:

— Дон, это мы, не стреляй!

Американец облегченно вздохнул и вновь поставил оружие на предохранитель:

— Что это за взрывы? По-тихому не получилось? Бензин достали?

Вместо ответа Китано начал заправлять почти пустой бак. Алекс, прикрывая луч фонарика собой, подсвечивал ему. Японец вылил две канистры. Русский развязал девушке руки и проверил по карте и компасу направление. Какое-то время, пока стояла темнота, им можно было ехать по дороге. Русский сел за руль, понимая, что руки Такеши устали от переноса двух двадцатилитровых емкостей с бензином. Пару миль, пока не исчезли за спиной огни города с бушующим пожаром, ехали не включая фар. Погони не было, да и не могло быть.

За спиной раздались звуки приглушенной борьбы. Тяжелое дыхание и упрямое пыхтение американца. Легкие девичьи вскрики. На долю секунды Кудрявцев обернулся, все сразу поняв. Сказал четко:

— Дон, оставь девчонку в покое! Она нам помогла и я дал ей слово, что с ней ничего не случится.

Американец, тяжело дыша, ответил со смешком:

— Черта с два, Алекс! Я уже месяц бабу не имел. Ни черта с ней не случится. Я ж не собираюсь убивать. И ей и мне приятно будет. А хочешь сам первый попробуй!

Мануэла вскрикнула на заднем сиденье. Она, зажатая в угол, отчаянно отбивалась от огромного Смита. Лапищи янки распороли рубашку на груди и больно сгреблись за грудь. Сразу же вцепились в ремень на ее брюках, яростно расстегивая его. Девушка вскрикнула:

— Нет, не надо!

Кудрявцев попросил:

— Кит, возьми руль!

Японец, не вмешивавшийся ни во что, взялся руками за баранку и прямо на ходу поменялся с русским местами. Кудрявцев встал на переднем пассажирском сиденье на колени и отшвырнул Дона от девчонки. В полумраке заметил красивую полную грудь, ничем не прикрытую. Увидел, что брюки с нее почти сняты. Кепка исчезла. Растрепанные черные волосы раскинулись по плечам почти до пояса. Американец стукнулся рукой в борт и едва не вылетел на дорогу. Автоматически вцепился в спинку, рявкнув:

— Сбесился? Из-за какой-то макаки на своего кидаешься! Не мешай, раз сам такой чистюля, а мне баба нужна и я ее возьму. Понял?

Алекс твердо ответил:

— Не возьмешь. Она под моей защитой и я обещал, что с ней ничего не случится. Так оно и будет! Уймись, Дон! Вернемся на базу, у тебя будут бабы, а ее не трожь!

Упрямый Смит взбесился и снова попытался навалиться на старавшуюся запахнуться обрывками ткани Мануэлу:

— А я хочу сейчас трахнуть эту сучку!  

Русский посмотрел на невозмутимого японца и попросил:

— Кит, останови машину!

Такеши тут же остановился посреди дороги. Он тоже был не в восторге от действий приятеля. Алекс выскочил из «джипа» и одним движением выбросил Смита на дорогу, сгребя его за шкирку, словно несмышленного пацана. Тот даже сгруппироваться не успел. Перелетел через невысокий борт и шмякнулся в грязь, словно куль, подняв кучу брызг. Узкие глазки Китано округлились. Он не ожидал подобного и всегда считал русского слабоватым по части борьбы, так как тот никогда и никого не провоцировал на драку, стараясь решать все миром. Чем-то он был похож на самураев. Загадочный русский характер начал проявляться во всей своей мощи. Кудрявцев спокойно стоял у машины и ждал, когда приятель встанет. Спросил поднимавшегося Смита:

— Дон, охладился? Садись вперед. Поговорим потом, когда ты рану подлечишь. Мне не с руки драться с раненым. Я дал слово, ты слышал и я его сдержу. Не тронь Мануэлу. Ты меня понял?

Дональд, хромая, зашагал к машине и вдруг кинулся на русского, собираясь швырнуть его на землю. Поймал пустоту. Вместо твердой плоти под пальцами, почувствовал, как жесткие пальцы Алекса зафиксировались на его кисти и предплечье. Дернулся в сторону, разумом понимая, что опоздал. Огромные бутсы мелькнули в воздухе и американец снова оказался лежащим в грязи. Такеши наблюдал, отметив автоматизм и профессионализм броска. Кудрявцев был спокоен и снова сказал:

— Не лезь ко мне. Ты мой приятель и я не собираюсь драться всерьез. Садись впереди и успокойся.

Легко запрыгнул на заднее сиденье и протянул плачущей девушке фляжку:

— Попей и успокойся. Ничего с тобой не случится, я ведь обещал…

Извалянный в грязи, кипевший от бешенства, Смит все же сел в машину, поняв, что ему не победить, но отнес все к собственной слабости из-за раненой ноги. Он решил рассчитаться с русским, когда поправится. Алекс искоса наблюдал за колумбийкой. Та пыталась прикрыть грудь лохмотьями рубашки. Он решительно повернулся к ней:

— Скинь ее и не бойся. Сейчас оденешься по-другому.

Мануэла послушалась, испытывая к этому странному мужчине доверие и протянула разорванную рубашку, оставшись по пояс обнаженной. Русский оторвал рукава и воротник от ее одежды. Сделал на спине небольшой разрез уголком и протянул девушке:

— Одевай рубашку наоборот, а я завяжу полы на спине, свяжу разрыв вверху и все будет в норме.

Через минуту Мануэла сидела, повернувшись к Кудрявцеву спиной, а Алекс стрательно связывал разорванную ткань, часто касаясь темной кожи пальцами. Он был абсолютно спокоен. Смит, по-видимому, тоже успокоился, так как обернулся с переднего сиденья:

— Алекс, давай забудем об этом инциденте? Я не прав. Давно знаю, что ты не бросаешь слов на ветер и должен был учесть это…

Кудрявцев, не отрываясь от завязывания лохмотьев, ответил:

— Да я уже забыл, Дон. Запомни, бабы тебя погубят! Ты их используешь и бросаешь. Однажды крепко влипнешь. Ты не сдержан и готов с любой в ту же секунду, как увидел. Они не прощают нам этого…

Дон удивленно спросил:

— А ты откуда знаешь?

Алекс протяжно вздохнул:

— Я был женат. У меня растет где-то дочь. Даже не знаю теперь, где. Жена постаралась спрятать ее от меня. Алименты не захотела получать, лишь бы только я не узнал ее адреса. В какой-то мере вел себя, как ты. Не считал большим грехом переспать с посторонней женщиной. Гулял направо и налево! Гордился, что Бог дал красивую внешность. Расплата была тяжелой. Ирина бросила, забрав девочку. Конечно, мог бы разыскать, но снова помешала гордость. Пустился во все тяжкие! Через полгода затосковал, поняв, что потерял все, за что стоило держаться. Попытался найти жену с ребенком, но очередной роман помешал. Девица оказалась ушлой. Попыталась шантажировать изнасилованием и женить на себе. Вот так оказался здесь. Это результат мужской глупости. Расплата за мужские грехи…

Смит мрачно молчал, ни слова не сказав в ответ. Он впервые узнал за три года знакомства, что русский был женат. Мануэла внимательно прислушивалась к разговору. Потихоньку придвинулась к русскому и взяла его руку в свою. Погладила пальцы и сразу отпустила. От этого прикосновения по сердцу Алекса словно волна пронеслась. Он повернул голову и скупо улыбнулся:

— Все нормально, Мануэла. Все нормально…

Американец, как раз повернувшийся, чтобы задать вопрос, сразу отвернулся, забыв про него. Он увидел слезы на глазах девушки, блеснувшие в свете полной луны, взошедшей над дорогой. Она жалела русского и американец понял, что колумбийка отдастся приятелю, лишь бы он обратил внимание. Ему стало не по себе и Дон отвернулся, глядя на дорогу. Теперь, в ярком лунном свете, ехать стало значительно проще. В резных черных зарослях по сторонам дороги, временами вспыхивали яркие светлячки глаз.

Кит вел машину молча. За все это время он не произнес ни слова. Алекс взял руку Мануэлы в свои и замер…

Перед глазами пронесся Афганистан. Базальтовые склоны гор и сизая дымка над вершинами по утрам. Когда он, молоденьким лейтенантом, оборонял Саланг от нападавших духов и впервые почувствовал в себе жилку авантюриста, дерзнув пойти на ночное нападение всего лишь со взводом добровольцев. Надо было отогнать более четырехсот душманов от перевала. Смешно вспомнить, как он тогда сколотил отряд! Вошел в палатку и напыщенно сказал:

— Кто считает себя мужиком, за мной! Покажем духам, что значит русский десант! Надо сбросить этих гадов с подступов!

Молодые ребята восприняли его предложение, как должное и само собой разумеющееся. Эх, что тогда был за бой! Подкравшись со взводом десанта вплотную, они просто закидали духов гранатами и ушли, не потеряв ни одного человека, а наутро оказалось, что моджахеды, перепугавшись окружения, покинули перевал. Они почему-то решили, что напали на них сзади.

Как ругался майор, упрекая его, Сашку Кудрявцева, в глупом риске и одновременно хвалил за взятие неприступной  твердыни. Как бегал по палатке, то потрясая кулаками, то судорожно обнимая его…

А потом было возвращение домой и злые слова, услышанные в вагоне поезда. Толстый жлоб, обтирая лысину носовым платком, прошипел, узнав, что молоденький старлей только что из пекла:

— Да вы там убиваете невинных! Чему гордиться? Эко, медальки навесил! Много расстрелял мирных жителей значит!

Он, после ранения еще даже не оправившийся, набил морду толстому скоту. Разбил, превратив рожу в кровавое месиво. Две женщины, ехавшие вместе с ними, вызвали наряд милиции, дежуривший в поезде. Кудрявцева сняли с поезда на одном их полустанков. На счастье, там его встретил такой же, как он сам, «афганец». Выслушал все внимательно, поморщился, а потом выдал:

— Вот что, братан, выдернуть я тебя выдерну, но впредь держи себя в руках. Знаешь, сколько я сам наслушался гадостей? Понимаю тебя, да только государство нас не защищает, а опускает, словно на зоне. Хочешь, дам наколочку? Мужики действительно не прожигают жизнь, а воюют и деньги не плохие получают. Я бы и сам пошел, да вот рука левая отказывает. Доктора говорят, нерв задет…

Через полгода, уволившись из армии, он стучался в дверь приемного пункта в Обани во Франции. Целую неделю жил в полной изоляции, читая журналы и просматривая учебные фильмы. Прошел медкомиссию и оказался годен по всем показателям. В Иностранном Легионе провел полгода и был отчислен за драку. Один из сержантов, хорошо относившийся к Алексу, шепнул адресок.

В России его ждали только родители. Нормальную работу, за которую бы достойно платили на родине, он найти не надеялся. Становиться киллером не горел желанием. Вот так Кудрявцев влился в подразделение «диких гусей», боровшихся со всеми, за кого платили и кто мешал мировому сообществу устанавливать ту законность, которая им требовалась. Но чаще это были нелегальные операции по устранению наркобаронов, свержению неугодного режима и так далее. Мотались по всему миру. Через два года пребывания Алекс познакомился с Доном и Китом. Те еще только начинали службу…

Алекс и сам не заметил, как заснул от своих воспоминаний. Привела в чувство рука Мануэлы, осторожно прижимавшая его голову к груди. Он почувствовал чужой пряный запах, мягкую грудь и попытался отстраниться, но девушка не дала. Прошептала в ухо:

— Спи. Еще темно.

Кудрявцев понял, что заснул и склонился ей на плечо, а затем, видимо, сполз ниже. Пальцы нежно гладили его висок. Вторая рука ласково перебирала пальцы. Алекс снова заснул, склонившись к девушке. Он не захотел отстраняться, лишь устроился поудобнее, насколько это было возможно в тесном «джипе». Девушка слегка улыбнулась, прижав его крепкое сильное тело к себе и откидываясь в угол машины. Русский снова заснул.

Он не видел, как Смит обернулся и поглядел на обоих. Черные маслины глаз колумбийки сверкнули на американца с ненавистью. Демонстративно, Мануэла поцеловала спавшего русского в висок и обняла чуть крепче за широкие плечи. Кудрявцев сквозь сон что-то прошептал по-русски, закидывая правую руку на девичье тело, но не проснулся, а она не сделала ни единой попытки, чтобы стряхнуть его ладонь, легшую во сне на ее грудь. Дон слегка толкнул Кита и повел головой назад. Японец быстро обернулся. Чуть улыбнулся тонкими губами. Тихо сказал:

— Алекс прав. Женщины любят быть под защитой. Они ценят нежность и ласку. В отличие от тебя он никогда не пристает к женщине. Они сами идут к нему в руки…

Смит развязно ухмыльнулся:

— Все они одинаковые! Если бы мне удалось, она бы и меня потом так же обнимала за доставленное удовольствие.

Мануэла слышала его слов и прошипела:

— Ошибаешься, янки! Я бы тебя убила потом, когда ты заснул!

Слова колумбийки были настолько откровенны, что оба даже растерялись. Русский спал, прижавшись головой к груди девушки, а она лишь ласково поглаживала по его плечам пальцами. Русые волосы растрепались от скорости по ее порванной рубашке. Его кепка лежала на ее коленях. Китано часто бросал взгляд назад и постоянно видел, как Мануэла, выгибая шею, вглядывается в лицо спящего мужчины, склонив голову набок.

Алекс спал спокойно и Такеши не захотел его будить, чтоб смениться, хотя устал сидеть за рулем. Вокруг застыли темные джунгли. Даже сквозь шум мотора до чутких ушей японца порой доносился рев, визг и рычание. Кудрявцев спал более двух часов. Девушка тоже спала, прижавшись к голове русского щекой. Все это время машина безостановочно мчалась вперед. Смит беспокойно спал на переднем сиденье, неловко привалившись головой к низкой спинке. Дон взрагивал, дергался, стонал, порой заставляя Такеши беспокойно оглядываться. Американец сильно сполз с сиденья вниз, но даже во сне старался не потревожить раненую ногу, неловко вытянув ее.

Китано затормозил возле развилки. Достал рацию и попытался связаться с полковником Кшесиньским. Свист, треск и голоса ворвались в уши. Алекс и Дон мгновенно проснулись от знакомых звуков и прислушались. Кудрявцев не стал шевелиться, чтобы не будить девушку. С шестой или седьмой попытки японцу удалось связаться с базой. Далекий, немного шипящий, голос ответил:

— Вожак слушает…

Такеши быстро обрисовал ситуацию, умолчав о сейфе. Полковник несколько раз переспросил:

— Где вы находитесь?

— По-прежнему на территории Колумбии. Мы мчимся в сторону Лас-Дамас. С нами девушка из местных. Она помогла нам уйти, минуя селение Жаси. Пришлите вертушку. Утром за нами наверняка отправят погоню. Вскоре придется бросить машину. Бензина осталось не так много и заправиться негде. У наркобарона на службе оказалось два партизанских отряда и мы не уверены, что их только два.

— Сколько вас осталось?

— Трое: я, Алекс и Дон. Дон ранен.

По всей видимости Кшесиньский запеленговал рацию и убедился, где они, так как уже спокойно ответил:

— Вертолет к рассвету будет. Продолжайте двигаться в том же направлении, пока есть возможность.

Китано залил оставшуюся десятилитровую канистру бензина в бак и хотел трогаться, но в этот момент Алекс тихо сказал:

— Кит, давай я за руль сяду, а ты отдохни сзади. Я все слышал.

Он, осторожно придерживая черноволосую голову, выбрался из-под привалившегося девичьего тела и подсунул под нее валявшийся дальше обрывок покрывала. Мануэла заворочалась и проснулась. Тревожно посмотрела на русского, потом на забиравшегося назад японца. Кудрявцев успокоил:

— Не дергайся. Спи. Все нормально. Скоро мы тебя отпустим.

Она попросила:

— Можно, я с тобой полечу?

Он удивленно спросил:

— Но ведь ты даже не знаешь куда мы летим. К тому же у тебя семья…

— Они могут сами себя содержать. Я и так пять лет работаю лишь на них. У мамы, кроме меня, еще четверо. Росита, Фернанда, Мигель и Игнасио. Младшему уже пятнадцать. Проживут. А куда ты летишь, не важно.

Алекс заколебался и перевел взгляд на Такеши. Девушка вообще-то понравилась ему. Тот пожал плечами:

— Дело твое. Полковник конечно разозлится, но потом смирится, как обычно. Помнишь в соседнем взводе индейца, что приволок вьетнамку? После окончания контракта Дэни увез ее с собой.

Кудрявцев решительно обернулся к девушке:

— У меня несколько иные планы. Я не собираюсь жениться, Мануэла. В ближайшие годы не свяжу себя новыми узами брака. Да и дальше еще посмотрю. Контракт закончится и я уеду, но один, так как не могу взять тебя с собой. К тому же тебе никуда нельзя будет выходить из нашего лагеря. Ты подумай…

Русский замолчал и отвернулся, уставившись в руль. Она внимательно разглядывала его затылок темными, блестевшими в свете луны, глазами:

— Я не прошу ни о чем. Здесь меня все равно расстреляют. Замуж мне не выйти. Мама наверное уже сообщила в полицию, что меня нет, а в Жаси многие видели, как я уезжала. Хочу хоть какое-то время быть с тобой. Мне уже двадцать девять и я таких мужчин еще не встречала…

Алекс твердо кивнул:

— Тогда полетишь со мной.

Он вел машину, дав остальным поспать. Развить скорость не позволяла дорога. Колеса со старыми стертыми покрышками то и дело проворачивались в раскисшей земле. Над окутанными серой дымкой тумана джунглями, медленно занимался рассвет. Небо слегка окрасилось серым на востоке. Полоса света постепенно заполняла небо, вытесняя с него темно-синий цвет и покрывая лазурью небосвод. Легкая розовая полоска всходила над деревьями. Первый лучик робко коснулся зелени и роса заиграла под ним. Через дорогу то и дело перепархивали легкие, похожие на бабочек, колибри. Их тоненький посвист достигал ушей. Трое беглецов проснулись, поглядывая на серьезное лицо русского. Мануэла с интересом наблюдала за пробуждением джунглей.

Красная точка, показывающая уровень бензина в баке моргала уже минут десять. Сзади до беглецов донесся шум мощных моторов. В утренней тишине эти звуки разносились далеко. Все четверо с надеждой поглядели на небо, но там ничего не было, кроме кружившихся птиц. Смит начал распехивать обоймы и гранаты из рюкзака по своему жилету и жилету Алекса. Он делал это спокойно и не торопливо. Кудрявцев обернулся к девушке:

— Мануэла, ты еще успеешь скрыться в лесу и они решат, что мы тебя убили. Я сейчас приторможу. Беги в лес, ты сможешь спастись.

Она отказалась:

— Нет. Я буду драться вместе с тобой. Я умею стрелять.

Смит молча протянул ей трофейный «глок». Девушка быстро осмотрела его и забила за пояс у брюк сзади. Китано оглянулся назад. За сплошной завесой зелени на повороте, ничего не было видно. Слышался только шум моторов. Судя по всему машин шло много. Не было сомнений в том, что это гонятся за ними. Видимо, наемники связались по радиосвязи с Родригесом и рассказали все. Алекс с досадой поглядел на уровень бензина:

— Держитесь!

Машина рванула с места, виляя на размытой глине. Грязь летела из-под колес. Японец попытался еще раз связаться с полковником, грозя вылететь за борт. Мануэла ухватила его за куртку и удерживала на месте. Такеши доложил обстановку. Голос Кшесиньского прорвался к ним:

— Вертушка скоро будет. Выбирайтесь в квадрат 107. Держитесь!

Кит прикинул расстояние и присвистнул:

— Километров восемь осталось.

Пронеслись на скорости километров около пяти. Мануэла вдруг вскрикнула:

— Алекс, там пустота! Моста нет!

Кудрявцев и сам увидел это. Дорога резко поворачивала в заросли в сторону от того места, куда им требовалось идти. Успел ударить по тормозам. Всех основательно тряхнуло, а машину развернуло поперек дороги. Алекс выскочил из машины, чтобы посмотреть, что впереди. Это был глубокий овраг, на дне которого текла речушка. Обернулся:

— Приехали! Выбирайтесь побыстрее. Нам надо успеть перейти на ту сторону и подняться наверх.

Впереди пошел Китано. Даже Смит торопился. Подхватив костыли, он резво запрыгал по склону, внимательно оглядывая дорогу перед собой и с боков. Как и все человечество, он опасался змей, которых тут было великое множество, хотя не видел ни разу укушенного ими. Это была обычная антипатия к ползающим холодным рептилиям. Алекс отправил Мануэлу с ним, а сам двигался сзади, прикрывая. Потом исчез из вида, решив кое-что сделать. Девушка часто оглядывалась в его сторону. Она беспокоилась. Американец буркнул:

— Не вертись. Алекс скоро догонит.

Кудрявцев наоборот выскочил наверх. Завел мотор и двинулся вдоль склона, уводя противника за собой. Проехав полкилометра, газанул, направляя автомобиль в пустоту, а сам выпрыгнул на ходу. Бросился по дороге назад бегом. Рев двигателей приближался. Алекс нырнул в заросли и начал спускаться вниз.

Четыре больших крытых грузовика шли один за другим. В каждом сидело по сорок человек, уставших от тряски. Водители вовсе не собирались думать об удобстве пассажиров и ехали со всей, возможной для этих мест и данного времени года, скоростью. Временами из головной машины выскакивал человек в пятнистой шляпе, сжатой с боков и внимательно оглядывал дорогу. На повороте и так все было ясно. Развороченная колея и четкий след говорили, что автомобиль проехал совсем не давно. Шоферы оживились и еще немного прибавили скорость. Машины повернули вслед за исчезнувшим «джипом».

Минут через двадцать беспрерывного бега, Кудрявцев догнал ковылявшего Смита и Мануэлу:

— Быстрее, ребята! Они уже на подходе. Я машинку нашу чуть дальше отогнал и в овраг спустил.

Навстречу несся Такеши:

— С той стороны тоже машины идут!

Алекс рявкнул:

— Свяжись с полковником. Скажи, мы окружены в овраге между 97 и 107 квадратами. Пусть вертушка поднимает нас тросами. Скажи, что идем по оврагу в сторону реки Инерида. Когда услышим двигатели, дадим красную ракету и надеемся, что она прорвется сквозь зелень. Давай, Кит!

— Но там лишь два тросика!

— По двое поднимемся. Ты с Доном и я с Мануэлой.

Японец начал настраивать рацию, говоря при этом:

— Не выдержат! Я слышал, как говорили, что тросик расчитан лишь на триста семьдесят пять фунтов.

— Зато я видел, как они пятьсот выдерживали!

С Кшесиньским связались сразу. Полковник мигом ухватился за идею:

— Действуйте, я свяжусь с вертолетом. Постарайтесь остаться живыми. Вертушка рядом со сто седьмым квадратом.

Четверо людей уходили вдоль ручья, то и дело натыкаясь на упавшие деревья, а порой прорубая себе путь в тропической зелени тяжелыми длинными ножами. Но в большинстве своем, просто бежали по довольно ровному слою прели, мелькая между стволов и толстенных лиан. Такеши первым увидел открытое местечко, освещенное взошедшим солнцем, но находилось оно на другой стороне ручья. Алекс уже раз десять отдирал от открытой поясницы девушки  и ее рук черных жирных пиявок. Пояс светлых брючек и рубашка покрылись кровью, которая никак не желала свертываться после укуса этой дряни.

Кудрявцев подхватил Мануэлу на руки и перенес через ручей, в котором этих пиявок оказалось множество. Ему они не были опасны, так как плотные брюки были забиты в шнурованные высокие ботинки и через нее пиявки не могли добраться до кожи. Девушка  бежала в легких парусиновых тапочках. Едва успели выскочить на полянку, как сверху послышался гул винтов. Русский мгновенно выстрелил ракетой и гул начал приближаться. Летчики заметили в просвет четверых «путешественников» и зависли над ними. Сверху быстро поползли два тонких тросика. Такеши поймал качавшийся карабин. Отдал его Смиту. Алекс выловил раскачивающийся тросик сам. Двое прицепили карабины к поясным ремням. Кудрявцев попросил:

— Мануэла, обними меня за шею. Прижмись и закрой глаза, чтоб не кричать. Держись и не отпускай меня, чтобы не случилось.

Такеши точно так же ухватился за бычью шею американца. Подергали тросы одновременно, требуя поднимать. Частое и быстрое дыхание девушки билось в шею Кудрявцева, заставляя сердце трепетать. Он прижал ее к себе одной рукой, чувствуя голую, липкую от крови, кожу на поясе. Внимательно смотрел вниз, надеясь обнаружить наемников. Шестидесятиметровое расстояние преодолели за тридцать секунд. Тросики поскрипывали, но держали. Чужие руки крепко ухватили Алекса за плечи и втянули внутрь вместе с девушкой. Точно так же втянули Смита с Китано.

Вертолет, словно гигантская стрекоза, рубя винтами воздух понесся над самыми кронами. Вслед ему ударила запоздалая пулеметная очередь выскочившего на освещенный пятачок головореза. Но она уже не причинила вреда, так как вертолеты скрылись за зелеными кронами и разглядеть их с земли стало невозможно. Кто-то пытался стрелять на звук и Такеши видел белые вспышки позади вертолета.

Открытая платформа продувалась насквозь. Мануэла побледнела и вцепилась в мужчину. Алекс понял. Подвел с сиденью. Усадил и сам присел рядом. Посмотрел на ее окровавленные руки. Достал из кармана рюкзака коробочку с медикаментами и маленький флакончик с распылителем. Слегка фыркнул на ранки и растер пальцем. Руками повернул к себе спиной и точно так же поступил с ранками на талии. Попросил:

— Подними брюки, как можно выше и сбрось кроссовки…

Она подчинилась. На ногах обнаружил еще шесть толстых, раздувшихся от крови, пиявок. Ножом счистил их с кожи и выбросил за борт. Тут же провел дезинфекцию и наконец сел рядом. Она доверчиво ухватилась за его ладонь, больше не отпуская ее. Сидевший напротив Смит время от времени ухмылялся, глядя на них. Алекс заметил его взгляд. Поморщился, но ничего не сказал. Лицо Китано было, как всегда, бесстрастным…

Через час вертолет приземлился на базе, расположенной недалеко от границы с Венесуэлой. Никто не мог бы сказать, что здесь что-то есть. Сплошной зеленый ковер из слегка качавшихся высоченных вершин. Едва вертушка начала подлетать, зелень с одной стороны исчезла. Винты еще не прекратили вращение, а их четверка уже выбралась из вертолета. Даже Дон выбрался сам, не прибегая к помощи Такеши или Алекса. Кудрявцев ссадил девушку, ухватив за талию.

На вертолетной площадке мигом собралась толпа. По бетонной полосе, к приземлившейся вертушке, широкими шагами шел полковник Кшесиньский, издали разглядывая Мануэлу. Был он высок ростом, худощав, с седыми, очень коротко подстриженными волосами и красном берете. Ноздри костистого носа раздувались от сдерживаемого гнева. Вместо приветствия, командир сказал:

— Так, еще один! Теперь я снова стану отдуваться перед генералом за появление постороннего на базе. Алекс, уж от тебя я подобного не ожидал! Для какого черта ты приволок сюда колумбийку? Тебе что, постоянной бабы не хватает? Тогда жил бы дома! Не хватало еще базу превратить в жилой комплекс.

Кудрявцев твердо произнес:

— Джефф, не мог я ее оставить там. Жить будет в моей комнате, я сам за всем следить стану. Ты меня знаешь…

Полковник внимательно оглядел девушку светло-серыми глазами, отметив хорошенькое смуглое личико. Перевел взгляд на остальных:

— Черт с тобой, Алекс!  Кит, Алекс, приводите себя в порядок и ко мне на доклад. Дон отправляется в санчасть немедленно. Общую дезинфекцию и гигиену тебе там устроят. Даю сорок минут.

Все трое дружно ответили, вскинув руки к фуражкам:

— Есть!

Развернулись и побрели в «казарму». Алекс решительно обнял девчонку за плечи, сразу показывая всем встречным, что это его девушка. Их поздравляли отовсюду:

— С возвращением, счастливчики!

Дон повернул к санчасти, стоявшей чуть дальше, а двое приятелей зашли в длинный барак, разделенный на комнаты. Забрали ключи у дежурного. Кудрявцев прошел к своей комнате. Открыл и пропустил Мануэлу:

— Проходи. Это мое жилье.

Она огляделась в небольшой, аскетически обставленной комнатке, вмещавшей в себе шкаф, стол с двумя стульями, кровать и тумбочку с лампой. На тумбочке стояла фотография немолодых мужчины и женщины на фоне какого-то неизвестного ей дерева с белым стволом. В крошечной прихожей имелась еще одна узкая дверь. Алекс швырнул рюкзак на пол и предложил:

— В шкафу бери майку, мои спортивные штаны и давай в душ. Не возражаешь, если присоединюсь? У меня всего сорок минут, а время уже пошло.

Девушка немного смутилась. Затем кивнула, решив, что все равно это когда-нибудь должно случиться:

— Хорошо.

Покорно ушла в душевую. Разделась и с удовольствием залезла под теплую воду.  Мужчина зашел через пару минут. Спокойно разделся и влез в душевую к ней. Красивое мускулистое тело заставило ее сердце забиться, а щеки покрылись румянцем. Ничего не произошло. Он тщательно вымылся, попросив ее:

— Спину потри пожалуйста, потом я тебе помогу.

На узком плечике обнаружил клеща:

— Мануэла, я тебя в санчасть уведу. У тебя клещ под кожей. Док быстро вытащит, ты не бойся и не стесняйся. Он тебя осмотрит, а то как бы еще какого паразита не подхватить.

Она спросила:

— А ты сам осмотреть не можешь?

Алекс усмехнулся:

— Могу. Только тогда я на доклад точно опоздаю и лишусь надбавки. Ты красивая девушка. Не стоит меня дразнить.

Быстро вытерся полотенцем, натянув трусы, отглаженные пятнистые брюки и чистую куртку. Расчесал короткие волосы. Она одевалась рядом в его одежду. Тенниска доходила до колен, а рукава спускались почти до кистей. Стараясь сдержать смех, глядела на себя в зеркало. Спортивные штаны слетели, едва она их надела. Алекс рассмеялся:

— Брюки можешь не одевать. Ты и так на пугало похожа. Плавки мои одень, они с бечевками. Часика через два я тебя одену.

Вместе вышли в комнату. Мануэла принялась расчесываться его расческой. Длинные черные пряди струились под рукой. Кудрявцев глядел на нее, чувствуя, как колотится сердце. Стараясь переключить себя на другое, взглянул на часы:

— У нас еще двадцать минут. Пошли, перекусим.

Девушка прополоскала свои тапочки и хотела обуть их на ноги сырыми. Алекс не дал, бросив к ее ногам большие мужские шлепанцы. Снова расхохотался: нога колумбийки занимала чуть больше половины тапочки, к тому же проскакивала вперед. Пришлось натянуть мокрую обувь. Выскочили из казармы и вошли в здание рядом. Это было светлое просторное помещение с пластиковыми столами и стульями. В столовой витали вкусные запахи мяса и овощей. Человек двадцать обедавших мужиков уставились на Мануэлу. Алекс поздоровался:

— Привет всем! Это моя девушка. Ее зовут Мануэла. Приставать не советую.

Подошел к раздаче и взял два подноса. Она шла следом, чувствуя откровенные мужские взгляды. От этого стеснялась и смущалась. Алекс чуть подмигнул ей, заметив порозовевшие щеки. Нагрузил подносы стоявшими на высокой стойке тарелками и стаканчиками. Один подтолкнул ей:

— Держи поднос…

Поели за восемь минут. Мануэла не смогла осилить даже половины из того, что он набрал, хотя Алекс уговаривал доесть. Все это время в столовой стояла тишина. Коммандос разглядывали девчонку, стараясь сделать это незаметно. Собрав грязную посуду на один поднос, отнес на мойку. Вернулся. Взял девушку за руку и повел за собой к следующему зданию. Сразу после их ухода, мужики загомонили, обсуждая красивую незнакомку и поступок Алекса.

В белом, стерильно чистом помещении сильно пахло лекарствами. Едва вошли в коридор, как навстречу вышел не высокий полноватый мужчина в очках:

— Алекс, что случилось? Дону рану только начали обрабатывать, так что ты рано пришел…

Русский выразительно посмотрел на него, стараясь, чтобы колумбийка не видела:

— Это моя девчонка, док. У нее в плече клещ сидит. Выдерни и вообще осмотри. Мало ли что. Ее пиявки покусали. Мне сейчас на доклад к Кшесиньскому. Ты не мог бы потом Мануэлу в общагу увести?

Доктор понял и кивнул:

— Сделаю. Мануэла, проходи в кабинет. Зайди за ширму и раздевайся полностью. Стесняться меня нечего. Я врач…

Девушка с испугом поглядела на Алекса, но тот кивнул:

— Иди с ним и не бойся. Потом жди в общаге. Просмотри мой гардероб, может что подберешь.

В штабе его уже ждал чистенький и такой же наглаженный Китано. Выразительно поглядел на него узкими глазками. Слегка ухмыльнулся. Алекс заметил и сказал:

— Нечего ухмыляться. Ничего не было. Она у дока.

Кит понятливо кивнул. Доклад у полковника занял больше часа. Подробно рассказали обо всем, что случилось и как получилось, что они остались живыми, а остальные погибли. Показали на карте местность. По молчаливому сговору, ни слова не сказали о спрятанном сейфе. После доклада Кшесиньский отпустил Китано:

— Кит, ты можешь идти, а ты Алекс задержись…

Русский заглянул в санчасть. Док улыбнулся:

— Девчонка чистая. Никаких интимных болезней не обнаружил. Клеща вытащил, даже не пискнула. Все в порядке, Алекс.

Поблагодарив доктора, он бросился сначала в штаб, затем на склад. В свою комнату втащился с мешком одежды. Мануэла сидела за столом у окна и ждала его, разглядывая армейские журналы, аккуратной стопкой лежавшие на столе. Она была все в той же тенниске. Кудрявцев с порога заявил, бросая мешок на кровать:

— Это все тебе. С завтрашнего дня приступишь к работе. Тебе дается выбор: ухаживать за ранеными в госпитале, помогать на кухне или обучаться выживать.

Она ответила:

— Я буду учиться, чтобы быть с тобой рядом.

— Тогда погладь один комплект формы, переоденься и пошли в штаб. Остальное отгладишь и разложишь потом…

Вернувшись, Алекс запер дверь на ключ:

— Ну вот… Все дела на сегодня закончены. Вечером сходим поужинаем и свободны. Давай отдохнем, а то я устал. Да и ты почти сутки не спавши.

Спокойно свернул покрывало. Откинул одеяло в сторону. Разделся до трусов и упал на кровать. Перевернулся на спину, глядя на нее. Девушка не двигалась, стоя у стола. На лице было ясно видно, что она колеблется. Русский спросил:

— Тебе страшно? Я ничего не сделаю, пока ты сама не захочешь близости. Ложись и отдыхай. Второй кровати здесь не предусмотрено.

Она быстро разделась до нижнего белья в ванной. Замирая, скользнула в постель. Слегка придвинулась, разглядывая загорелое лицо с темно-серыми глазами и светло-русыми волосами. Вспомнила его коротенький рассказ о себе. Он не двигался, не пытался прижать или обнять. Молча смотрел ей в глаза. Мануэла вздохнула и словно в омут головой окунулась. Прижалась всем телом, обвивая мужскую шею руками. Вишневые губы коснулись лица мужчины и для него мир завертелся. Сильные руки обняли тонкое девичье тело. Через мгновение на пол упало нижнее белье обоих…

Целых полгода Мануэла овладевала искусством маскировки, училась ориентироваться и стрелять практически из всего. Метала ножи и училась приемам самообороны. С ней занимались индивидуально несколько инструкторов по очереди, проводя занятия в одиночестве. Все попытки мужчин проникнуть и поглядеть на успехи девушки, не увенчивались успехом. Полковник даже Алексу запретил наблюдать за тренировками.

За это время Кудрявцев более пятнадцати раз уходил на задание. Она ждала его, как верная жена. Комната превратилась в уютное гнездышко. Мануэла вручную пошила новые шторы. Ткань привез полковник по ее просьбе. Из бамбуковых и пальмовых листьев сплела большую циновку на пол. На столике появилась скатерть и ваза из бамбукового колена, всегда наполненная если не цветами, то зеленью. Даже Кшесиньский неоднократно говорил Кудрявцеву:

— Алекс, она любит тебя. Мужики клинья подбивали, всех посылает. Сам слышал, чуть не в драку лезет! Тренируется до обмороков. Инструктора говорят, что мужики ленивее относятся к тренировкам. Все хочет, чтоб я ее с тобой отправил. Уже просила…

Смит и Китано разговора о спрятанном сейфе не начинали. Возможно это было связано с тем, что все операции проходили вдали от Колумбии. Американец часто поглядывал в сторону колумбийки, особенно если Алекса поблизости не оказывалось, но приставать не осмеливался. Он все еще помнил о руках русского и в свободное время усиленно тренировался в спортзале. Раньше он таким усердием не отличался и инструктора были несколько удивлены. Мануэла все замечала, но с любимым своим страхом не делилась, надеясь, что справится со всем сама.

Несмотря на то, что после каждого рейда группа отдыхала и почти каждый день наведывалась в ближайший городишко посидеть в баре с местными красотками, Дон не оставил мыслей о Мануэле. Он выжидал. Американец никак не мог простить презрения во взглядах, какими она награждала его при встречах. Завидовал приятелю. Девушка явно догадывалась о черных мыслях янки. Теперь она старалась не ходить в уединенные места одна после одного случая…

Группа, в которую входил Алекс, должна была вернуться к вечеру. Девушка решила нарвать орхидей, которые вновь зацвели в джунглях после дождливого периода. Спросив разрешения у полковника, направилась за пределы лагеря. Следивший за ней Смит, остававшийся в лагере из-за сильного нарыва на ноге, тут же бросился следом. Подскакивая от боли, он решил обойти девушку и выйти ей навстречу.

Янки поймал Мануэлу возле толстого серого ствола, на который она собиралась забраться, чтобы сорвать понравившийся ярко-красный цветок с черными крапинками, находившийся метрах в четырех над землей. Дон, ухмыльнувшись, вышел из-за дерева, всего в метре от нее:

— Какая встреча! Мануэла! Что ты собираешься делать?

Она вздрогнула от ненавистного голоса и сразу сообразила, что он шел за ней. Спокойно ответила:

— Собираюсь сорвать цветок. Алекс любит, когда в комнате стоят цветы.

Американец быстро схватил ее за руку и рванул к себе. Нога в шнурованном ботинке резко ударила его в грудь. Больше от неожиданности, чем от боли, он выпустил ее руку. Зато второй удар пришелся в пах. Смит согнулся с приглушенным воплем:

— Сука! Все равно я тебя оттрахаю! И Алекс не спасет…

Кудрявцев в городишко больше не ездил и даже не стремился туда. Красотки в баре его не интересовали. На базе было все необходимое для жизни. Пива он мог попить и здесь, в маленьком баре. К тому же Мануэле пока запрещали покидать лагерь. Девушка не расстраивалась, так как Алекс оставался с ней. Иногда, по разрешению полковника, они уходили в джунгли и проводили своеобразные прогулки вдвоем: прятались по очереди, маскировались, а затем искали друг друга.

Алекс привык к Мануэле и по-своему любил. Возвращаясь с заданий, если не было погони и не приходилось уносить ноги от противника в спешном порядке, он, не скрываясь от приятелей, срывал для нее цветы. Видел усмешки и слышал насмешливые возгласы, но не обращал внимания. Среди «диких гусей» особых симпатий друг к другу ни у кого не было. Старались не сдруживаться, чтоб потом не страдать от потери. К смерти относились как к чему-то само-собой разумеющемуся.

По ночам русский прижимал хрупкое тело к себе и засыпал уставший от ее ласк, уткнувшись лицом в иссиня-черные густые волосы. Трижды ему пришлось драться за свою женщину и трижды выходил победителем, хотя его противники считались крепкими бойцами. Кшесиньский не вмешивался, он с первого дня появления женщины на базе понял, что Алексу схватки не избежать.

Первые две схватки даже и схватками-то было трудно назвать. Напившись пива в баре непосредственно на базе коммандос начали приставать к колумбийке на глазах у русского. Делали непристойные предложения, пытались обнять. Алекс спокойно вставал и каждый раз «вырубал» противника еще до того, как тот успевал замахнуться. Обводил остальных мрачным взглядом, но желающих подраться с ним не находилось.

В третий раз Мануэлу пытался изнасиловать прямо в их комнате сержант Чочерелли из соседнего взвода. Алекс находился на задании…

Здоровенный итальянец легко отпер замок и вошел. В казарме давно все спали. Стояла тишина, нарушаемая стрекотом цикад и криком ночных птиц. Из-за жары Мануэла спала под простыней. Увидев разметавшееся по постели женское тело, чуть прикрытое прозрачным бельем, мужчина с ухмылкой разделся, а затем навалился сверху, пытаясь зажать рот. Молодая женщина, уже поднабравшаяся науки выживания, вывернулась. Узнав напавшего, закричала и оказала яростное сопротивление. Сержант мог бы легко справиться с ней, если бы не Китано.

Такеши не смог принять участие в операции вместе с приятелями, так как в предыдущей стычке был ранен и теперь отлеживался на базе. Маленький японец, в одних трусах, ворвался в комнату с мечом. Отшвырнул голого сержанта в сторону и приставил меч к его горлу. Итальянец замер. Мануэла, забившись в угол, торопливо натягивала простыню на обнаженное тело в обрывках белья и судорожно всхлипывая. Такеши заставил Чочерелли подняться с пола и голым выйти в коридор. Только после этого опустил меч и сказал:

— Еще раз увижу, убью!

Высыпавшие в коридор мужики все поняли. Кое-кто ухмылялся, глядя на голого Винченцо. Последовало не мало «интересных» предложений. Сержант крикнул, потирая слегка порезанное горло:

— Тебе какое дело? Что ты вмешиваешься?

Японец мрачно сказал:

— Это девчонка моего друга и ее никто не тронет, пока он сам не бросит. Все поняли? Иначе будете иметь дело со мной.

Такеши выбросил в коридор трусы и тапки сержанта. Затем принес циновку, на которой спал. Вошел в комнату Мануэлы и разбросил ее на полу у двери. Положил в изголовье катану. Посмотрел на изумленную женщину, севшую на постели и торопливо накинувшую простыню на себя:

— Спи. Я не стану приставать и буду спать здесь.

Целую неделю он находился по ночам в комнате колумбийки, охраняя ее сон. Мануэла на вторую ночь поняла, что ей нечего бояться узкоглазого мужчину. Китано спокойно входил в ее комнату вечером, раскидывал циновку и засыпал. Она в какой-то мере привыкла к его появлениям и ждала. Несколько раз они вместе обедали, хотя постоянно молчали. В отряде о них пошли самые противоречивые слухи. Ни Такеши, ни Мануэла не старались ничего объяснять. Оба спокойно ждали Алекса.

Однажды, застав японца за штопаньем дырки, колумбийка протянула руку и попросила:

— Давай я, мне привычнее. И вообще, обращайся. Я могу постирать и прибраться для тебя. Ты настоящий друг…

На следующий день, увидев, что японец сидит один возле общежития, присела рядом и спросила:

— Почему ты это делаешь для меня? Ведь тогда ты не вмешался…

Он понял, на что намекает женщина. Черные глаза быстро взглянули ей в лицо и вновь уставились на лес. Молчал долго, а она не решалась переспросить и просто сидела рядом. Наконец Китано заговорил:

— Тогда ты была ничья. Даже я мог бы попытаться взять тебя, но тебя спас Алекс. Смит сдурил, пропустив слова о данном обещании. Когда Алекс дает слово, он его всегда держит…

Такеши замолчал. Достав нож, старательно обстругивал палку, вырезая на ней замысловатые узоры, больше похожие на иероглифы. Мануэла надеялась, что он снова заговорит, но мужчина молчал. Она встала, дружески посмотрела на него:

— Спасибо, Кит!

Быстро развернулась и ушла. Такеши отбросил палку в сторону, печально глядя ей вслед…

Кудрявцев узнал обо всем, едва появился в лагере от японца, который постарался предотвратить возможную ссору между ним и русским. Кит понимал, что «доброжелатели» постараются облить их с Мануэлой грязью и вышел встретить вертушку с вернувшимся отрядом. Многие коммандос недовольно глядели на него. Смит, стоявший рядом и все слышавший, помрачнел. Он собирался уговорить Такеши помочь захватить колумбийку и «повеселиться» с ней где-нибудь в лесу. Дон понял, что ему надо скрывать помыслы от японца и порадовался, что не рассказал о своих мыслях чуть раньше. Теперь стало ясно: в случае нападения, Кит придет на помощь девушке. Алекс внимательно выслушал все, что сказал Китано. С каждым словом он все больше мрачнел. Скулы заходили ходуном на загорелом осунувшемся лице.

Выслушав рассказ до конца и решительно направился в казарму. Грязный и небритый после задания, влетел в комнату сержанта. Мрачно глядя не лежавшего итальянца, рявкнул:

— Пойдем, выйдем! Если ты конечно не хочешь, чтоб мы твою комнату разгромили…

Тот отбросил журнал с порнухой, который с интересом разглядывал. Привстал, ухмыльнувшись:

— Из-за шлюшки драться станем? Ну ты даешь! Да она с японцем спала все это время. Всем известно, что он в ее комнате ночевал…

Русский отвесил ему полновесную пощечину, отчего голова сержанта крепко дернулась в сторону, а левая щека начала наливаться багрянцем. Алекс рявкнул:

— Она не шлюха и никогда ей не была. Мануэла моя женщина! Кит спал у двери, чтоб защитить ее от таких, как ты, так что не надо покрывать его тем говном, которым ты покрыт по макушку. Понял, ублюдок?

Улыбка у итальянца пропала. Его еще никто не называл подобными словами. Он вскочил, натягивая кроссовки:

— Ну, пошли, раз тебе не терпится на тот свет!

Чочерелли стремительно двинулся по коридору. Кудрявцев шел за ним, глядя на коренастую фигуру. Он не боялся, так как все эти годы внимательно наблюдал, кто и как дерется. В принципе знал, кто на что способен. Да, в «диких гусях» собрались сильные бойцы со всего мира. Большинство, если уж быть откровенным, скрывалось здесь от правосудия и это были настоящие отбросы общества. Жестокие, убивавшие за деньги и не гнушавшиеся самой грязной работы, лишь бы это принесло прибыль. Здесь каждый стремился выжить, даже за счет других. Про сержанта поговаривали, что он работал на итальянскую мафию, был крупной шишкой, но чем-то проштрафился и бежал.

Едва выскочив на улицу, итальянец неуловимо выдернул нож из рукава и резко обернулся, взмахнув рукой, но русского, к его удивлению, сзади не оказалось. Рука Чочерелли с зажатым ножом оказалась намертво захвачена стальными пальцами. Последовал резкий разворот, выворачивающий руку и тут же вторая рука Алекса крепко сгребла за горло и дернула все тело назад. Резкая боль пронзила сержанта. Он хрюкнул, словно свинья и захрипел. Нож выпал.

Руки Кудрявцева медленно клонили итальянца назад, но тот не собирался сдаваться так просто. Попытался ударить Алекса по голени кроссовкой и не учел шнурованных высоких ботинок. Удар не принес желанного результата. Тогда сержант медленно вытянул руку и резко отвел ее назад. Локоть Винченцо должен был вонзиться в бок Кудрявцева, но тот подготовился к подобному трюку и снова ушел в сторону, отпустив сержанта. Противники отскочили в разные стороны. Стояли напротив друг друга, внимательно следя за каждым движением. Медленно передвигались по кругу, готовясь к очередному броску.

Весь лагерь наблюдал за поединком. Стояли, полукругом охватив пятачок возле ступенек. Кое-кто залез даже на деревья, чтобы увидеть все. Сержант не решался схватить валявшийся нож, хотя несколько раз взглянул на него. Русский усмехнулся и неуловимым движением ноги отбросил клинок в сторону, под ноги толпы. Никто не рискнул подать Чочерелли холодное оружие.

Мануэла узнала о драке, находясь в спортзале. Кто-то из «диких гусей» пробегал мимо спортзала и в открытое окно, затянутое сеткой, донесся их разговор. С мольбой поглядела на инструктора, потом на двери. Мужик усмехнулся:

— Ладно, потом продолжим! Иди, отдохни немного.

Тонкая фигурка с растрепанными, мокрыми от пота, волосами, затянутая в спортивные штаны и майку, со всех ног кинулась к общежитию…

Это была жестокая драка двух самцов, вскоре перешедшая в кулачный бой, перемежающийся бросками. Подошедший полковник Кшесиньский внимательно наблюдал за схваткой, отмечая неудачные приемы противников. Минут через двадцать Кудрявцев швырнул итальянца через бедро на землю лицом вниз и тут же рухнул сверху, лишая того возможности защищаться и круто заламывая обе руки. Сержант вскрикнул и запросил пощады, утыкаясь лицом в пыль. Алекс слез с него. Дождался, когда Чочерелли сядет. Все лицо сержанта стало сплошным синяком, покрытом кровью. Русский зло произнес:

— Это цветочки. Еще раз узнаю, распишу по полной программе.

Стер кровь с разбитой губы и потер синяк на скуле, «заработанные» в драке. Нашел взглядом Такеши. Рядом стояла Мануэла. Подошел и протянул руку приятелю:

— Кит, спасибо. Этому мафиози я не поверил бы все равно…

Мужчины пожали друг другу руки. Японец ничего не сказал в ответ. Развернулся и скрылся в казарме. Алекс собрался обнять женщину, когда сзади раздался голос полковника:

— Алекс, вашей группе, как всегда, дается сорок минут. Я вами доволен. Чочерелли, с завтрашнего дня назначаю вам усиленные тренировки в спортзале. От заданий отстраняю на ближайшие две недели. Будут плохие показатели, срок увеличится.

Итальянец встал. Поморщился от боли во всем теле и от слов полковника. Сплюнул кровь. Кое-как разыскал свой нож и снова вставил в петельку в рукаве. Посмотрел на столпившихся мужиков, но сочувствия не нашел. Поморщился еще раз, неловко повернувшись и направился в комнату. Он знал, что такое усиленные тренировки и энтузиазма этот приказ у него не вызвал.

Обняв Мануэлу за плечи, русский чуть раньше скрылся за дверью казармы. Тонкая смуглая ручка обхватила его за пояс, а голова улеглась на широкое плечо. Кшесиньский задумчиво смотрел на эту пару, пока они не скрылись за дверью. Затем развернулся и ушел в штабной корпус.

Смит внимательно наблюдал за поединком. Чочерелли считался сильным противником, но русский с ним справился легко, причем с минимальными потерями для себя. Зато Винченцо представлял собой жалкое зрелище. Дон посмотрел на итальянца, раздумывая, не посвятить ли того в свои планы и тут же отбросил эту мысль. В отряде все знали, что сержант может предать кого угодно, лишь бы это сулило выгоду. Американец отправился к себе. Залез под душ и долго размышлял. Драться с русским не хотелось. Он теперь был не уверен, что победит…

Алекс и Мануэла возвращались после ужина в комнату. Жара спала и оба наслаждались наступавшей прохладой, когда увидели Такеши, сидевшего на скамейке возле общаги и в очередной раз читавшего «Будосёсинсю» — кодекс самурая. Над ним раскинули огромные листья три пальмы, укрывая от лучей заходящего солнца. Кудрявцев решительно шагнул к японцу:

— Кит, еще раз спасибо. Не желаешь попить с нами пивка в баре? Мы сейчас переоденемся и туда направимся.

Китано закрыл книгу и кивнул:

— С удовольствием. Смит куда-то пропал…

Русский усмехнулся:

— Наверное к девочкам подался. Ему усталость непочем, если бабы близко.

Японец возразил:

— Сегодня никого не выпускали. Кшесиньский не давал разрешения на уход. Дон где-то поблизости и наверняка замышляет очередной глупый розыгрыш. Ты не знаешь, Алекс, откуда это у него? Все шутки плоские и старые, словно мир. И он считает себя оригиналом!

Мануэла криво усмехнулась:

— Что вы хотели от янки? Он ведь родился в стране, где собрались потомки сброда со всего мира. У вас обоих на родине имеется своя культура, история, а у них что? Смесь сообществ! И они еще гордятся своей Америкой! Как были сбродом, так и остались. Всегда стремятся захватить чужое и диктуют условия…

Оба мужчины ни разу не слышали от нее подобных речей и замерли. Алекс заметил ничем не прикрытую злость девушки, но отнес ее к тому, что она до сих пор не может простить Дона за попытку изнасилования. Такеши впервые улыбнулся:

— Хорошо сказано! Слышал бы это Смит! Ох бы и разозлился! Ты при нем лучше так не говори. Хотя… Алекс сможет ему противостоять и доказать, что так оно и есть. Ладно, пошли переоденемся и в бар.

Через пять минут все трое направились к стоявшему на окраине базы небольшому зальцу, где можно было выпить пива и немного расслабиться перед огромным цветным телевизором с видеомагнитофоном. Сели за один столик в углу. Народу в полутемном помещении было пока мало. Заказали по две бутылки пива и соленые орешки. Скрутив пробку, Алекс с удовольствием глотнул холодного напитка. Мельком поглядел на экран, где пела полуголая красотка. Взглянул на японца:

— Кит, почему ты заступился за Мануэлу? Ответь честно! Хочешь потом, когда мы с ней расстанемся, забрать себе?

Колумбийка возмутилась от его слов и набрав воздуха в грудь, собралась закатить скандал, но ее остановил тихий голос Такеши:

— Я тоже был женат. У меня двое детей в Японии. Их воспитывают моя старшая сестра и ее муж. Часть зарплаты отправляю им. Я любил Комаки, а она меня. Наш дом стоит на окраине Идзумо. Однажды четверо подонков изнасиловали жену, когда она поздно возвращалась из магазинчика суверниров, который мы держали. Я не смог ее встретить в тот день…

Китано вздохнул. Хлебнул приличную порцию пива и продолжил рассказ, заметив искреннее сочувствие в глазах колумбийки и русского:

— Комаки совершила сэппоку, когда вернулась домой. Она убила себя ножом в нашей спальне, написав на листке правду о произошедшем. Я мог бы простить, если бы она рассказала. Мог бы… Она была не виновна передо мной. Только она не захотела жить после всего перенесенного… Полиция не нашла насильников. Я год пытался сам воспитывать детей, а потом понял, что не могу без жены. Совершить харакири слишком просто. Надо еще принести хоть какую-то пользу. Я ушел в «дикие гуси»…

Мануэла посмотрела на Алекса долгим взглядом, а потом вдруг молча обняла японца. Крепко прижала растерянного Китано к себе. Она сидела между двух мужчин и ей легко было это сделать. Собравшиеся в баре удивленно смотрели на них, забыв о телевизоре. Все знали, что это девушка русского и вот теперь она на глазах Кудрявцева преспокойно обнимала японца, а русский воспринимал происходящее, как должное. Девушка погладила Китано по жестким волосам и тихо сказала в ухо:

— Кит, ты должен остаться живым, что бы в дальнейшем воспитывать детей самому. Ты же нормальный мужчина. Твою жену очень жаль, но видимо она сама не могла смириться с тем, как с ней поступили эти негодяи. Знаешь, если бы сержанту удалось, я бы тоже не стала жить. Это так грязно, потом принадлежать любимому, а чувствовать лапы животного…

Отстранилась и отвернулась в сторону. Русский и японец переглянулись. Такеши нашел в себе силы улыбнуться, хотя до сих пор чувствовал женские руки на плечах:

— Мануэла, спасибо за поддержку. Да и ты, Алекс, тоже. Может вам пожениться стоит? Кшесиньский не откажет, я видел его глаза сегодня.

Кудрявцев не ответил. Он ничего еще не решил для себя. Девушка стала очень дорога ему, но принимать такое важное решение Алекс не спешил. Они просидели в баре до одиннадцати вечера. Болтали обо всем, обсуждали последнее задание. Мужчины заказали еще по паре пива. Мануэла отказалась. Затем встали и втроем ушли в общежитие. Смит, к их удивлению, так и не появился. Не было его и в общаге. Русский и японец предположили, что он по-тихому слинял за пределы базы к очередной девчонке и решили не докладывать полковнику об отсутствии приятеля…

Они не знали, что в это самое время Смит, запершись в своей комнате, внимательно проглядывал фильмы по рукопашному бою и инструкции по этому виду борьбы на английском языке, которые взял у одного из инструкторов. Он слышал, как к нему стучались, но не стал открывать, затаившись и притворяясь, что его в комнате нет…

Через пару недель Мануэлу прикомандировали в ту же группу, что и Алекса. Это было распоряжение полковника. Кшесиньский все же решился отправить девушку с любимым. Кудрявцев тяжело вздохнул и успокоился. Задание предстояло не из самых сложных и казалось, что большой опасности не предвидится. Смит и Китано находились в группе. Им предстояло совместно с бразильскими и колумбийскими спецслужбами перехватить крупную партию наркотиков и захватить курьеров.

Было известно, что товар отправлен на большом катере из городка Лерида по реке Апапорис. Погрузка произведена сразу за порогами Хирихирима. Наркодельцы решили не рисковать и произвели ее за пределами населенного пункта. Селений по берегу реки находилось не так много и это позволяло очень долгое время оставаться незамеченными. Хотя, что греха таить, местные жители давно уже выращивали коку и изготовляли наркотики, чтобы как-то выжить. Многие сами употребляли «товар», стремясь забыть в наркотическом опьянении от ежедневных трудностей и лишений.

Внедренный к наркобарону Родригесу агент докладывал, что далее путь кокаина лежит до городка Тефе, где его заберут и переправят почти до Манауса. Куда дальше направятся наркотики он не знал. «Диких гусей» подключили из-за их оперативности и близкого расположения к месту предполагаемого прохода контрабандистов. Решено было взять катер между колумбийским городом Лерида и бразильским Вила-Биттенкортом.

Их сбросили под вечер с вертолетов на тросах на левый берег реки Апапорис, неподалеку от городка Яуна-Молока, примерно метрах в шестистах от реки. Это было вовсе нелегко преодолевать зеленую завесу, а потом продираться через нее вниз почти на семьдесят метров. То и дело путь преграждали лианы, перекинутые с одного лесного великана  на другой наподобие мостиков. По ним лазили лишь обезьяны, которые на данный момент встречали людей резкими отрывистыми криками. Несколько раз из густой зелени вспархивали крупные какаду. Садились на ветку или лиану и с интересом следили за двуногими существами, болтавшимися на ниточках-тросиках.

Кудрявцев спускался рядом с Мануэлой, держа в руках нож-мачете. Он с самого начала держал девушку рядом с собой, инстинктивно стремясь защитить от опасности. Прижавшись спинами друг к другу насколько это было возможно, скользили вниз. Так было легче спускаться. Едва пошли дисковидные корни, пришлось внимательно приглядываться к растительности, что бы не дай Бог не нарваться на ядовитую змею или голодного удава, которых в сельве Амазонки было великое множество.

Дважды Алексу пришлось отрубать выглядывавшие змеиные головы. Мануэла, хоть и родилась рядом с джунглями, каждый раз вздрагивала. Вокруг стоял полумрак и чем ниже они спускались, тем он был гуще. Наконец, ноги коснулись мягкой, словно подушка, влажной земли. Со всех сторон высились травы и растения, достигавшие в джунглях гигантских размеров. Мужчина быстро снял карабин с пояса и помог женщине освободиться от тросика. Дернул оба. Те сразу поползли вверх, чтобы спустить новую партию «диких гусей».

Всего высадилось три взвода. Спецслужбы Бразилии и Колумбии поджидали катер возле границы, на случай, если у отряда ничего не получится. Кшесиньский предупредил, что в реке местами водятся пираньи. Медленно тронулись к берегу, рассыпавшись в редкую цепь. Лишь Мануэла продолжала идти следом за русским. Никто не возражал. Маски, перчатки и очень плотная ткань костюмов, предохраняли от пиявок и укусов насекомых. Мануэла, как все женщины, замечала вокруг красивейшие цветы орхидей в обрамлении толстых кожистых листьев и порой замедляла шаги, чтобы полюбоваться. Алекс сразу оборачивался, не слыша ее движения. Время от времени он улыбался под маской. Незаметно сорвал по дороге ярко-оранжевый цветок с темно-синими крапинками и протянул ей. Женщина улыбнулась и кивнула головой.

Метров около пятисот двигались спокойно. Очень часто дорогу преграждали огромные упавшие стволы. Перелезать через них было довольно опасно. Можно легко  провалиться или поскользнуться на влажной коре. К тому же с другой стороны довольно часто притаивались отдыхавшие змеи. Если такое дерево нельзя было обойти, «дикие гуси» взбирались на него и прыгали вперед, как можно дальше. Таким образом можно было избежать укуса.

А потом началось самое ужасное. Уже слышался шум реки, но самой реки не было видно из-за сплошных зарослей светолюбивых вьющихся и прямостоячих растений. Алекс пригляделся к зарослям, потом себе под ноги и решительно направился влево. Крошечный полуметровый ручеек уходил под заросли. Они ступили прямо в него. Все равно ботинки уже насквозь промокли. Обрубая низко наклонившиеся лианы и внимательно глядя на то, что под ногами и вокруг, русский и колумбийка достигли берега одними из первых.

Оба застыли, выглядывая через тонкую завесу зелени и стараясь уловить малейшее движение чужих. Времени до появления катера оставалось много. Река Апапорис оказалась довольно широкой. Со стороны берегов, в воде цвета густого чая, колыхалось множество растений. С противоположного берега имелась тонкая полоска бело-желтого кварцевого песка. Из-за этого вода казалась еще более коричневой. Река текла словно в глубоком зеленом каньоне. С обоих берегов нависали огромные деревья девственного леса, еще не потревоженного человеком.

Раздался резкий крик какаду. Алекс тут же ответил. Взяв Мануэлу за руку, повел за собой, стараясь не свалиться в воду и не забираться глубоко в заросли. Время от времени отпускал ее ладонь, чтобы прорубить проход. Она пару раз пыталась помочь, но русский решительно отстранил ее руки и покачал головой, давая понять, что не стоит. Теперь девушка терпеливо ждала.

Метров через сто группа собралась полностью на небольшом выступе у воды. За несколько минут, насосом, накачали три больших резиновых лодки, поставили моторы. В каждую село по четыре человека. Их взвод перебирался на другую сторону реки.

Решили переправляться своим ходом, не подключая технику. Старались грести бесшумно, чтобы не привлекать пираний. На плюханье по воде они устремлялись огромными стаями, стремясь настигнуть жертву, пока она не выбралась на берег. За несколько минут эти хищницы могли дочиста обглодать лошадь. Одновременно коммандос натягивали под поверхностью воды стальной трос. Женщина гребла наравне со всеми, сидя рядом с Алексом.

Пристали к узкой полоске крупного песка. Места хватило только для двух лодок. Третья лодка удерживалась на одном месте с помощью весел. Кое-как пробились вглубь зарослей, которые пришлось прорубать, так как сколько не вглядывались мужчины в завесу, обнаружить звериную тропу не смогли. Метров шесть прорубали проход, одновременно маскируя его.

Втаскивать лодки на берег не стали, укрыв их чуть дальше за спускавшейся к воде зеленой занавеской из лиан и кустарника. Закрепили трос на стволе огромного бамбука. Девять человек были готовы в любой момент атаковать катер. Трое должны были остаться и прикрывать их с берега. Среди этой троицы были Мануэла, Смит и Штайнер. Так распорядился новый комвзвода сержант Гринвуд.

Более странного выбора не могло быть. Весь отряд знал, что немец и американец не любят друг друга и раньше частенько устраивали потасовки. Каждый старался показать свою крутость и умение. Цеплялись друг к другу при встречах, используя для ссоры самые пустячные поводы. Но однажды Штайнер, в запале, решил засадить в бедро Дона свой тесак. Смита спасла от тяжелейшей болезненной раны обыкновенная зажигалка. Тесак скользнул по пластмассе, разрубив ее и лишь разодрал кожу.

Полковник Кшесиньский наконец-то вмешался во вражду и приказом заставил их прекратить вообще всяческие отношения друг с другом. И вот теперь они должны сидеть в засаде рядом. Правда между ними находилась Мануэла…

Женщина в последнее время прекрасно стреляла, но в физическом отношении сильно отставала от мужчин. Это и послужило для окончательного решения оставить именно ее третьим стрелком. Троица принялась обустраиваться в разных местах, пока светло. Один коммандос остался наблюдать на берегу за рекой и замаскировал все следы на песчаной косе. Алексу сержант приказал помочь женщине найти нужное место в зарослях. Остальные занялись обустраиванием ночлега и розыском застрявших в подросте сухих сучков для костра. Развешивали гамаки. Ночевка на земле в джунглях чревата весьма неприятными последствиями: трава кишит насекомыми, многие из которых кусаются. К тому же ночью может приползти змея погреться у теплого тела. Лодка должна была прибыть только утром и они не торопились.

Со всех сторон раздавался щебет и свист. Изредка, в глубине, раздавался треск и тяжелое падение. Алекс давно знал, что это падают обломившиеся под тяжестью лиан и всевозможних растений-паразитов сучки. Вокруг кипела невидимая жизнь. Смит, обустраивающий гнездо для стрельбы дальше остальных, неожиданно приволок крупную водосвинку, которую умудрился убить обыкновенным ножом.

Все оживились: свежее мясо значительно лучше концентратов. В несколько минут сняли шкуру и выпотрошили. Когда над землей воцарилась ночь, капибара уже поджаривался над костром. Мануэла набрала целый ворох молоденьких побегов бамбука чуть раньше. Порезала их и слегка потушила в подсоленной воде в котелках на углях. Все с удовольствием прикусывали нежно-зеленые росточки с мясом, расположившись со всех сторон у затухавшего костерка. Сразу начали укладываться на ночлег.

Ночные джунгли сильно отличаются от дневных. Кое-где виднелось зеленовато-желтое свечение, излучаемое некоторыми видами грибов и гнилушками. Насекомые издавали металлический стрекот. Лягушки и жабы скрежетали повсюду, это не было похоже на обычный лягушачий хор и звучало довольно жутковато, словно водили железом по стеклу. Ночные птицы пугали душераздирающими криками. Ко всему прочему откуда-то слышался странный рев. Мануэла невольно прижималась к Алексу. Тот тихонько сказал:

— Это ягуар. Не обращай внимания. Он сюда не придет.

Их гамаки висели рядом. Понимая, что женщина не сможет заснуть, Кудрявцев перебрался к ней. Колумбийка прижалась к нему, обняв рукой за грудь и вскоре заснула, чувствуя себя под защитой…

Проснулись рано. Под огромным зеленым шатром заметно похолодало. Стояли сумерки, хотя край солнца уже выглянул из-за горизонта. Люди вставали, зябко передергивая плечами. За считанные минуты привели себя в порядок и свернули лагерь, убрав все следы пребывания. Даже место от костерка исчезло, закиданное зеленью. Мануэла подергала русского за рукав и прошептала:

— Алекс, смотри…

Он поглядел в направлении ее руки и увидел огромную ядовитую жабу, сидевшую на ее рюкзаке, повешенном на сук. Из желез, расположенных на голове сочилась светлая густая жидкость, весьма токсичная, если попадет в рану. Желтые глаза с продольным черным зрачком, уставились на девушку. Кудрявцев заглянул в изменившееся цветом лицо Мануэлы и все понял.

Длинной веткой стряхнул земноводное вниз и забрал рюкзак. Тщательно перетряс все ее вещи, чтоб не «поймать» на плечи кого-то еще более неприятного. В основном внутрь забрались жуки и многочисленные муравьи. Мысленно выругал себя, что не проследил с вечера, куда она закинет рюкзак. «Дикие гуси» всегда бросали их в гамак, под голову.

Взвод распределился по своим местам и застыл в ожидании. Вокруг порхали колибри, зависая над цветами. Перелетали попугаи и гигантские бабочки. Пели птицы, славя наступавшее утро. Трое мужчин держали ладони на ручках лодочных моторов, чтоб сразу завести их. Стрелки застыли в гнездах. У Штайнера имелись гранаты со слезоточивым газом. Именно он должен был выстрелить первым.

Прошло около часа, когда вдали послышался шум мощного мотора. С другой стороны послышался резкий крик встревоженного какаду. Гринвуд ответил, показывая, что они не спят. Проверил трос, выскочил на берег и чуть поднатянул его. Тросик хоть и был не толст, но мог выдержать более пятнадцати тонн веса. Сержант обернулся и довольно громко, чтоб стрелки тоже услышали, сказал:

— Приготовиться!

Он не боялся, что его услышат. Через шум мотора и птичье пение, несшееся сверху, это было практически невозможно. Из-за поворота показался большой, замаскированный камуфляжной сеткой, катер. Сквозь просветы виднелись сероватые стенки. Он явно был скоростным. Вода кипела за кормой. Нос легко разрезал темную воду. Сидевшие в засаде натянули маски на лица. Гринвуд перепугался, что катер перескочит тросик, но тот  вдруг поднялся из воды. Машина налетела на него со всего маху. Раздался скрежет и катер развернуло. Послышались крики от испуга и боли. И тут же в рубку попала слезоточивая граната. Крики усилились.

Лодки вылетели с обоих берегов реки и понеслись к застопорившему катеру, прикрываемые пулеметным огнем. Хотя это были лишние предосторожности. Находившиеся на суденышке ревели в три ручья. Алекс и остальные подошли к борту и пришвартовались. Никто не стрелял по ним. Слышалась ругань и женский плач. «Дикие гуси» в считанные минуты захватили катер, уложив всю команду на палубе. Их было девять человек. Среди них две женщины лет тридцати в черных одеждах и платках.

Обыск не дал ничего интересного, кроме двух трупов в лакированных гробах. Оружия тоже не нашли. Женщины сквозь стоны и плачь принялись объяснять, что везут хоронить домой брата и мужа, погибших от руки мафии. Кто-то из коммандос рискнул открыть гробы. Оба погибших мужчины были молоды. Да и те, кто лежал на палубе, оказались не старыми. У всех на лицах застыла скорбь. «Дикие гуси» заколебались. Сопротивления никто не оказывал, хотя Алекс заметил быстрые переглядывания. Загнав всех пленников на корму и оставив их под охраной, сержанты Чочерелли и Гринвуд решили осмотреть гробы.

Занятие было не из самых приятных, но выбирать не приходилось. Для начала связались с ожидавшими на границе спецслужбами и доложили обо всем, что произошло. Чочерелли мрачно сказал:

— Мы ничего не обнаружили. Боюсь, что это не тот катер. Сейчас собираемся обыскать гробы.

Голос с акцентом посоветовал:

— Лучше трупы…

Семь человек направились в общую каюту, где стояли гробы. Остальные остались на палубе. Вытаскивать уже начавшие попахивать тела было весьма неприятным делом. Алекс и Китано принялись расстегивать пиджак и рубашку на первом мертвеце, в то время, как сержант тщательно проверял гроб, ощупывая каждую стенку. Такеши распахнул рубашку и ахнул:

— Сержант, глядите!

Живот парня был распорот до самой грудины и грубо зашит черными толстыми нитками. Гринвуд наклонился. Поддел ножом пару петель и легко разрезал их. Забрав второй тесак у Алекса, осторожно раздвинул мертвую плоть. Там лежали пластиковые пакетики. Их было очень много. Сержант, стараясь не касаться тела, достал один и взрезав, попросил:

— Алекс, проверь!

Преодолевая отвращение, русский ткнул пальцем в белый порошок. Попробовал на язык:

— Кокаин.

Внутренностей в трупе не было вообще. Второй труп оказался таким же «начиненным» наркотиками. Сообщили о находке спецслужбам. Тот же голос посоветовал:

— В рот им загляните.

Гринвуд выругался:

— Вы что, совсем там офонарели? Они и так наркотой напичканы под завязку. Что еще искать?

Голос твердо произнес:

— Проверьте и пока не отключайте рацию!

Сержант посмотрел на своих людей. Замотав руку сорванной с иллюминатора занавеской, раскрыл первому мертвецу рот и присвистнул:

— Ну ни хрена себе! Вы только гляньте! Тут большой футляр от сигары в целлофане.

Голос прорвался снова:

— Не вскрывать! Забирайте всех своих людей на катер и давайте к нам. Ждем на границе. Вы нас увидите. Трупы можете бросить в гробы и закрыть. Никто из команды не должен исчезнуть.

Во рту второго мертвеца обнаружили аж два футляра. Все это время Алекса не покидало чувство, что уж слишком все гладко идет. В душе начала нарастать тревога. Чувствам он привык доверять, так как они его еще не подводили. Кудрявцев подошел к сержанту и вполголоса поделился своими подозрениями. Гринвуд поморщился:

— Что ты предлагаешь?

— Выпотрошить трупы и забрать все найденное на лодку. Части отряда идти на лодках сзади. Причем на расстоянии не менее километра от катера. Всех захваченных раздеть, связать и забить в трюм, а нам, кто по росту и виду подходит, переодеться в их шмотки. Остальные должны затаиться на катере…

Сержант потер пятерней подбородок:

— Не лишено смысла. К тому же и у меня поганое чувство на душе. Что-то произойдет…

Вышел на палубу и отправил за оставшимися на берегу четыре лодки. Три на левый берег и одну на правый. Вскоре весь отряд был в сборе. Гринвуд рассказал о собственных опасениях и сомнениях Кудрявцева, о придуманном плане. Большинство согласилось. Китано и Мануэле пришлось переодеваться в женское платье. Такеши поморщился, но возражать не стал. Женская одежда позволила спрятать меч за спиной, а оружие в складках одежды. Еще семеро подбирались по росту и смуглости кожи. Среди «перевертышей» находился сержант Гринвуд. У всех имелось оружие. Два взвода отправились следом на лодках. Еще пятеро коммандос спрятались на суденышке в разных местах.

Катер отправился дальше, стремясь нагнать время, затраченное на его захват. Алекс сидел рядом с Мануэлой в каюте, сквозь занавеску наблюдая в бинокль за берегами, поросшими густой растительностью. Открытых мест практически не было. Пронеслись мимо Яуна-Молоки. Кудрявцев через мощные окуляры заметил, что на берегу стоит обшарпанный «понтиак», а рядом четверо колумбийцев, внимательно глядевших на катер. Гринвуд не мог их видеть. Русский попросил:

— Мануэла, иди на палубу к сержанту. Скажи, что за нами следят с берега. Пусть свяжется с лодками и спецслужбами. Парни должны проехать после того, как эти четверо уедут с берега. Быстрее, девочка!

Женщина кинулась наверх. Черный платок развевался от быстрой езды. Она с трудом добралась до Гринвуда, стоявшего у борта, так как катер подбрасывало и качало. Держась за поручень, дошла и передала слова Кудрявцева. Сержант торопливо спустился в каюту. Сначала связался с лодками и попросил дождаться отъезда наблюдателей. Потом вызвал на связь спецслужбы. Рассказал, что они придумали и почему так получилось:

— За катером следят. Что-то произойдет. Мои люди отстали. Попытайтесь нас подстраховать с воздуха. Я оставляю рацию включенной. На этот позывной меня больше не вызывайте. Думаю, что до Тефе катер не дойдет и о вашей засаде уже знают, а вот о нашей пока неизвестно…

Оторопелый голос произнес:

— Почему вы так решили?

— Да иначе не следили бы! Я думаю, что нас скоро попытаются остановить. Со мной всего взвод. Хоть мы и стоим дорого, но если решат подорвать, я бессилен. Запомните, кокаин и алмазы… — Сержант усмехнулся, услышав торопливый вздох: — В одной из наших лодок. Ребята не все знают, что кроме наркотика найдены алмазы. Они их не видели. Ладно, мне пора на палубу…

Голос чертыхнулся и отключился. Сержант положил включенную рацию в небольшую нишу над иллюминатором, прикрыл газетой и ушел, забрав с собой бинокль. Мануэла тихо сказала:

— Алекс, мне страшно.

Он мягко притянул ее к себе, поцеловал в щеку, проведя ладонью по плечам:

— Не бойся, я же с тобой. На палубу не вылезай, если стрельба начнется. Ляг на пол и лежи…

Мануэла потерлась щекой о его грудь:

— Ты себя береги. — Немного помолчав, добавила: — Я ребенка жду. Даже если ты уедешь в свою Россию, он будет со мной вместо тебя. Я знаю, что у тебя скоро контракт заканчивается…

Кудрявцев приподнял ее лицо пальцами. Взволнованно спросил:

— Ты серьезно? Не ошибаешься?

Она покачала головой и слабо улыбнулась:

— Уже третий месяц.

— Почему ты на базе ничего не сказала? Я бы попросил полковника тебя оставить.

— Я сама с тобой хотела. Это ведь я уговорила Кшесиньского включить меня в группу…

Он пытливо спросил:

— Мануэла, а ты со мной в Россию поедешь? Женой? Считай, что я тебе предложение делаю…

Она прикрыла глаза и улыбнулась так, как никогда раньше не улыбалась. По-русски, картавя и коверкая слова, произнесла по складам:

— Я дав-но ка-чу быть тво-ей же-ной. Я по-е-ду Рос-сия и всю-ду, где бу-дешь ты.

Алекс удивленно глядел на нее. Машинально заговорил на родном языке:

— Ты откуда этому научилась?

— Я четыре месяца беру уроки у доктора. Он знает русский. Вот куда я исчезала временами. Ты рад? Я почти все понимаю, когда ты говоришь по-русски.

Кудрявцев рассмеялся. Усадил женщину на диванчик, а сам встал на коленки рядом. Обхватил ее колени, утыкаясь в них лицом:

— Машка, и ты скрывала?! Дома я стану называть тебя по-русски, Машей. Так моим родителям будет проще. Согласна?

Женщина кивнула. Погладила его затылок. Наклонилась и прошептала в ухо:

— Согласна. У меня маму зовут Мария, ты же знаешь…

В каюту стремительно зашел Гринвуд и разговор прервался. Кудрявцев вскочил на ноги, заметив расстроенное лицо сержанта. Тот заговорил:

— Алекс, тревога! Мы были правы. Впереди, километрах в полутора, возле берега с десяток моторных лодок. В них более пятидесяти человек. Место открытое, я их сам видел. Они нас ждут. Если разворачиваться начнем, где гарантия, что сзади только наши? Время потеряем и скорость. Они нас легко нагонят. Ты умный, подумай!

Алекс вздохнул:

— Вот они, неприятности! Потихоньку надо к другому берегу прижиматься и скорость набирать. Навряд ли они тросик протягивали. Может быть успеем добраться до спецподразделения. Давай, Вик!

Он впервые назвал сержанта по кличке, но тот не обиделся. Катер набирал скорость. Левый берег становился все ближе. Алекс за это время успел связаться с сослуживцами в лодках и предупредить их о возможности столкновения. Затем связался с оцеплением на границе:

— Их около пятидесяти. Маневренность слабая, мы все в одном месте. Одна граната и все. Нужны вертолеты прикрытия… — Выглянул в иллюминтор и добавил: — До лодок осталось не более полукилометра. Они делают нам знаки остановиться и причалить…

Голос ответил:

— Мы выяснили, это не люди Родригеса! Наверняка Каррерас решили захватить груз. У них война идет за территорию сбыта и плантации коки. Попытайтесь продержаться! Вертолеты будут, но не раньше, чем через полчаса.

— Пусть летчики не открывают огня по резиновым лодкам, там наши люди! Эти все сидят в каноэ с моторами.

— Я понял, сообщу…

Минуты через три катер поравнялся с каноэ, в которых уже поняли, что добыча не собирается останавливаться. Моторки начали не спеша приближаться к середине реки. Легкие бурунчики расходились в стороны. Сидевшие в каноэ люди прекрасно понимали, что раз катер набирает скорость, значит не остановится и пройдет по лодкам. Раздался крик Гринвуда:

— Ложись!

Тотчас раздались автоматные очереди по иллюминаторам. Алекс прикрыл собой Мануэлу, заставляя ее собственной тяжестью упасть на пол. Сразу откатился и вскочив на ноги подбежал к разбитому окну. Быстро выглянул и мгновенно отпрянул в сторону. Китано сбросил длинную черную юбку и кофту, вновь оставшись в камуфляже. Из-за спины над левым плечом торчала длинная рукоять катаны. Японец выскочил на палубу и сразу вязался в бой, дав очередь по неосторожной лодке, слишком приблизившейся к катеру. Управлявший каноэ вылетел за борт и неуправляемая лодка крутанулась по воде. В нее врезалась еще одна и на реке прозвучал первый взрыв.

По автоматным очередям стало ясно, что напавшие не желают топить катер и им нужен груз. Теперь можно было померяться силами моторов с оставшимися бандитами. С кормы катера ударил гранатомет. Одна из лодок взлетела в воздух. С каноэ тоже выстрелили гранатой. Та взорвалась перед носом катера и он сильно вильнул. Кое-кто из «диких гусей» упал. Волна захлестнула всех, кто был на палубе.

Вторая граната разорвалась рядом с бортом. Нападавшие старались изрешетить днище катера, чтоб тот начал набирать воду и сбросил скорость естественным путем. Третья граната снова разорвалась впереди. Четвертая задела винт. Катер задергался и какое-то время вилял из стороны в сторону. Потом вроде все наладилось, но оказалось, что ненадолго. Еще одна граната разорвалась за кормой. Скорость катера начала катастрофически падать. Он шел по инерции и все это почувствовали. Теперь наступил момент драться всерьез. Рулевым стоял сам сержант. Он сумел направить катер к берегу. Крикнул во все горло:

— Держитесь!

Алекс лежал на корме. Уже прицелился в несущуюся первой лодку и не успел закрепиться. Катер, все еще идущий с приличной скоростью, ткнулся в илистый берег. Кудрявцева толкнуло вперед со всей силы. Он проскочил под леером, успев зацепиться за металлический прут лишь автоматом. Почувствовал, как скрежещет металл по металлу, соскальзывая. Русский уже готов был улететь в воду, когда маленькая рука схватила его за куртку и задержала падение. Изо всех сил тащила к себе. Эти доли секунды дали ему возможность ухватиться рукой за металлический поручень. Алекс рывком забрался на палубу. Обернулся уже понимая, кто его спас:

— Машка, ты что здесь делаешь? Я же сказал, в каюте сиди!

И сразу обмер, увидев серое лицо, текущую изо рта кровь и грудь в крови. Глаза девушки закатились. Мануэла медленно, словно во сне, начала заваливаться назад. Он подхватил ее на плечо и уже не обращая внимания на лодки, поволок к носу катера. По дороге выдернул из сваленных у рубки рюкзаков ее и свой. Бешено рубил заросли, которые почти до половины закрыли нос посудины, пробиваясь вперед. В эти минуты он забыл и о змеях и об опасности. Слышал, как сзади рвутся гранаты и трещат выстрелы. Увидев впереди немного свободного пространства, закинул туда рюкзаки. Затем неловко начал перебираться со своей ношей на берег, крикнув сержанту:

— Вик, Мануэла ранена, я на берег!

Гринвуд, несмотря на шум, все же услышал и ответил:

— Давай! Мы следом…

Взвод отходил в заросли, унося двоих раненых и подгоняя пленных, которым развязали руки. Те мигом поняли, кто напал на катер и бежали охотно, так как понимали, что в руках спецподразделения им сейчас безопаснее. Попадаться в руки враждебного картеля никому не хотелось. Все знали, что с ними не станут церемониться. Подвергнут пыткам, а затем убьют.

Алекс с трудом продрался сквозь прибрежную чащобу. Перекладывая женщину с плеча на плечо, сбросил куртку и раскинул ее возле огромного плоского корня. Уложил и быстро стащил одежду с раненой. Мануэла находилась без сознания. Едва взглянув на ранения, мужчина понял, что это «поработали» осколки гранаты и она умирает. Как бы ни был быстр вертолет, у колумбийки остались считанные минуты. Не веря сам себе, принялся быстро бинтовать изрешеченную грудь. Приговаривая:

— Машка, ты что? Маш, очнись! Мы же с тобой пожениться хотели…

Прижал к себе. Она вдруг раскрыла черные глаза, уже не видя его, не узнавая. Тонкие руки заскребли по его груди. Девушка захрипела, выгнулась в дугу и разом обмякла в сильных мужских руках. Только в эту минуту Кудрявцев понял, что любил ее. Пока находилась рядом, как-то не замечал, считая, что так и должно быть, а теперь вдруг увидел наступавшее одиночество. Приложил ухо к ее груди и не услышал стука. Из глаз покатились крупные слезы. Они жгли кожу под маской, но он не смог их сдержать. Горло перехватило от боли. Притиснул мертвое тело к себе со всей силы. Покачиваясь из стороны в сторону, словно пьяный, прохрипел:

— Машка! Машка моя… Мануэла…

Рядом оказался Смит. Быстро взглянул на лицо приятеля и все понял. Вздохнул с сожалением:

— Алекс, эти гады наступают. Оставь ее! Ты ей уже не поможешь.

Словно во сне, русский прошептал:

— Она ребенка ждала. Нашего. Мы пожениться хотели…

Дону вдруг стало стыдно за прежние мысли. Злясь на себя, рявкнул:

— Тогда забирай и уходи! Я прикрою!

Кудрявцев снова одел на женщину куртку. Закинул мертвое тело на плечо. Отнес его чуть дальше. Найдя два подходящих дерева, быстро зацепил гамак и положил Мануэлу туда. Стащив маску, рукавом стер слезы и вернулся к товарищам. Его глаза были сухи. Лишь тверже сжались губы и глубже прослеживалась морщинка на лбу, да еще на висках появилась седина. Китано тут же приблизился к Алексу, внимательно наблюдая за ним. Японец понимал, что в таком состоянии русский может сам начать искать смерти и собирался не допустить этого.

Преследователи не стали залезать глубоко в лесные дебри, поняв, что столкнулись с хорошо обученным противником. Десятка два бандитов высадились на берег и следили, чтобы коммандос не вернулись. Вскоре очереди в лесу прекратились совсем. Ни у кого из напавших и мысли не возникло, что это спецподразделение. «Диких гусей» они считали людьми сеньора Родригеса.

Забравшись на быстро набиравший воду катер и найдя два гроба с трупами, не стали осматривать «добычу» в каюте за неимением времени. Быстро забили тела в черные пластиковые мешки и перетащили в одну из лодок. Тут же отчалили от медленно погружавшегося в воду судна. Но едва выбрались на ровную акваторию, как в небе появилась пара вертолетов и принялась методично расстреливать каноэ. Сержант сумел связаться с одним из вертолетов:

— Мы в зарослях слева. Нужна помощь. Трое моих людей ранены. Один человек убит. Захвачено девять курьеров. Двое из них в тяжелом состоянии. Наши лодки должны появиться с минуты на минуту. Не стреляйте по ним!

Пилот ответил:

— Мы предупреждены. Нам приказано отогнать каноэ от вас, но если есть нужда, давайте ваших раненых и убитого. Мы спустим тросы. Потом переправим на вашу базу.

— Лучше заберите пленных и извлеченный груз, они нам руки связали.

— Хорошо, давайте!

Минут через пятнадцать все пленники были переправлены на борта вертолетов. Чтоб у них не появилось желания отцепиться в воздухе, руки связали на земле. Курьеры поняли, что для них все кончено. Оставшиеся в живых нападавшие в этот момент внимательно наблюдали из зарослей за погрузкой. Теперь они знали, кто находился на катере. Картель Родригеса висел на волоске. Люди Каррераса, посоветовавшись с боссом, не стали стрелять ни по вертолетам, ни по качавшимся на тросиках людям. Проверив трупы, поняли, что их опередили. В течение восьми месяцев картель «Кали» получил два жесточайших поражения, лишившись огромнейшей суммы…

Все началось много лет назад и вовсе не с наркотиков. До того момента семейства не враждовали, хотя и друзьями их нельзя было назвать. Скорее конкуренты. Хуан Родригес влюбился в невесту Карлоса Каррераса, Эстер. Он увидел ее на одной из вечеринок в самом дорогом ресторане Кали. Синеглазая смуглая красавица со светло-каштановой гривой волос мигом приковала внимание молодого наркобарона. Да и ей высокий черноволосый парень с густыми усами, учтивыми манерами и ласковыми карими глазами приглянулся.

Несколько раз Хуан приглашал Эстер потанцевать к большому неудовольствию Каррераса. Карлос был толстоват, лысоват и низкоросл. К тому же был грубоват и жаден. Доходил невесте до лица. Стремясь показать сопернику, что является женихом красавицы, откровенно начал третировать девушку, предъявляя на нее права. Несколько раз Эстер отталкивала его в сторону и уходила на веранду, чтобы успокоиться. Карлос шел за ней. Вначале ругались, потом мирились и возвращались в зал.

Во время медленных танцев Каррерас становился объектом для обсуждения и всеобщей иронии. Эстер несколько смущалась, поглядывая на жениха сверху вниз и ловя восхищенные взгляды кареглазого красавца. Семейство Родригес уже тогда было весьма могущественным. Один из Багамских островов полностью принадлежал им. Там находилась шикарная резиденция наркобарона, построенная в колониальном стиле.

Любовь делает с человеком чудеса. Понимая, что без синеглазой красавицы не сможет жить, Хуан не придумал ничего лучше, как отправить своих людей и выкрасть девушку. Он даже не вспомнил, что из-за этого может начаться война между картелями. Эстер стала владычицей его сердца и ради нее он пошел на похищение. Хотя, что это была за кража, если она ехала практически добровольно?

Люди Родригеса вылезли из-за кустов роз возле ее дома, перед этим положив всех охранников, которых приставил к невесте Каррерас. Старший, Хорхе Вилья, слегка поклонился и учтиво сказал испуганной девушке, застывшей на мраморных ступенях:

— Сеньорита, мы посланы к вам сеньором Родригесом. Он предлагает вам выйти замуж за него, а не за этого толстого болвана Каррераса. Если вы согласны, мы увезем вас на остров, собственность сеньора Хуана, имитировав похищение. Он любит и ждет вас.

Эстер мигом успокоилась. Кивнула и зашагала к машине вместе с людьми нового жениха. Несколько человек устроили небольшой погром в ее доме, стремясь создать видимость яростного сопротивления.

Около месяца Каррерас не знал о своей невесте ничего, пока словно гром среди ясного неба для него не прозвучало — Эстер выходит замуж за Хуана. Теперь все стало ясно. Карлос узнал, когда и где состоится венчание. Он решил тоже сделать «подарок» новому жениху.

Убивать бывшую возлюбленную не собирался, так как считал, что она не виновата. Каррерас верил, что Эстер похитили насильно и вынудили нарушить данное ему слово. Когда молодожены садились возле церкви в «лимузин», напротив остановился черный блестящий «ниссан». Из него выскочили четверо мужчин в масках и с автоматами. Они открыли огонь по жениху.

Охранники Родригеса, трое молодых кубинцев успели втолкнуть жениха и невесту внутрь бронированной машины. Своими телами прикрыли от пуль, а сами принялись отстреливаться от нападавших. Двое из мужчин в масках были убиты, а еще двоим, прикрываясь гостями, удалось запрыгнуть в «ниссан» и скрыться. Один из телохранителей Хуана был смертельно ранен и умер на глазах невесты.

Потрясение Эстер было настолько велико, что она попала в психиатрическую больницу сразу после венчания и лечилась больше полугода. Дать ей кокаин, чтоб сразу сбить стресс, молодой муж не решился, понимая, что после этого она может стать наркоманкой. Видеть любимую в наркотическом опьянении он не хотел. Приехав в роскошный дворец на острове, поручил собственной службе безопасности расследовать обстоятельства нападения. Хотя по убитым стало ясно — это дело рук Каррераса.

Хуан понимал, что виноват и практически не ответил на совершенное нападение, лишь сжег несколько полей коки у противника. Казалось, все этим и закончилось. Несколько лет стояла тишина. Карлос Каррерас вскоре переехал в Гондурас и начал активно скупать земли в сердце страны под кокаиновые поля. У Родригеса, с интервалом в полтора года, родилось два сына — Мигель и Андреас. Узнав о приобретениях Каррераса, Хуан направил своих людей в Гондурас и тоже занялся скупкой земли.

Прошло еще пять лет. Оба главы картелей «Кали» и «Пасто» стали вечными соперниками. Пару лет назад Карлос начал скупать земли на северо-востоке Гондураса под новые поля. Родригес, имевший в Тегусигальпе легальный торговый бизнес и давно «точивший зубы» на ту же трриторию, тоже хотел их купить, но под взлетно-посадочные полосы, для контрабанды наркотиков в США и другие страны воздушными путями на легких спортивных самолетах. Так было безопаснее.

Ни одна из сторон не хотела уступать другой. Разгорелась тяжба, которая длилась полтора года. У Родригеса оказалось больше денег и связей в обоих странах, тогда как Каррерасы почти потеряли свое влияние в Колумбии. Гондурасские власти косились на переселившегося к ним наркобосса и не желали обострять отношения с Соединенными Штатами, выказывавшими большой интерес к эмигранту. Управление по борьбе с наркотиками начало все пристальнее приглядываться к Карлосу. Он вынужден был уступить. Драться на два фронта он не мог из-за финансовых трудностей. Плодородные долины достались картелю «Кали» фактически за бесценок.

Каррерас скрипел зубами. Его люди сумели захватить одного из тех, кто организовывал мнимое похищение. После страшных пыток мужчина рассказал, что произошло в действительности. Узнав, что Эстер добровольно ушла к врагу, Карлос взбесился и направил целый отряд головорезов с требованием:

— Убейте эту сучку вместе с отродьями на глазах Родригеса! Хуана пока не трогайте. Я хочу, чтобы он испытал все то, что пережил я, потеряв невесту!

Через пару суток Эстер с сыновьями расстреляли на глазах мужа. Она подъехала к офису супруга. Взяв мальчиков за руки и рассказывая им по дороге что-то веселое, направилась по лестнице вверх. Все трое смеялись. Два охранника шли следом. Родригес вышел, чтобы встретить жену. Словно в замедленном сне, он увидел, как неизвестно откуда раздались выстрелы. Охрана жены рухнула возле ступеней.

На светлом костюме Эстер появились красные пятна. Она, не вскрикнув, покатилась по ступенькам вниз и застыла, упав на одного из убитых парней и неловко заломив руки над окровавленной головой. Волосы рассыпались, прикрывая лицо. Сыновья остались лежать у ног отца. Детская кровь расползалась по мрамору, подбираясь к шикарным туфлям наркобарона. А он застыл, не в силах поверить в случившееся. Охранники Хуана силой вволокли его под прикрытие пуленепробиваемых стекол.

После убийства жены и детей Родригес поседел. Стала все чаще проявляться жестокая сторона его натуры, которую раньше сглаживали жена и дети. Он все реже задумывался над вопросом — идти на убийство или нет и все чаще склонялся в сторону первого решения. Уверовал в то, что мертвые не опасны. Полюбил наблюдать, как пытают людей и те корчатся от боли. Все чаще придумывал казни для виновных сам. Прикладывал и собственные руки к истязаниям несчастных. Раньше он любил смеяться, теперь лишь зло кривил губы. Сразу после похорон вызвал к себе Хорхе Вилью и приказал:

— Пошли в Гондурас наш лучший эскадрон смерти. Убить все семейство Каррерасов. Не щадить ни стариков, ни женщин, ни детей! Эта змеиная семейка пожалеет о том, что родилась на свет. Карлоса доставьте живым ко мне.

Через неделю Хорхе вернулся назад с известием, что все семейство скрылось в неизвестном направлении и они никого не нашли. Родригес взбесился и перебил все, что могло биться и рваться в холле на первом этаже. Через сутки он отправил собственных агентов из службы безопасности на поиски врага…

Незадолго до нападения, Хуан встретился на собственном острове с партнерами: сицилийцем Винченцо Молинари, мексиканцем Хосе Эльдорадо и русским Олегом Шагаловым. Они обсуждали перспективы новых рынков сбыта наркотиков, каналы отмывки денег и маршруты транспортировки. Родригес к тому времени уже занимался производством колумбийского героина. Он был компактнее, требовал меньших расходов при перевозке и приносил прибыль значительно большую, нежели кокаин.

Территория США давно уже контролировалась сицилийской мафией и Родригес надеялся проникнуть в Америку с помощью Коза Ностры. Он договаривался с Молинари о преимущественном праве сицилийцев продавать наркотики в западной Европе. С русским глава картеля «Кали» договорился о новом коридоре по отмывке денег через воюющую Чечню. Обсуждали отмывку денег через банки. Кипрские банки продолжали входить в сферу их интересов, но швейцарские банки, после двух русско-швейцарских договоров по борьбе с отмывкой денег, пришлось оставить в покое, как неэффективный и довольно опасный способ. Слишком много людей попалось в руки спецподразделений в Берне.

Чтобы легализовать деньги, остановились на старых вариантах: покупка неименных акций и фьючерсов на мировых финансовых рынках, вкладывание средств в страховой бизнес, участие в строительстве и проектах развития. Мексиканец Эльдорадо предложил новые маршруты транспортировки кокаина, но не через Мексику, а через Кубу, через труднодоступные горы. Там можно было организовать перевалочные пункты, склады и базы. Перевозки осуществлять маленькими спортивными самолетами. Партии кокаина сбрасывать с борта в море, где их подберут быстроходные катера. Все предложения были весьма небезынтересны. Хуан не рассказал партнерам, что у него имеется еще один способ переправки кокаина и героина…

Родригес давно был связан с колумбийскими партизанами, которые, прикрываясь революционными лозунгами, выполняли его задания. Боевики левой группировки «Революционные силы Колумбии» по его приказу захватили военную базу правительственных войск в Усме и уничтожили ее. Это была месть наркобарона за уничтоженные посевы коки. Хуан так же понимал, что партизанщина отвлекает правительственные силы от центральной части Колумбии, где располагались его лаборатории по производству наркотиков. Именно поэтому он поддерживал партизанское движение и давал им деньги, прикрываясь тем, что защищает крестьян, для многих из которых торговля наркотой была единственным источником дохода…

Поиски Карлоса Каррераса увенчались успехом, но оказалось, что тот тоже не сводил глаз с Родригеса. Из ненависти к Хуану, Карлос заключил сделку со спецслужбами Колумбии и «слил» им информацию о готовящейся перевозке кокаина. Через несколько недель первая партия кокаина, который везли в новую резиденцию наркобарона, оказалась захвачена совсем не большим спецподразделением. Парень, который отвечал за груз, успел нажать на кнопку передатчика и подать сигнал тревоги. Родригес кинул на поиски два отряда партизан. Большинство спецназовцев погибло, но груз пропал.

Вместе с наркотиками в руки спецназа попала крупная партия алмазов и более шести миллионов долларов. Коваин оказался сожжен, а сейф исчез. Из пленного капрала удалось выбить, что трое «диких гусей» сумели уйти от партизан вместе с драгоценным сейфом. Через несколько часов эти трое парней сумели сжечь все машины у наемников и партизан в поселке Жаси. Никто не ожидал подобной наглости. Выставленные посты не заметили их появления. Наркобарону пришлось срочно отправлять четыре последних, находившихся в новой резиденции грузовика. Организованная погоня вернулась ни с чем. Беглецов забрали вертолеты.

Лишившись крупной партии бриллиантов и кокаина, торговля Родригеса получила значительный урон, который так сразу было не поправить. На какое-то время Хуан притих и даже отложил месть Карлосу «на потом», хотя ни на минуту не забывал о ней. Полгода Родригес готовился к ответному удару и снова опоздал. На этот раз Карлос Каррерас решил действовать собственными силами, но все пошло немного не так. Его людей опередили…

Налетчики Каррераса, наблюдавшие за происходящим на реке, мигом доложили боссу о произошедшем по спутниковой связи:

— Сеньор Карлос, груз захвачен спецслужбами. Мы опоздали. Более половины наших людей погибло.

Как ни странно глава картеля «Пасто» не расстроился. Помолчав немного и прикинув варианты, приказал:

— Черт с ним! Лишь бы не вернулось к Родригесу! Возвращайтесь…

В голове наркодельца возникла мысль, как покончить с ненавистным соперником…

Лодки с «дикими гусями» подошли, когда все было уже кончено. На корме полузатонувшего катера собрались оставшиеся в живых. Мужчины смотрели на «кипевшую» воду, где стая пираний расправлялась с трупами колумбийцев. То и дело на поверхности появлялись темные спинки, некоторые весьма крупные. Прошло минут пять и вода успокоилась. Всплески становились все реже.

Алекс сидел рядом с трупом Мануэлы и не отрываясь смотрел на нее. Руки девушки были сложены на груди. Русский окаменел от горя. Он никак не мог выкинуть из памяти, что уже умирая, она спасала его. Это появление еще раз доказало великую любовь колумбийки к нему. Кудрявцев думал о нерожденном ребенке и о том, каким он мог бы стать.

Китано и Смит находились рядом. Оба молчали. Японец временами косился на мертвое бледное лицо. Он и сам был бледен. Губы временами начинали трястись и Такеши старался опустить голову пониже, чтоб никто не видел, как он страдает. Отряд сидел, мрачно уставившись в ноги и лишь изредка поглядывая по сторонам.

Весь путь до места, где их забирали вертолеты, Алекс нес окостеневший труп Мануэлы на руках. Дон и Кит несли их рюкзаки. Кудрявцев осторожно положил труп на площадку вертолета и заскочил сам. Унес девушку в хвост и снова сел рядом.

Когда вертолеты приземлились на базе, их сразу окружили те, кто оставался в лагере. Все молчали, уже зная о произошедшей трагедии. Кшесиньский вышел из штаба и направился к прибывшим. Алекс выскочил из вертушки первым. Забрал мертвое тело и понес навстречу начальнику. Полковник остановился и вскинул руку к козырьку фуражки, глядя на длинные волосы, свисавшие с мертвой головы. Русский застыл напротив. Тихо сказал:

— Она спасла меня, не дав рухнуть в воду к пираньям. Уже смертельно раненая, тянула верх. Машка ждала ребенка и мы хотели пожениться…

Кшесиньский внимательно поглядел в глаза подчиненного и увидел в них ничем не прикрытое горе. Хлопнул Кудрявцева по плечу:

— У тебя была настоящая женщина. Мы похороним ее с почестями, как одного из наших. Неси в штаб. Ты знаешь…

Через два месяца контракт у Кудрявцева закончился. Все это время он рвался в самое пекло боя и если бы не приятели, его наверняка могли убить. Он не соображал, что делает. Такеши следил за каждым шагом русского даже на базе. Больше всего японец боялся, что друг сойдет с ума. Алекс тосковал по Мануэле, тосковал так, что это бросалось в глаза всем. Перестал заходить в бар, чтобы попить пива. Сидел по вечерам у могилы и смотрел на расстилавшиеся рядом джунгли. Даже сержант Чочерелли, не веривший ни во что, кроме денег, притих и сочувственно глядя на мужчину, говорил:

— Мужики, парень не в себе. Вы его прикрывайте. Я не верил, что у них любовь…

Продолжать службу Алекс не захотел. Получил все деньги, скопившиеся за эти годы на его счету в ближайшем банке. Небрежно пошвырял их в сумку. Попрощался с друзьями, обменявшись адресами и вернулся в Россию. Перелет и переезды на поездах ему совершенно не запомнились. Вокзалы мелькали мимо сознания, он лишь фиксировал посадки и тут же забывал об этом. Пришел в себя на крошечной автостанции, когда мать кинулась Алексу на грудь и заплакала от радости, что сын вернулся живым.

Родной городок ничуть не изменился за почти шестилетнее отсутствие. Только родители поседели и стали казаться меньше ростом, а быть может просто он вырос. Они искренне обрадовались сыну. Сразу отметили, что Александр стал суровее и молчаливее, чем раньше. Да и внешне выглядел не так. Загорел до черноты и от этого серые глаза казались слишком светлыми на темном фоне кожи. Розовел широкий шрам на виске, вызвавший слезы у матери. Ясно прослеживались морщины на лбу и у рта. Взгляд стал жестким и цепким.

Обхватив сына с двух сторон родители повели его домой, по дороге рассказывая новости. Отец вел велосипед, на ручке которого висела огромная черная сумка. Когда Алекс спросил про «жигуленок», Василий Семенович мрачно ответил:

— Денег на бензин не хватает. Редко езжу…

Кудрявцев помрачнел лицом, поняв, как трудно они живут. Выругал себя, что не сообразил хотя бы половину зарплаты отправлять им. Тихо сказал:

— Теперь ездить будем. Я привез…

Родители переглянулись. Он видел. Мать и отец боялись, что сын запьет. Перед глазами был пример соседского парня, вернувшегося с Чечни и пившего теперь непробудную. Они догадывались, чем занималось их дитя в дальних странствиях. Но этого не случилось…

Александр на следующий день отправился к мэру города. Узнал о совещании от секретарши, которая с нескрываемым любопытством взглянула на него. Прождав минут двадцать, вошел в кабинет, отделанный по-европейски, остановив секретаршу движением руки. В городке все друг друга знали. Мэр когда-то был комсомольским вожаком и тоже знал всех. Увидев, кто к нему пришел, Исаев встал из-за стола и пошел навстречу, протягивая руку для пожатия:

— Вернулся, блудный сын! Ну, здравствуй! С чем пожаловал? Присаживайся…

Сел напротив, разглядывая постаревшее лицо бывшего комсомольца. Не мудрствуя лукаво, Алекс брякнул:

— С деловым предложением, Юрий Георгиевич. От родителей уже наслушался, что нынешняя молодежь творит. Надо отвлечь мальчишек от улицы. В городе нет ничего, чтобы заинтересовать их. Собираюсь открыть клуб боевых искусств. Помогите.

Мэр повертел в руках ручку. Замер, изучающе взглянув на него:

— А ты не думаешь, что подготовишь базу для бандитов?

— Смотря что преподавать и как. Я не собираюсь учить их убивать, но они должны уметь постоять за себя. Вы прекрасно знаете про дедовщину в армии. Так почему бы мне не подготовить мальчишек для встречи с «дедами»? Ведь понятие рукопашный бой включает в себя еще и психологический тренинг. Это физкультура…

Исаев перебил:

— Понял тебя, понял… Вообще-то прав. Вот думаю, где?

Подошел к своему столу, полистал телефонную книгу. Поднял голову:

— А если в школе, в спортзале? После занятий зал пустует. Давай-ка я директору позвоню…

Через несколько секунд мэр уже говорил с Темрюковым:

— Василий Сергеевич, мэр беспокоит. Прошу прощения, что отрываю от дел насущных. В общем так, тут передо мной сидит наш общий знакомый, Александр Кудрявцев… Да, вернулся. Он предлагает открыть школу рукопашного боя. Я знаю, что спортзал с трех дня пустует, так почему бы… — Исаев замолчал, что-то выслушивая. Потом продолжил: — Поговорите с ним сами. Он минут через десять у вас будет. А я не против. Мальчишки потянутся и поменьше пиво пить станут. Спасибо, Василий Сергеевич. До свидания!

Повернулся к Кудрявцеву:

— Слышал? Тогда иди в школу, договаривайся. Директор вроде ухватился. Будут трудности, заходи, обсудим…

Александр поблагодарил. Снова пожали друг другу руки и Кудрявцев поспешил в школу.    

Темрюков ждал его. Директор сильно постарел с того дня, как они виделись в последний раз. Голова побелела, все лицо покрылось морщинами, лишь голубые глаза смотрели все так же задорно. С минуту разглядывал бывшего ученика. Затем сказал:

— Присаживайтесь, Александр Васильевич. Мэр сказал о вашем предложении. Я, в принципе, не против. Когда-то служил в десанте и понятие «рукопашный бой» для меня не секрет. К сожалению действительность такова, что в школе, изо всех спортивных секций, осталась только лыжная, да и в ту ходят единицы. Но есть и еще одна проблема…

Директор замолчал, перебирая пальцами ручки и карандаши в стаканчике. Кудрявцев понял, что ему неудобно говорить о деньгах. Все-таки Василий Сергеевич был человеком старой закалки и он решил ему помочь:

— Вы о деньгах? Давайте так: занятия буду проводить ежедневно, кроме воскресенья, с шестнадцати до двадцати одного часа. Даже летом, чтоб не забывали. Они будут платными, но плата чисто символическая — двадцать рублей в месяц с человека. Это осилит каждая семья. По десять рублей отдаю вам. В хорошие летние дни стану тренировать учеников на пляже, но сумма по-прежнему станет перечисляться в школу. Собираюсь дать воспитанникам навыки ориентирования и маскировки. Если вас устраивает…

Темрюков внутренне удивился. Его бывший ученик легко перевел в слова все то, над чем он мучился перед встречей с ним. Директор кивнул:

— А что, вполне! Нам хотя бы на карты заработать. В школе все устарело. Учителя вручную раскрашивают старые карты, изменяя границы. Кстати, а как насчет девочек? Вы их возьметесь обучать? Думаю, что многие из них тоже захотят узнать, что это такое, рукопашный бой.

Алекс потер виски обоими руками:

— Я не против создать и девичью группу. Мог бы даже взрослым преподавать, если захотят, но с ними стану заниматься после детей и это будет стоить дороже. Взрослые люди могут заработать на обучение сами. Скажем пятьдесят рублей и тоже половина школе. Идет?

Директор кивнул, разглядывая Кудрявцева и тут же предложил:

— Александр Васильевич, насколько я знаю, вы много поездили по миру и знаете жизнь во всех ее проявлениях. Сами знаете, наши дети растут в глубинке и зачастую знают не так уж много. Может быть, вы согласитесь два раза в неделю выступать перед школьниками и хоть что-то из собственной жизни рассказывать?

Кудрявцев резко ответил:

— Не имею права и не хочу! Но вот географию мог бы преподавать. Я знаю, что учителя у вас нет. Не беспокойтесь, школьную программу изучу по учебнику, но кое-какие факты из собственных наблюдений могу ввернуть в процессе объяснений…

Директор замялся:

— Но наша зарплата… Понимаете, она настолько смехотворна, а вы, я догадываюсь, привыкли получать много…

Александр грустно улыбнулся:

— Сколько дадите, столько и будет.

Темрюков откровенно обрадовался. Еще бы! Ведь решалась двухгодичная проблема с учителем географии. Он нерешительно спросил:

— Сможете преподавать с пятого по одиннадцатый класс? У каждого класса этот урок должен проходить два раза в неделю…

Кудрявцев кивнул:

— Вполне. Классов по прежнему по два — «А» и «Б»? — Директор кивнул и он добавил: — Тогда с понедельника приступлю, если выдадите учебники и скажете, с какого класса начинать…

Вот так Алекс стал преподавателем и инструктором. Обрадованный Темрюков, сам, отправился с ним в отдел кадров. Услышав о зарплате в полторы тысячи рублей, Кудрявцев усмехнулся — эта сумма не составляла даже одного процента от его прежних зарплат. Зато родители его насмешки не разделяли и дружно воскликнули:

— Сколько? Полторы? Да на эти деньги вместе с нашим хозяйством можно припеваючи жить. Повезло тебе, Саша!

Сын усмехнулся:

— Мам, перестаньте! Хотите я вам дворец построю? В деньгах, запомните, мы не нуждаемся!

Отец возразил:

— Это сейчас. Женишься, детки пойдут и деньги станут уходить, словно вода сквозь пальцы!

Александр помрачнел, вспомнив Мануэлу и не рожденное дитя. Развернулся и ушел в свою комнатку со словами:

— Я не женюсь…

Контракт у Такеши Китано закончился месяца через четыре после отъезда русского. Он долго стоял возле могилы Мануэлы, не обращая внимания на дождь. Потом быстро покидал вещи в сумку и выскочил из казармы. Попрощался с полковником Кшесиньским, попросив:

— Господин полковник, пожалуйста, приглядите за могилой. Мануэла была с нами не долго, но она сумела стать любимой женщиной для одного из нас.

Полковник кивнул и пожал руку. Китано направился к вертолету. С мужиками он попрощался накануне. Лишь Смит стоял у ветолета. Он мрачно сказал вполголоса:

— Так мы и не спросили Алекса, где лежит сейф. Можно бы попробовать найти…

Кит покачал головой, забрасывая сумку на платформу:

— К черту деньги! У нас и так с тобой немалые суммы скоплены. В Колумбии война. Сунься мы туда или к партизанам в лапы угодим или в картель, да и правительственные войска сильно заинтересуются.

Смит наклонился к самому его уху и выдохнул:

— Но ведь там миллионы долларов!!! Мы могли бы всю жизнь ничего не делать! Алекс сейчас поуспокоится и поверь моему слову, рванет сюда. Разыщет сейф. Мы с тобой с носом останемся.

Такеши отвернулся:

— Дон, я понимаю необходимость денег, но Алекс, похоже, про них забыл. Ты не имеешь никакого права обвинять его бездоказательно. Пройдет пара лет и мы свяжемся с русским. Здесь, надеюсь, все поутихнет…

Американец ухватился за слова японца:

— Значит ты все же не против разбогатеть?

Китано ничего не ответил. Ему этот разговор был неприятен. Алчность американца покоробила его душу. Через сутки Такеши улетел в Японию из Каракаса, словно турист…

Кит прилетел в Ивакуни. Поездом добрался до Йонаго, жадно разглядывая проносившиеся мимо знакомые пейзажи. Пересел на следующий поезд и вскоре выходил из вагона в родном Идзумо. Его душа летела впереди бренного тела. Только сейчас он почувствовал, как соскучился по родной речи и местам. Разговор двух мужчин напротив казался ему музыкой.

Вначале направился к родителям, чтобы выразить свое почтение. Позавтракав с ними, ответив на вопросы и уважительно выслушав в ответ их слова, отправился к сестре. Кейко обрадовалась. Сообщила, что дети в школе, а ее муж на работе. Предложила чай и увела в традиционную «чайную» комнатку. Не торопливо заварила душистый напиток. Долго расспрашивала, чем он собирается заниматься. Китано пожал плечами. Он и сам пока еще не знал, что будет делать.

Направился к собственному домику на окраине, где не был почти четыре года. По дороге купил местные газеты. С каждым шагом чувствовал, как сердце бьется все чаще и чаще. Все это время за домом и двориком следил специально нанятый человек. Японец нашел собственное жилье в полном порядке. Положил меч на специальную подставку напротив входа, которая так долго ждала этого дня. Быстро помылся в небольшой сауне и переоделся в чистую одежду. С удовольствием прошел по комнатам, слушая шум моря, находившегося неподалеку.

Постоял возле маленького прудика, в котором цвели лилии. Вспомнил Комаки, как она любила сидеть возле воды и разглядывать водные растения. Словно наяву увидел жену, одетую в цветастое кимоно, с высокой прической. В памяти сразу мелькнул облик Мануэлы в камуфляже. На сердце стало тяжело, но он справился с этим состоянием. Посмотрев на часы, вернулся в дом и улегся на низенькой кушетке. Принялся просматривать объявления в газетах. Надо было чем-то заниматься, чтобы не сойти с ума от воспоминаний. Одно объявление привлекло внимание. Требовался охранник в банк, «очень опытный и имеющий боевую подготовку».

До возвращения детей из школы оставалось два часа. Такеши надел костюм с галстуком, с удивлением почувствовав, что отвык носить его. Посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Решительно направился в банк, до которого, судя по адресу, было всего два квартала. Он шел пешком специально, чтобы скоротать время и посмотреть родной город. По-прежнему с причала, где швартовались небольшие рыболовецкие суденышки, тянуло рыбой. Доносились крики и смех рыбаков. Через час Китано выходил от начальника охраны, зачисленным в штат сотрудников.

К вечеру, Такеши перевез детей в свой дом. Внутренне он удивился, как выросли и повзрослели его дети за эти годы. Кэй и Хирано радовались возвращению отца. Рассказывали об успехах в школе, как жили с тетей и дядей, вспоминали прошлое. Жизнь постепенно вошла в колею. Уже на третий день японцу удалось нанять женщину для уборки в доме и готовки.

По вечерам Китано обучал сына владению мечом. Они уходили на задний дворик и тренировались на синаях, мечах, сделанных из четырех стеблей бамбука. Оба одевали старинные доспехи и специальные маски, чтобы не поранить друг друга. Стук мечей раздавался порой до поздней ночи. Хирано с удовольствием овладевал кэн-до. Кэй часто наблюдала за обучением брата. Однажды робко попросила:

— Папа, научи и меня уметь постоять за себя. Уж если не мечом, то хотя бы руками…

Кэй была на два года старше Хирано. Ей исполнилось двенадцать. Такеши задумался. Он не хотел, чтобы дочь дралась. Это было против всех японских правил. Вспомнил жену, как она не смогла противостоять насильникам и решительно принялся обучать дочь рукопшному бою. Китано догадывался, что его знания этого стиля капля в море по сравнению с тем, как владеет им Алекс и все же терпеливо показывал то, что знал сам.

В выходные, втроем, если позволяла погода, чаще всего отправлялись в море на купленном катере с мощным мотором. Такеши останавливался вдали от берега и учил сына ловить крабов и рыбу специальными ловушками. Кое-что рассказывал о своих рейдах в чужих странах, но никогда не касался темы убийств, хотя дети догадывались, что без этого не обходилось. Говорил о приятелях, показывал фотографии. Кэй и Хирано любили бывать с ним в море.

Дважды ездили в Хиросиму и Окаяму. Развлекались в построенном не так давно детском парке. Китано с удовольствием наблюдал, как дети несутся по крутым «американским» горкам. Стоял и ждал у выхода, пока они катались на маленьком поезде по темному туннелю с разными страшилками. Побывали в тире. Сам Такеши стрелять не стал, зато дал сыну навыки, как держать оружие и как целиться. Кэй внимательно наблюдала и отец чувствовал, что она запоминает его уроки. Посидели в маленьком кафе.

Жизнь текла спокойно и японец был вполне доволен. Он не вспомнил ни разу о сейфе, спрятанном в джунглях, так как практически не прикасался к тем деньгам, что заработал на боевых операциях. В банке ему платили достаточно, чтобы жить безбедно, спокойно содержать детей и оплачивать страховку за дом. Под руководством тетушки Мияко, которая стала в доме чем-то вроде домоправительницы, Кэй начала учиться готовить традиционную японскую еду. Причем делала это с удовольствием, хотя отец не заставлял. Он наблюдал.

Прошло полгода, а Такеши продолжал проводить время лишь с детьми. Когда они засыпали, выходил в сад и сидел у пруда до поздней ночи, вспоминая счастливую жизнь с Комаки. Муж сестры, Асано, неоднократно предлагал ему пойти в дома для мужчины, давал адреса, но он не желал идти туда. Знал, что красивые гейши могут отвлечь его от тяжких дум лишь на время, но потом эти думы станут еще ужаснее. Дети стали его отрадой. Сестра Кейко несколько раз принималась уговаривать:

— Брат, тебе надо жениться снова. Нельзя детям без матери, а тебе без жены. Плохо это и тебе тяжело.

Он ответил:

— Среди цветов — вишня, среди людей — самурай. Я самурай, у меня свои привычки и уклад, ты знаешь. Даже в боях я старался оставаться им. На мне нет насилия над женщиной. Я их покупал и могу купить сейчас. Но зачем жениться, сестра? Такую, как Комаки, мне не найти. Она жива в моей душе. Детей смогу воспитать с помощью тетушки Мияко. Я просил ее разговаривать с Кэй о месте женщины. Не уговаривай, я не женюсь…

Дональд Смит уволился через семь месяцев после Китано. Он прибыл в отряд позже обоих приятелей. Все это время его терзало одно видение — Такеши и Алекс пробираются в Колумбию. Забирают сейф и весело хохочут над ним. Он даже сны стал видеть об этом. Просыпался и подолгу думал, сколько же денег в действительности спрятано в проклятом сейфе. Мечтал, как он мог бы зажить в Америке, имейся у него эти деньги. С каждым днем сумма представлялась ему все больше. Дон стал мрачным и раздражительным. Полковник Кшесиньский относил это к тому, что американец скучает по друзьям.

Наконец наступил день отлета. Смит радовался, что имеет адреса обоих приятелей и очень скоро с ними свяжется. Он вовсе не собирался ждать окончания войны между наркобаронами и хотел заполучить деньги, как можно быстрее.

Вернувшись в Майами, поймал такси и отправился к родителям, без особой восторженности разглядывая серые кварталы для людей среднего класса. За пару кварталов остановил таксиста и расплатился. Закинув сумку на плечо, зашагал дальше пешком. По дороге купил бутылку не дорогого виски для отца и цветы для матери. Он не стал сообщать им о своем прилете, надеясь устроить сюрприз. Несмотря на жесткий характер сердце все-таки сжалось, когда он подошел к родному дому.

Дверь открыл отец. От вида постаревшего лица, Дон сглотнул комок в горле и молча притиснул замершего Фрэнка к себе. Мать, удивленная тишиной, выглянула в коридор с полотенцем в руках и тут же отбросив его, кинулась к сыну:

— Дональд!!!

Смит в душе был рад такой встрече. Когда первые охи-вздохи прошли и они втроем сели обедать, отец спросил:

— Денег много привез? Как жить думаешь? Надеюсь, старое не повторится?

Сын уклончиво сказал:

— Достаточно. Собираюсь открыть ресторанчик или кафе поближе к океану.

Мать вздохнула:

— Открыть-то может и откроешь, только долго ли продержишься? Вокруг говорят про мафию. То и дело то ограбления, то убийства тех, кто платить не желает. В центре и возле крупных отелей там, конечно, безопаснее. Полиция постоянно наблюдает. Только чтобы там открыть свое дело, нужны бешеные деньги. Может стоит купить свою квартиру и устроиться куда-нибудь охранником? Они хорошо получают. Подготовка у тебя отличная, возьмут даже в банк.

Дон снова уклонился от прямого ответа:

— Сначала оглядеться надо, а уж потом решу. Я поживу пока у вас?

Мать кивнула:

— Пожалуйста. Комната Джека свободна.

Только в эту минуту Дон вспомнил о брате:

— А где Джеки?

— В армии. Уже год. Собирается остаться по контракту. Мы же тебе писали…

Смит вспомнил, что последние два письма от родителей так и не прочел. Особого раскаяния не почувствовал. Соврал, пожав плечами:

— Мне вообще что-то последнее время ничего не приходило. Наверное затерялось…

Он прожил у родителей две недели. За это время убедился, насколько мать права. На открытие дорогого ресторана в центре Майами или непосредственно на побережье, его денег не хватало. Требовалось в три раза больше. Хотел было купить небольшой магазинчик для матери, даже приценился к одной из продаваемых лавок неподалеку от дома, но потом передумал.

Пораскинув мозгами, решил написать письма обоим приятелям, а сам, по совету матери, начал работать охранником в казино. Продолжал жить в комнате брата, выделяя довольно приличные деньги на собственное содержание и питание в семье. Родители переглядывались, но пока молчали. В большинстве американских семей взрослые дети, по достижении двадцати одного года, жили отдельно от родителей. Дон старался не ссориться с ними, но временами радостные высказывания матери и отца по поводу заработанного ими сверх основного заработка доллара или двух, вызывали у него тоску. Он с трудом сдерживался, чтобы «не вспылить» и не заорать.

Работа не нравилась бывшему коммандос. Он считал ее недостойной своей персоны. Дон, одетый в черный костюм с галстуком, расхаживая по игорному залу, искоса наблюдал за играющими и представлял себя на их месте. В душе рождались мечты одна заманчивее другой: вот он сам, одетый в смокинг с бабочкой, играет и выигрывает, а все смотрят и завидуют. Вот он подъезжает к собственному ресторану в кабриолете в обнимку с красивой девочкой и официанты бегут навстречу вместе с администратором…

 От этих видений Смит все больше злился, что не знает, где спрятан проклятый ящик. Срывал свое раздражение на родителях, пока те не намекнули ему о покупке собственного жилья. Он сразу притих. Снимать квартиру в его планы пока не входило. Если бы Дон знал, где находится сейф, то ни минуты не стал бы раздумывать и рискнул снова появиться в Колумбии. Он начал медленно ненавидеть Алекса. Смит уже не вспоминал, что русский спас ему жизнь в джунглях. Американец хотел денег и ждал ответ от приятелей с нетерпением. Начиная с третьего дня, как отправил конверты, приходил домой и спрашивал из прихожей:

— Письма нет?

Уроки географии Александра Кудрявцева несколько отличались от уроков, преподаваемых другими учителями. Он разговаривал с учениками на равных. Для него было не важно пятиклассник перед ним или старшеклассник. Не прощал лишь одного — вранья и попыток уйти от ответа. За шесть месяцев такое случалось все реже и реже. Уроки нового учителя захватывали внимание. Дети не отходили от него, забывая про перемены. Толпами шли за Алексом до самой учительской, ловя каждое слово.

Он рассказывал им о пустынях и горах, джунглях и лесах, реках и морях не по учебникам. Говорил о том, что заметил его цепкий внимательный взгляд во время пребывания в данной местности. Очень часто, махнув рукой на единственный выходной, выходил со всеми желающими в лес и учил читать следы на последнем снегу.

До позднего вечера по будням занимался с группами рукопашным боем. Сначала их было всего лишь две. Затем от желающих отбоя не стало. Тогда Алекс, наслушавшись жалоб от других учителей, что с его занятиями дети перестали уроки учить, собрал всех и поставил условие:

— Заниматься будут лишь те, кто учится без двоек. Так что ко мне на занятия приходить с дневником. Никакие речи, что «забыл» и так далее, принимать во внимание не буду. Всем ясно?

Многие уже втянулись в занятия и бросать не хотели. К тому же во время секции, Кудрявцев рассказывал, когда он применял подобный прием в последний раз. Никто не знал, что в это время перед глазами тренера мелькали Гондурас и Колумбия, Мозамбик и Ангола, Египет и Эмираты. Почесывая затылки, пацаны и несколько девочек, теперь брались за уроки сразу после посещения секции, вместо того, чтобы идти гулять. Родители диву давались на своих чад и охотно снабжали деньгами на занятия рукопашным боем. Кое-кто из пацанов ушел, не согласный с учителем. Были и такие, кто начинал «качать права»:

— Я вам деньги плачу!

Кудрявцев доставал двадцатку из кармана, бросал говорившему и выгонял за дверь со словами:

— Это не ты платишь, а родители! Чтоб больше я тебя здесь не видел.

Послонявшись несколько дней по городу и понимая, что простое гулянье больше не интересно, выгнанные начинали подтягиваться по учебе, а потом приходили уже с родителями. Извинялись при всей группе, а мама с папой упрашивали Алекса взять чадо назад. С таким экземплярами учитель обходился жестче. Они чувствовали, что оскорбили его и старались изо всех сил заслужить прощение. Безропотно мыли спортзал после занятий, даже не пытаясь доказывать, что на это есть уборщица.

Постепенно собралась взрослая группа. Сначала желающих учиться рукопашному бою было много. Парни и девушки валили толпами. Поняв, насколько тяжелы тренировки и узнав, сколько сил тратится на каждый прием, почувствов наутро ноющую боль в каждой мышце тела, многие отсеялись. Но несколько упрямцев продолжали занятия. Среди десяти оказалась одна девятнадцатилетняя девушка. Когда все разбивались на пары для отрабатывания приема, Александр вынужден был «брать» ее на себя.

Честно сказать он был не в восторге от такой перспективы. И не потому, что это было неприятно. Наоборот, он каждый раз чувствовал, как сердце куда-то падает. Едва его руки касались нежной кожи, невольно вздрагивал и отдергивал ладони. Она вначале обращала на это внимание и смотрела недоуменно, а потом перестала, понимая девичьим сердцем, что тут замешано что-то личное и дело вовсе не в ней. Юлька Соболева оказалась упрямой и не сбежала через месяц, как он втайне надеялся. Она вообще не обращала внимания, что находится среди ребят одна.

Красивое личико, обрамленное русыми, чуть волнистыми волосами, склонялось набок, когда она слушала его объяснения. Золотисто-карие глаза широко распахивались, стараясь не пропустить ни одной детали, когда инструктор показывал прием. Стройная фигурка, затянутая в спортивный костюм, запала в душу многим. Кудрявцев давно заметил, как Вячеслав Уралов несколько раз подходил к девушке, приглашая на свидания. Чуткое ухо бывшего разведчика каждый раз слышало решительное:

— Нет. Ты извини, но мне некогда. Я в институт готовлюсь.

Парень настаивал:

— Мы всего пару часов погуляем, а потом я тебя домой провожу…

Юлька повторяла:

— Я же сказала, нет. И вообще отстань от меня. У тебя же девчонка есть!

— А если мы разбежались? Тогда как?

— Это твои проблемы.

Александру почему-то было неприятно, что этот бугай Уралов приглашает девчонку на свидание при нем. И почему-то радостно становилось на душе от ее отказов. Юлия после таких разговоров решительно подходила к Кудрявцеву и задавала очередной вопрос по технике бросков. Вопросы были толковыми и он старательно объяснял. Иногда рисовал на доске схемы, но чаще показывал наглядно, вызывая кого-нибудь из ребят. А потом она отрабатывала прием на нем безо всякого стеснения. Без ложной обиды выслушивала замечания. Больше всего его удивляло, что девчонка не кокетничала совсем.

Прошло еще два месяца. Наступило лето. Кто-то из ребят отправился в лагерь, кто-то поехал отдыхать в другие места. Детские группы сократились до двух, с которыми Кудрявцев занимался одновременно, уводя на пляж. Все отдыхающие и загорающие мигом сбегались поглядеть, как девчонки и пацаны лихо кидают друг друга в желто-серый песок. Вместе с ними Алекс купался после занятий и шел в спортзал, где проводил два часа со взрослой группой.

Еще в конце мая до него дошли слухи, что в Костроме осенью будут проводиться соревнования по рукопашному бою. Кудрявцев упросил директора подать заявку на юниоров и борцов от Макарьевского района до двадцати пяти лет. Темрюков подумал. Затем пришел на занятия, часа полтора наблюдал и согласился. Лично съездил в Кострому, несмотря на лето, показал сделанные фотографии. Оставил заявку.

Кудрявцев сообщил всем о предстоящих осенью соревнованиях и принялся усиленно тренировать оставшихся на лето в городе. Школьники, да и взрослая группа восприняли это известие с энтузиазмом. Алекс уходил из спортзала последним. Запирал школу и отдавал ключи сторожу. Спускался вниз по пыльной дороге, каждый раз направляясь к реке, чтобы искупаться и смыть пот. С удовольствием нырял и плавал в темноте, наслаждаясь медленно текущей водой, тишиной и теплом ночи. Потом медленно шел по темным улицам города, где не горело ни одного фонаря и слышал вокруг шопот и смех влюбленных парочек. С грустью вспоминал колумбийку. На сердце становилось тяжело, но он старался не поддаваться эмоциям.

В один из вечеров он выбрался из воды и не спешно подошел к сброшенной возле кустарника одежде, собираясь одеться, когда расслышал голоса и смех. Насторожился и замер. Смех был каким-то пошлым. И вдруг среди мужских голосов раздался пронзительный девичий:

— Отстаньте от меня по-хорошему! Надоели вы мне и ваши приставания тоже…

По звуку определил, что говорившие находятся от него метрах в двухстах справа. Ему показалось, что голос принадлежит Юльке. Не одеваясь, решительно направился в ту сторону, так как уже понял, кому-то нужна помощь. Рассмотрел пять силуэтов, а чуть поодаль еще один. Тоненький, девичий. Девчонка пятилась, выставив вперед руки. Кудрявцев понял, что не ошибся. Это была Юлька.

Парни не видели и не слышали его приближения, продолжая медленно двигаться вперед, но девчонка, он мог поклясться, видела его и все равно продолжала отвлекать их на себя. Ни единым жестом не выдала, что у них за спиной кто-то появился. Александр тихо, но веско произнес:

— Что здесь происходит?

Все пятеро резко обернулись и тут же заулыбались:

— А-а-а, учитель! Шел бы ты дальше. Иль думаешь подготовочка спасет? Так нас пятеро, если не видишь. Мы эту сучку давно пасем. Ишь, гордая! Отбривает всех. Немного поучим вежливости и отпустим…

Кудрявцев дальше слушать не стал. Ухватив за руки сразу двоих, уложил крестом в считанные секунды, вырубив обоих. Прыгнув вперед, прикрыл девчонку и сказал не оборачиваясь:

— Уходи!

Но вместо этого она встала с ним рядом. Он покосился и рявкнул:

— Я же сказал!..

Юлька упрямо произнесла:

— И думать забудь, что брошу!

Соболева впервые назвала его на «ты» и Алекс несколько растерялся. Молча саданул босой ногой в грудь налетавшего справа и сразу увидел, как девчонка, скопировав его прием, заехала тому, что слева. Не сговариваясь, отскочили в разные стороны, пропуская среднего. Кудрявцев сделал подсечку и тот зарылся носом в песок, получив ребром ладони по шее от Юльки дополнительно. Уложенные крестом очнулись и встали на ноги, да и те, что валялись с боков начали приподниматься. Они окружали. Юлька тихо сказала и он расслышал в ее голосе странные нотки:

— Мешать не буду, спину прикрою. Я понимаю…

Это была жестокая драка. Алекс старался не убивать, зато щедро раздавал удары направо и налево. После каждого звучал болезненный вскрик или стон. Минуты через три Юлька вскрикнула за спиной:

— Саша!!!

Он резко обернулся, автоматически саданув пяткой покачивающуюся фигуру впереди и увидел нож. Молча оттолкнул девчонку в куст, а сам ушел в бок от нацеленного лезвия, перехватил руку с оружием по дороге и резко вывернул к себе. Нож упал в песок, наполовину зарывшись в сыпучую массу рукояткой. Владелец налетел мордой на локоть, а затем на подставленное колено ребрами. Странно хрюкнув, рухнул на колени, а потом в полный рост. Кудрявцев обернулся. Все пять противников лежали в разных позах и лишь стонали. Он обошел их, проверяя. Все были живы. Трое пришли в себя. Учитель твердо сказал:

— Запомните, в следующий раз сдам в милицию. Девчонку в покое оставьте. Если с ней что произойдет, я с вами по-другому поговорю…

Кто-то из побитой пятерки прохрипел:

— Ну, сука, мы тебе это припомним!

Алекс не обратил на угрозу никакого внимания. За свою жизнь он слышал их не мало. Обернулся на шорох листьев и песка за спиной. Юлька выбралась из кустарника и подошла к нему:

— Спасибо…

Он решительно взял ее за руку и поволок за собой. Отойдя метров на сто, спросил:

— Ты чего по пляжу бродишь?

То, что она произнесла, заставило его остановиться:

— Мне от тебя записку передали…

Кудрявцев задохнулся от изумления и прохрипел:

— Что?!. Какая записка? Дурочка, какая же ты дурочка! Ты что не понимаешь, что я старый для тебя и уже не в том возрасте, чтоб записки писать? Могла бы в спортзале все выяснить.

Она молчала, опустив голову. Алекс окинул взглядом ее фигурку, буквально излучавшую смятение и отчаяние. Сказал со вздохом:

— Ладно. Пошли. Я оденусь и провожу тебя до дома…

Собираясь одеться, обнаружил, что весь в песке. Чертыхнулся:

— Пойду ополоснусь…

Девушка тихо попросила:

— Можно, я с тобой искупаюсь? От страха вся вспотела…

Алексу купаться вдвоем не хотелось, но он чувствовал, что если откажется, она поймет его страх и буркнул:

— Пожалуйста…

Отвернулся, направляясь к воде. Юлька быстрехонько скинула кроссовки и спортивный костюм. Шурша ногами по песку, догнала его и пошла чуть сзади, глядя на сильное мускулистое тело. Дойдя до мокрого песка Александр бросился бежать вперед. Сильные ноги входили в воду практически без брызг и вдруг он нырнул. Соболева попыталась бежать так же, но у нее ничего не получилось. Брызги летели во все стороны. Она добралась до более глубокого места и поплыла. Мокрая голова показалась метрах в двух. Она тут же нырнула, пока он не обнаружил ее. Словно случайно ткнулась головой в его грудь и тут же почувствовала твердую руку на плече, вытаскивающую на поверхность.

Притворилась, что пытается удержаться и схватилась за его плечи. Прижалась грудью и почувствовала, как он замер и перестал двигаться. Оба скрылись под водой. Сразу вынырнули уже в полуметре друг от друга. Кудрявцев решительно поплыл к берегу. Юлька бросилась за ним. Он встал в воде и зашагал дальше, а она еще плыла. Прошептала задыхаясь:

— Александр Васильевич… Подождите…

Он услышал и обернулся. Дождался, стоя в воде по пояс. Стараясь казаться спокойным спросил:

— Что?

Она подплыла и встала напротив. Глядя в глаза тихо произнесла:

— Я люблю вас… Совсем девчонкой следила за вами, когда вы приезжали. И эта записка так обрадовала. Думала, все правда. Простите…

Опустив голову, попыталась убежать, но стоя по грудь в воде это было трудновато и он легко поймал девчонку за плечо. Поймал машинально, разумом понимая, что не имеет права этого делать. Прижал к себе и почувствовал бешеный стук ее сердечка. Погладил по мокрым волосам:

— Дурочка! Маленькая, глупая дурочка. Понапридумывала себе чепухи, а теперь поверила в нее по-настоящему. Юлька, ты же меня не знаешь совсем. Мне почти сорок. Я тебе в отцы гожусь…

Девичьи руки обвили шею. Голова прижалась к плечу, а до ушей донесся шепот:

— Это ты дурачок, раз считаешь себя старым. Ничего я не понапридумывала. И в секцию эту пошла ради тебя. Молчала и ждала, что внимание обратишь, а ты словно каменный. Что с тобой, Саша? Сколько баб вокруг, а ты один. Все с детьми и с детьми…

Он отстранился, снимая кольцо девичьих рук с себя:

— Не надо, Юля. Я не рыцарь на белом коне…

Шагнул вперед и услышал приглушенное полурыдание-полукрик:

— Да не нужен мне рыцарь! Не нужен! Мне ты нужен и только ты. Ты хоть знаешь, что я еще ни с одним парнем не гуляла? Узнала, что ты развелся и ждала! Тебя ждала! В церковь ходила, свечки ставила, молилась, чтоб Господь тебя живым оставил…

Кудрявцев резко развернулся и тут же отвернулся, увидев глядевшие на него с отчаянием глаза. Под светом всходившей луны блеснули слезы. Сглотнув ком в горле, глухо произнес:

— Юлька, ты что говоришь? Ты знаешь, что с тобой сейчас произойти может? Я же мужик и вовсе не каменный! Уходи, пока есть возможность… Я не шелохнусь. Уходи!

И тут же почувствовал девичьи руки на плечах. Закрыл глаза:

— Юлька, пожалеешь потом…

Она встала напротив, проведя ладонями по его шее и отрицательно покачала головой, подняв лицо вверх. Глаза казались черными. Алекс резко прижал ее к себе, с силой провел по волосам, притиснув к плечу ее голову. Окинул девичье личико жадным взглядом. Тяжело дыша наклонился и коснулся нежных губ своими твердыми обветренными губами. Проводил ладонями по девичьим плечам, по спине, по упругой груди, прижимая к себе все крепче. Узкие девичьи ладошки нежно гладили его плечи и спину. Оба стояли по пояс в воде. Неожиданно Кудрявцев подхватил ее на руки и понес на берег. Поставил рядом с одеждой:

— Я сейчас. Посмотрю, где эта гвардия битая находится…

Минуты через три появился, сумев успокоиться. Посмотрел на девушку:

— Ушли. Пойдем, домой провожу, а то родители искать станут…

— Не станут. Я на сеновале сплю и их не бужу, когда появляюсь.

Он заметил, что она дрожит:

— Одевайся, ты же вся трясешься.

Она неожиданно дерзко ответила:

— А ты согрей! Или испугался? Ведь специально сбежал. В себя пришел, да?

Александр как раз наклонялся за брюками. Он явно расслышал вызов за этими репликами. Повернув голову, усмехнулся:

— Согрею, раз ты так хочешь, но не здесь. Самое главное, чтоб ты потом не пожалела… А твои слова я понял…

Оба принялись одеваться. Кудрявцев накинул ей на плечи дополнительно свою пятнистую тенниску и обняв за плечи, сказал:

— Идем?

Она с робостью обхватила его за пояс и Алекс почувствовал, как подрагивают тонкие пальцы. Вышли на пустынную Набережную и направились дальше. Юлия спросила:

— Куда мы идем?

— Ко мне. Если передумала, скажи…

Она испугалась и по-детски спросила:

— А родители?

Кудрявцев понял этот испуг и с усмешкой ответил:

— Я живу на второй половине дома. Практически отдельно. По большому-то счету это мне надо бояться — малолетку приведу…

Девушка обиделась:

— Мне осенью двадцать стукнет!

Он хмыкнул, скрывая за насмешливостью собственную растерянность:

— Ах, мы уже взрослые! Извини, не заметил. Что же ты тогда дрожишь? Замерзла или меня боишься? Только честно отвечай.

Соболева резко остановилась. Руками взялась за его плечи и заставила повернуться к себе лицом. Посмотрела в глаза:

— А как бы ты себя чувствовал, когда все у тебя в первый раз? Это первый мой вечер с мужчиной. Я готова смеяться от радости, что ты рядом и готова плакать от горя, что завтра все может прерваться так же резко, как и начинается…

Алекс почувствовал, как по спине пронесся озноб. Он всем своим нутром почувствовал, что она не солгала ни на йоту. Попробовал представить себя на ее месте и не смог. Тогда попытался вспомнить, как первый раз был с женщиной. Про себя улыбнулся тогдашнему волнению и неуклюжести, вспомнил собственную стеснительность и вдруг понял, через что сейчас пытается перешагнуть идущая рядом девочка. Понял все. Странное чувство нежности захлестнуло душу и насмешливость в его голосе пропала. Ласково притянул ее к себе. Погладил по волосам:

— Я все понял, ребенок. Ты не бойся…

Сильные руки медленно скользили по тоненькому девичьему телу, которое изгибалось под ними, навстречу смуглому мужскому телу. Пальцы и сухие от волнения губы Кудрявцева касались обнаженной девичьей груди. Тяжелое дыхание двоих слышалось в темноте. В окно заглядывала луна, освещая холодным светом смятые простыни и сброшенное на пол одеяло. Лунный свет отражался в зеркале на стене и на нескольких семейных фотографиях. Алекс держался из последних сил, боясь напугать это дитя и оттолкнуть от себя. Волны дрожи часто пробегали по его телу. Он продолжал ласкать и целовать ее лицо и тело, вкладывая всю свою нежность в эти ласки. Юлька прерывисто прошептала в его ухо, потянув к себе:

— Саша, не мучай себя и меня… Пожалуйста…

Оба лежали не шевелясь, пытаясь прийти в себя после того, что произошло между ними. Смотрели в потолок, соприкоснувшись плечами. Алекс чувствовал себя усталым и счастливым. Сладкая истома овладела телом, но спать не хотелось. Юлька приподнялась на локте. Провела ладонью по его груди и он повернул голову, легко улыбнувшись. Мягкие губы коснулись его глаз по очереди. По скулам пробежали легкие, как дуновение ветерка, пальцы. Девушка посмотрела на приближавшийся сквозь строчёные занавески рассвет за окном. Луна давно исчезла и в комнате царил полумрак. Наклонилась к его лицу и прижалась лбом к щеке:

— Саша, не бери в голову случившееся. Ты по-прежнему свободен. Я так счастлива сегодня. Даже если исчезнешь, я знаю, что эти несколько часов ты был моим без остатка. Я чувствовала это. Мне пора уходить. Спасибо тебе за эту ночь и за нежность. Не хочу, чтоб у тебя были неприятности. Проводи меня до калитки, пожалуйста…

Соболева чуть коснулась его сжатых губ и начала приподниматься, чтоб одеться. Александр не дал. Притянул к себе:

— Юля, ты хочешь со мной встречаться? Я не дам тебе никаких гарантий и обещаний, учти это. Я снова ощущаю себя мужиком, вот и все. Мне хорошо с тобой и спокойно. Надеюсь, ты поняла, о чем я…

Девушка грустно улыбнулась, проведя ладонью по твердым скулам:

—     Поняла. Я стану встречаться с тобой ни на что не рассчитывая.

Он легко вскочил на ноги, ничуть не стесняясь ее. Юлька глядела на статное красивое тело не отрываясь. Кудрявцев усмехнулся:

— Что ты так глядишь? Шрамов много, да? Их не смоешь, что делать. Я тебя провожу до дома. Хочу убедиться, что с тобой все в порядке…

Такеши Китано впервые за полгода пребывания дома решил отдохнуть. Он отвез детей к родителям, а сам направился в одно из заведений для мужчин. Провел там всю ночь, но того облегчения, на которое рассчитывал, так и не получил. Стройное красивое тело молодой японки рядом, ее ласковые руки и нежность немного сбили напряжение, но не более.

Кит часто вспоминал приятелей. Особенно Алекса. Доставал три фотографии, где они снялись вместе и разглядывал. Пару раз находил адрес русского в блокноте, собираясь написать, но что-то постоянно отвлекало. Американца вспоминал реже, наверное потому, что никогда не питал особой симпатии к Смиту. И если бы Кудрявцев не относился к янки с расположением, Такеши вообще бы его «не заметил». Что-то похожее на дружбу родилось между японцем и русским значительно раньше. Может быть из-за того первого боя Китано в Африке, когда пришлось драться на обе стороны…

Это случилось в Мозамбике. Партизаны наткнулись на отряд «диких гусей» случайно, когда те возвращались после успешно выполненного задания. Высланная вперед разведка ничего опасного не обнаружила, зато нашла роскошное место для отдыха. Коммандос вышли на поляну, откуда через полчаса их должны были забрать вертолеты. Большинство мужиков валились с ног от усталости. Собирались отдохнуть, глядя на огромное дерево посреди поляны, когда со всех сторон раздались выстрелы. Мозамбикские партизаны подошли неожиданно и вероятно, для них подобная встреча тоже являлась сюрпризом. Двое коммандос упали замертво, остальные рассыпались в разные стороны.

Японец немного замешкался, крутя головой. Это был его первый бой. Он пытался понять, что происходит. Сильная рука сцапала за плечо и рванула на землю. Такеши почуял широкое плечо, которое прижимало его к траве. Злой голос рявкнул:

— Лежи! Не хер, как чурка стоять! Пулю и потом словить успеешь!

Говоривший сразу откатился в сторону. Японец услышал русский мат и раздавшуюся очередь. Повернув голову, увидел загорелое лицо с серыми глазами. Мужчина слегка подмигнул ему и дал новую очередь по нападавшим.

Они тогда выбрались из переделки. Подоспевшие вертолеты разметали партизан во все стороны. Вечером, в баре, японец подошел и поблагодарил русского. Тот пригласил его выпить вместе, так как сидел один…

Китано решил дождаться каникул у детей и съездить в Россию. Посмотреть Москву, а если удастся, добраться до этого маленького городка Макарьева и встретиться с подобным себе. Многие в банке знали, кем был их сослуживец и относились к Такеши с искренним уважением. Даже Ямамото-сан, хозяин банка, разговаривал с ним и прислушивался к мнению. Китано не мало знал о банках других стран и банкир пользовался его знаниями.

Кэй все чаще готовила ужин сама, отпуская тетушку Мияко домой пораньше. Дочь научилась многому от пожилой женщины. От отца переняла навыки рукопашного боя и теперь вполне могла постоять за свою честь и достоинство. Хирано весьма успешно фехтовал бамбуковым мечом и радовал отцовское сердце. Раз в неделю, одевшись в традиционную одежду самурая, Такеши фехтовал в одиночестве настоящим катаной. Он старался не потерять форму. Бамбуковые метровые палки раскачивались на всех деревьях в его садике за домом. С каждой тренировкой они становились все короче. Жизнь, в общем-то, текла размеренно и спокойно.

Это спокойствие навевало на Китано тихую грусть и щемящую тоску. Он все чаще вспоминал боевые операции, в которых участвовал. Размышлял о том, а как бы он вел себя сейчас в той или иной ситуации. Тогда анализировать было некогда, надо было спасать жизнь. Такеши чуял, как не хватает ощущения опасности и адреналина в крови… 

Прошел август, а писем все не было и не было. Смит тихо злился. Родители вызывали у него все большее раздражение разговорами о мелких побочных заработках. Он не испытывал к ним большого уважения и считал неудачниками. Легко убедил себя, что дружки отправились вдвоем за деньгами, потому не пишут. Или вообще, забрав денежки, поделили их и живут в свое удовольствие. Ненависть к Алексу переросла в жажду мести за то, что тот спрятал сейф. Смиту даже в голову не приходило, что приятели давно забыли о Колумбии и спрятанных деньгах.

Дон завел подружку. Она работала в казино официанткой. Длинноногая сексапильная блондинка еще в первое дежурство приковала его внимание. Дороти широкоплечий накачанный красавец с золотистой шевелюрой и голубыми холодноватыми глазами тоже приглянулся. Уже через сутки после знакомства они оказались в одной постели в квартирке девушки. Еще через пару суток он без долгих раздумий переехал от родителей к ней.

Жить с подружкой было гораздо интереснее. Заранее договорились, что станут платить за квартирку пополам. Теперь Смит не слышал длинных монологов матери о купленных продуктах и сетований отца, что подработки становятся все реже. Хотя у Дороти был свой «конек». Она без умолку рассказывала в постели о богатых клиентах казино и вздыхала, вспоминая:

— На пассии мистера Коллинза ожерелье стоит больше трехсот тысяч! А что она собой представляет? Так, средненькая! Все дело в том, что она из семейки сенатора штата Кентукки. Разве я не красивее? Мистер Коллинз, я видела, обратил на меня внимание, так эта стерва знаешь, что сделала? Она опрокинула на меня бокал красного вина и мне же пришлось извиняться!

Дон притягивал ее к себе в эти минуты, крепко целовал в губы и усмехался:

— Да ладно тебе вздыхать! Черт с ними с этими бриллиантами. Разве нам не хорошо вдвоем?

Дороти согласилась:

— Хорошо, но я так хочу стать богатой. Носить драгоценные меха, чтобы «зеленые» от злости языки пообкусали и перестать работать официанткой. Если бы ты знал, как мне надоело прислуживать…

Мысленно Смит согласился с ней. Мысли у обоих были схожи. И тут ему в голову пришла странная мысль: «В сейфе конечно, много денег, но когда поделим на троих, получится не такая уж крупная сумма. Вот если бы взять все себе! Но как? Без Алекса ничего не получится».

Додумать не удалось. Девушка приникла к нему, целуя в губы и скользя руками по животу. По телу пронеслась волна дрожи. Злясь, что она отрывает его от такой интересной мысли, Дон навалился на нее и взял довольно грубо. Так он привык поступать с проститутками в тех странах, где доводилось бывать. Дороти аж растерялась. Попыталась столкнуть его с себя:

— Ты что, Дон? Мне же больно!

Он и сам понял, что «перегибает палку» и забылся. Сделал смущенный вид:

— Извини, но ты такая красивая… Я готов проглотить тебя…

Несколько раз со всей доступной нежностью поцеловал, успокаивая. Дороти тут же простила и прижалась к его широкой груди…

Александр встречался с Юлей на занятиях каждый день. Оба продолжали вести себя, как прежде. Лишь временами глаза девушки вспыхивали, когда его рука, словно случайно, ласково касалась ее кожи. Алекс и сам не мог понять, что с ним происходит. Молоденькая девушка вызывала в нем двоякое чувство. Временами казалось, что он не может без нее жить. Иногда чувствовал себя преступником, обманывающим ребенка и тут же утешал себя мыслью, что он ничего ей не обещал и Юля знает это.

Через сутки после их первой ночи, он объявил в группе:

— Я собираюсь ввести новый предмет: кэн-до. Это самурайская борьба на мечах. Один человек преподал мне несколько уроков владения катаной. Откровенно говоря, заинтересовало. Я долго вынашивал эту идею. Деревянные мечи и доспехи смастерил по обнаруженной в библиотеке книге три месяца назад. Там же показаны основы кэн-до. Я их освоил. Желающие есть?

Сходил в подсобку и приволок шесть экзотического вида мечей с обтянутыми кожей рукоятками, доспехи и маски со стальными забралами. Свалил все на мат и посмотрел на «учеников». Те молчали, разглядывая вооружение. Учиться новой технике вызвалась только Юлька. Остальные столь экзотический вид спорта проигнорировали, пожалев времени и считая, что им вполне хватит рукопашного боя. Саша поблагодарил Юлю вечером:

— Спасибо, что согласилась, а то мне тренироваться не с кем. Я тут меч себе изготовляю. Сверхпрочную сталь достал. Точить вручную трудно. Думаю вскрыть тихонько мастерскую и попробовать на станке. Поможешь отвлечь сторожа?

Она кивнула, прижавшись к его плечу:                                                 

— Если умеешь вскрывать замки, пожалуйста. А сторожа и отвлекать не надо. Он, если занятия идут, домой уходит. Я сама видела. Появляется, когда все уже уходят. Ему из дома видно, когда ты свет в спортзале выключаешь. Пока ты запираешь и переодеваешься, он прийти успевает, чтобы ключи забрать. Подольше не выключай свет в спортзале и он не явится, а занятия чуть раньше закончи. Я посторожу…

С этого вечера Соболева прибегала в спортзал на час раньше и осваивала кэн-до вместе с Кудрявцевым. Ни разу им не удавалось побыть в это время вдвоем. Постоянно кто-то находился рядом, наблюдая за фехтованием. Особенно привлекали экзотические доспехи и маска на голове с длинными, загнутыми кверху «лепестками» из толстой хлопчато-бумажной ткани с полосками кожи, прикрывающими ключицы и плечи. Эти «лепестки» выступали за пределы плеча, визуально делая плечи шире.

У Алекса случился редкий выходной и он решил пойти в лес, поискать грибов. Хотелось побыть одному. Подумать обо всем происходящем. Чтобы скоротать путь, решил пройти через ПМК-4, благо там ворота практически не закрывались. Организация находилась на последней стадии издыхания. Поздоровался со знакомым сторожем. Не спеша прошел через всю территорию, никем не задержанный. С горечью увидел на территории новую лесопилку, горы опилок и древесного мусора. Директор ПМК сдал в аренду один из гаражей, стремясь выжить в это не легкое время.

Едва выбрался с территории, как услышал торопливый топот нескольких пар ног за спиной. Седьмое чувство подсказывало, что это по его душу. Он резко обернулся И точно… Из-за старого серого сарая вылетело семь парней с палками в руках. Алекс сразу узнал среди них битую пятерку. Один, коренастый бугай с низким лбом, крикнул:

— Вот он, сука! Наконец-то попался!

Кудрявцев вздохнул. День был таким солнечным! Скривившись от нежелания драться, покачал головой. Миролюбиво произнес:

— Мужики, может не стоит?

В ответ раздалось:

— Что, сдрейфил? Сейчас тебе красоваться не перед кем!

Коммандос усмехнулся, отходя поближе к дощатому забору, чтобы не опасаться нападения со спины:

— Ну, валяй, налетай…

Что-то в его тоне насторожило двоих новеньких парней. Они переглянулись и посмотрели на медленно окружавших Кудрявцева приятелей. Потом на него. На лице потенциальной «жертвы» не отражалось ничего, кроме ленивого спокойствия. Только глаза стали стальными и жесткими. Крепыш оглянулся на отставших и недовольно спросил:

— Так чё? Вы с нами или нет?

Парни нерешительно тронулись вперед. Алекс понимал, что на этот раз ему надо действовать как можно быстрее, чтобы успеть вырубить всех до того, как его собьют с ног. Решил немного прощупать новичков. Эти двое были совсем еще зелеными и коммандос живо определил, что в армии они еще не были. Хмыкнул, поглядев на юнцов:

— Мужики, а этот придурок вам объяснил, кто я и за что отмочалил эту команду?

Крепыш взвыл, бросаясь вперед и размахивая палкой:

— Я — придурок?! Ах, ты…

Договорить он не успел. Палка оказалась в руках Кудрявцева, а низколобый «предводитель» сшиб своим телом сразу двоих дружков, вмазавшись лицом в бревно. Словно черепашка пару раз дернулся и затих. Остальные скопом кинулись на учителя. Еще через минуту у Алекса появилась вторая палка, а возле бревна лежало уже трое неподвижных парней. Новички в бой не кинулись. Напротив, сделали несколько шагов назад. Издали спросили:

— А чё произошло-то? Кузя сказал, что ты на них напал из-за девчонки…

— Не совсем. Они девчонку на пляже поймали и дурное задумали, а я вмешался…

За время разговора, Кудрявцев успел положить и оставшихся двух противников, отбарабанив на их телах парочку маршей палками. Поглядел на новичков, демонстративно отбросив дубинки:

— Так что, налетать будете?

Парни попятились, поглядев на бессознательных друзей:   

— Да не, мы так пришли. Поглядеть…

Когда Кудрявцев возвращался из леса, противников возле бревна уже не было и только кровь застыла на сосновой коре. Больше на него никто не нападал…

Пока стояла жара, они купались после занятий вдвоем. Соболева уходила вместе со всеми, а потом, сделав по городу круг, бежала на пляж, проскакивая по заросшему церковному саду и между складами. Кудрявцев ждал ее на берегу, скрываясь за кустарником. Услышав легкие шаги, бесшумно появлялся за спиной и подхватывал на руки. Каждый раз она пугалась, не слыша шагов, а потом облегченно смеялась, чувствуя его губы на щеке и слыша шепот:

— Это я, ребенок! Неужели не надоел? Снова пришла…

Юлька обхватывала его шею и шептала в ответ:

— Любимый! Желанный мой! Разве ты можешь надоесть?

От этих слов он чувствовал себя обезоруженным и беззащитным. Какое-то время не знал, что сказать. Уносил в естественное укрытие за кустарником и целовал, насколько хватало сил и выдержки. Оба постепенно освобождались от одежды. Чуть шуршал песок под телами и в темноте слышалось тяжелое дыхание, временами прерываемое глухим стоном…

Потом они купались голышом, ныряя и пытаясь подловить друг друга. Тихонько смеялись, выныривая на поверхность и снова целовались до одури, с трудом удерживаясь на воде. Очень часто, обессилев в воде, Юлька хваталась за широкое плечо и он тащил ее до отмели. Выносил на берег и ругал себя:

— Вот старый черт, уморил девчонку! Верно говорят, седина в бороду, бес в ребро! Юлька, ты когда меня бросишь?

Она беспорядочно принималась целовать его лицо:

— Это я себя чувствую старушкой. На тебе еду. И вообще, молодость — это пора, которая быстро проходит. Я никогда тебя не брошу! Мне в спортзале порой трудно сдержаться во время броска, чтобы не обнять тебя прежде. Я несколько раз с трудом сдерживалась, чтоб не рассказать, как я счастлива, маме…

Алекс откровенно пугался:

— Юлька, да меня тогда твой папаша пристрелит! И правильно сделает! Он ведь всего на три года старше. Что ж мы с тобой наделали, ребенок! Я должен был держать тебя на расстоянии…

Она возражала, утыкаясь лицом в его плечо:

— Ничего ты не должен! Я же сама тебе на шею бросилась…

Наступила осень. Их свидания переместились в комнату Кудрявцева. Юлька поступила в институт на заочное отделение, чтобы не разлучаться с любимым. Днем работала в редакции машинисткой. Потом бежала на занятия кэн-до и рукопашным боем. Затем оставалась с Сашей до двух-трех ночи. Родители Александра догадывались, что сын с кем-то встречается. Мать порой намекала:

— Саш, а чьи это каблучки во дворе отпечатались? Кто к тебе ходит? Ведь встречаетесь давненько. Понимаем, что ты давно не мальчик и отношения у вас не детские. Может, стоит показать нам невесту?

Он отмалчивался или говорил:

— Когда что-то решу, тогда и покажу, а пока это секрет.

Кудрявцев постоянно не высыпался, но чувствовал себя бодро. Как-то так произошло, что он рассказал Соболевой о Мануэле. Девушка долго молчала, а потом прижалась к нему:

— Несчастный ты мой… Мне ее очень жаль. Она любила тебя так же, как и я люблю сейчас.

Ее слова показались странными, но он не смог понять, чем именно. К тому же Юлька уронила его на постель и принялась неистово целовать. Алекс забыл об этих словах, прижимая к себе хрупкое тело.

Он редко вспоминал о боевом прошлом. Скучать и ударяться в воспоминания было некогда. Уроки географии в школе, потом секция, подготовка к областным соревнованиям, до которой оставалась всего неделя. Прошел целый год, как он вернулся домой, но этот год промелькнул незаметно. На счету оказывалась каждая минута. И все же Алекс не забывал о Юлии. В какой-то миг понял, что не может больше прятаться и обходиться без девушки. Вышел из собственной комнаты, торопясь на занятия кэн-до с Юлей. На выходе пробурчал:

— Все! Хватит. Пора жениться. Ведь я люблю Юльку. Сколько она ко мне бегать будет? Черт с ним, с возрастом. Вот соревнования пройдут и к Соболевым пойду. Должен же Серега понять…

От Китано и Алекса ответы пришли через два месяца с интервалом в неделю. Такеши подробно рассказал, как он живет. Много писал о своих детях и их успехах в школе, а так же о занятиях кэн-до с сыном. Сообщил и о том, что научил дочь приемам Алекса. Насчет спрятанных в Колумбии ценностей сказал: «Мне они ни к чему и я не собираюсь возвращаться туда. Мне надо подумать о детях. Воспитать их в духе самураев. Выдать дочь замуж за достойного человека».

Алекс тоже говорил об успехах на поприще учителя и наставника, о предстоящих областных соревнованиях по рукопашному бою. Он тоже отказывался отправиться в Колумбию. Прислал четко нарисованный план с отмеченным крестиком местом. Подробно описал все на бумаге и добавил: «Того, что я зарабатываю, мне хватает. Действуй один. Меня не интересуют деньги, заработанные на крови. Забирай все себе, если найдешь».

Дон не поверил ни которому из них. У него в голове не укладывалось, что можно вот так, запросто, отказаться от огромной суммы «ничейных» денег. В голове мелькнула жуткая мысль и он заскрипел зубами от ярости. В квартире никого не было. Дороти в этот день работала, а он пришел утром, отработав смену. Раз за разом перечитывал письма друзей. Потянувшись, достал бутылку виски и чуть плеснул в стакан. Одним глотком опустошил емкость. Уставившись в потолок, лежал не шевелясь минут двадцать. Вслух прошептал, резко вскакивая с постели:

— Они уже забрали деньги! Поделили, а теперь хотят, чтоб я летел в Колумбию один и погиб там. Тогда им никто не станет мешать жить в свое удовольствие…

Смит снова налил виски. Выпил. Грохнулся на постель и принялся раздумывать дальше. Его лицо было мрачно…

Через две недели детей Китано похитили неизвестные в масках, когда они уже подходили к дому. Кэй и Хирано весело смеялись. На плечах у каждого висели школьные портфели. Когда рядом остановилась машина, они вначале не обратили внимания и только когда чужие руки сгребли за худенькие плечики, поняли, что дело серьезное. Оба ребенка оказали яростное сопротивление, применив все приемы, каким научил их отец. На крики из калитки выбежала домоправительница.

Тетушка Мияко видела, как подкравшийся сзади мужчина закрыл лицо Кэй чем-то белым и девочка обмякла. Точно так же поступили и с Хирано. Словно кукол, детей затолкнули в большой автомобиль четверо высоких парней. Мияко подняла крик, бросившись вперед, но машина скрылась за поворотом. Домоправительница принялась звонить по телефону хозяину, но так и не смогла до него дозвониться. В это самое время Китано разговаривал по мобильнику с одним из похитителей. Голос с сильным акцентом говорил:

— Твои дети у нас. И с ними ничего не случится, пока ты не отдашь то, что забрал из Колумбии.

Японец вспомнил о спрятанном сейфе:

— Из Колумбии я забрал лишь зарплату. Прежде, чем детей похищать, могли бы поинтересоваться моими счетами и тем, ездил ли я в последнее время куда-либо.

Голос довольно долго молчал, по-видимому переваривая услышанное, а потом сказал:

— В этом случае ты добудешь нам его. Мистер Алекс дает тебе шанс. Сегодня ты получишь конверт с подробной картой и пояснениями. Господин Кудрявцев не желает лезть в джунгли и порекомендовал нам тебя и мистера Смита. Ему срочно нужны деньги, а ты естественно теперь хочешь получить назад своих детей. В полицию обращаться не советуем. Иначе завтра ты своих деток найдешь разбросанными по кускам по всему вашему паршивому городишке. Понял, коммандос?

Руки Китано опустились. Человек, которому он верил, похитил его детей. Перед глазами всплыло лицо Алекса. Серые спокойные глаза. Потом мертвая Мануэла и снова русский. Японец был достаточно умен и если бы подумал, мог бы догадаться обо всем, но похищенные дети застлали разум и он уже не мог думать ни о чем, кроме сына и дочери. В сердце прокралась ненависть. Потом понял, что надо действовать. Откуда он мог знать, что разговаривал только-что с самим Доном. Тот говорил с ним через специальный прибор, изменяющий тембр.

Такеши попросил начальника охраны принять его и с ходу попросил уволить. Киро Сёгава попробовал уговорить и даже предложил большую зарплату, но Китано был непреклонен. В конце концов начальник охраны предложил:

— Китано-сан, я понял, у вас проблемы, делиться ими вы не желаете. Я уважаю вас и ваше решение и предлагаю вот что, когда вы решите свои неприятности, мы всегда с радостью примем вас назад.

— Я запомню это, Сёгава-сан. Спасибо вам.

Через полчаса он получил расчет и быстро поехал домой. Тетушка Мияко плакала на кухне. Подняла голову при виде хозяина:

— Горе-то какое, Такеши-сан! Четверо их было. Все рослые, здоровые. Явно не наши. На машине номеров не было.

— Мияко, что ты слышала, попытайся воспроизвести. Ведь они что-нибудь говорили при похищении…

Женщина перестала плакать и задумалась. Потом с усилием сказала:

— «Хули ты возишься…».

Русский мат в губах старой японки звучал еще более пошло. Китано яростно сжал зубы — значит точно были русские. Примерно через полчаса у него зазвонил мобильный. Взволнованный голос Смита крикнул в ухо:

— Кит, это ты? Мне дали твой телефон!

Такеши отметил, что янки забыл поздороваться. Спросил:

— Кто дал?

— Не знаю. Люди Алекса похитили мою девушку. Я получил его послание и карту. Черт возьми, чем Дороти виновата? Мне сказали, что буду работать с тобой. Приказано принести чертов сейф. Как у тебя дела?

Китано решил сказать правду:

— У меня похитили детей. Это были русские. Моя домоправительница слышала, как они говорили. Это Алекс. Ради детей я пойду на все, но бумагу пока не получил. Когда вылетаешь?

— Они требуют завтра. Даже билет до Боготы купили, сволочи! Фотографии прислали: Дороти пристегнута к какой-то трубе…

— Ладно. Встретимся в Колумбии.

Прежде, чем опустить трубку на рычаги, американец торопливо сказал:

— Делай вид, что мы не знакомы. Так будет легче пробраться.     

Раздались короткие звонки. Теперь сомнений у Такеши не осталось. Алекс ловко провел их обоих, прикрываясь безразличием к деньгам, а теперь хочет их руками выгрести каштаны из огня. Китано отпустил тетушку Мияко, предупредив:

— Никто и ничего не должен знать. Иначе Кэй и Хирано погибнут. Молчи. Как обычно приходи в дом. Проводи здесь какое-то время, а затем возвращайся к себе. Если придут из школы, скажешь, что у нас умер родственник в Осаке и мы уехали на похороны. Никто и ничего не должен заподозрить. Если полиция узнает, дети будут убиты.

Мияко кивнула и снова заплакала. За это время она привыкла к детям Китано и искренне жалела их. Когда она ушла, Такеши спокойно вошел в свою комнату и увидел на постели большой конверт. Как он попал сюда, никто бы не смог ответить, кроме того, кто положил.

Японец схватил его и быстро вспорол ножом. На пол выпали две фотографии: его дети с заклеенными ртами и связанными конечностями, сидели в углу какой-то грязной комнатушки. Следом упала карта, начерченная от руки на простом листке и небольшое письмо. Почерк не оставлял сомнений. Это была рука Алекса. Только он мог начертить подробную карту. Китано внимательно прочел записку. Русский требовал через пару недель купить самостоятельно билет до Боготы. Сообщил, что дети будут ждать его в местечке Пуэрто-Макако. Такеши подумал и начал собираться…

На областном чемпионате по рукопашному бою группа из Макарьева заняла второе место среди борцов до двадцати пяти и первое среди юниоров. Никому неизвестная команда вдруг громко заявила о себе. Кудрявцев был страшно доволен победой. Его усилия не пропали даром. Теперь впереди были межобластные соревнования. Довольные воспитанники обещали взяться за тренировки с удвоенной энергией. Теперь всех захватил дух соревнования. Юлька улучила момент и быстро шепнула:

— Поговорить надо…

Он не обернулся, но быстро сказал:

— Иди к общежитию. Я догоню.

Действительно через минуту догнал:

— Что случилось, Юль?

Она чуть улыбнулась:

— Я ребенка жду. Не уговаривай, не избавлюсь! Ты бросишь, у меня он останется.

Александр улыбнулся и неожиданно спросил:

— Замуж за меня пойдешь? Я сегодня к твоим собирался…

Юлька захлопнула рот ладонью, чтобы не расхохотаться от радости. Посмотрела на него, стараясь выглядеть серьезной:

— Ты серьезно? Или из-за ребенка предложил? Так ты не волнуйся. Я и одна воспитаю. Я люблю тебя и еще крепче буду любить его.

Кудрявцев, уже не скрываясь, подхватил ее на руки на глазах у выходившей из спорткомплекса команды:

— Дурочка! Я люблю тебя! Один раз я уже опоздал сказать такие слова, так неужели снова опоздаю. Нет, нет и нет! — Оглянулся на застывших учеников и крикнул: — Что глядите? Мы женимся!

Он нес Соболеву до самого общежития на руках и смеялся таким радостным смехом, что у нее сердце заходилось от восторга. Никто не заметил двух молодых парней в синих куртках, внимательно глядевших на них и слышавших каждое слово. Даже внимательный и осторожный Алекс не обратил должного внимания на эту пару.

Сергей Соболев долго молчал, глядя на Кудрявцева. Потом посмотрел на дочь, откровенно прильнувшую к Александру и глядевшую на него с тревогой. Перевел взгляд на застывшую на стуле жену и махнул рукой:

— Черт с вами! Женитесь! Может и правильно, что ты намного старше. Мозги не детские и если до сих пор не спился, значит не сопьешься и дальше.

Саша посмотрел на Юлию:

— Собирайся, к моим пойдем…

Юлию похитили через неделю, когда она возвращалась с работы. На улице наступила темнота. К вечеру сильно похолодало и щеки ощутимо пощипывало легким морозцем. Никого из прохожих не было. Рядом остановилась «Газель» и выглянул симпатичный парень. Место рядом с ним было свободно. С легким акцентом спросил:

— Девушка, прошу прощения, не подскажете, как проехать на Верхнюю Набережную?

Юлька жила именно там:

— А я как раз туда иду…

Парень улыбнулся и предложил:

— Тогда может вы сядете и покажете? Мне Смирновы нужны…

Соболева улыбнулась в ответ:

— Это наши соседи. Ладно, поехали!

Забралась в кабину. Захлопнула дверцу и сказала:

— Разворачивайтесь. Вы не в ту сторону…

Из-за шторки за спиной показалась рука. На рот и нос резко легла белая ткань, смоченная эфиром. Шофер придавил девушку одной рукой к сиденью, не давая ей пустить в ход руки. Юлька несколько раз дернулась и затихла. Занавеска отлетела в сторону. Выглянуло два лица, внимательно оглядывая пустынную улицу. Бесчувственное тело в считанные секунды перетащили назад, где сидело трое парней. Один сразу перебрался в кабину и металлическая стенка, перегораживающая кабину и кузов, встала на место. Двое оставшихся с Соболевой переговаривались, разглядывая лицо девушки:

— Красивая. Может оформим, пока не чует? Здесь тепло…

Второй благоразумно отказался и придержал первого, уже начавшего расстегивать куртку:

— И думать забудь! Нам сказано, пальцем не трогать. Этот китаёза из нас лапшу сделает, если тронем. Видел, какой меч носит? Наверняка каким-то стилем владеет. Мы против него щенки! Денежки-то еще не получены. Пока дружок девчонки не появится и не сделает то, что этому самураю надо, не стоит нарываться. Потом позабавимся, когда узкоглазый ее возвращать надумает. Давай связывать, дерется она получше нас с тобой. Рот надо законопатить, а то очнется, орать начнет…

Быстро стянули руки и ноги Юльки веревками, завязали глаза плотным черным платком, заклеили рот скотчем. Закинули бесчувственное тело на сиденье и прихватили ремнями, чтоб не скатилось на поворотах. Машина выехала из города и понеслась в сторону Костромы…

Саша ждал Юлю, удивляясь, что она опаздывает. Такого ни разу не было. Направлялся в раздевалку, собираясь сходить до Соболевых, когда услышал настойчивый звонок телефона в приемной школы. Бросился туда. Чужой голос с мягким восточным акцентом произнес:

— Алекс-сан? Вам привет от Китано-сан. Ваша девушка у него. Нам нужно всего лишь, чтобы вы вернули Кэй и Хирано. Тогда Юля будет дома жива и здорова. В противном случае мы вам ее пришлем по кусочкам. Милицию можете не привлекать, иначе труп своей любимой девушки обнаружите раньше. Сегодня вам придет конверт от Китано-сан. Там все указания. Вы ведь читаете по-английски. До свидания, Алекс-сан!

Кудрявцев оторопел и не успел сказать ни слова, а телефон уже пикал короткими гудками. Саша забыл про все. Про занятия, про учеников, про все. Он, как был, в одном спортивном костюме, кинулся к Соболевым. Влетел в дом:

— Юлька!!!

Сергей ужинал. Отложив вилку в сторону, посмотрел на него:

— А ее нет. Давно должна была прийти, но я думал, что она к тебе ушла сразу после занятий… — Пригляделся к бледному лицу будущего зятя: — Что случилось?

Алекс быстро заглянул в горницу. Катерины в доме не было. Подошел к столу и опершись на него руками слегка наклонился к будущему тестю:

— Серега, похитили Юльку. Никто пока знать не должен. В милицию не ходите. Слово даю, спасу!

Соболев тяжело уставился на него:

— Если Юльку убьют, лучше тебе сюда не появляться. Хватит того, что вы и так делов наделали. Думаешь, я не знаю о ребенке? Все знаю. Понял?

— Понял-понял! Ты Катерину предупреди. Пусть ведет себя, как прежде. Спрашивать начнут по работе или что, скажите, что в Кострому уехала. Что-нибудь придумайте! Я побежал…

Он вернулся в школу. Быстро отменил занятия, сославшись на неотложное дело. Ученики удивлено смотрели на него. Такого еще не случалось. Неохотно расходились из школы. Учитель накинул куртку и бросился домой. Он бежал всю дорогу. Дома Алекса ждал большой конверт надписанный по-английски мелким тонким почерком. Мать протянула его и сообщила:

— Какой-то парень принес. Попросил тебе передать.

Это был действительно почерк Китано. Сцапав конверт, Кудрявцев бросился к себе, хотя мать сказала:

— Садись ужинать. Ты сегодня рано…

Вспорол конверт и увидел на поляроидном снимке связанную Юльку с заклеенным ртом, привязанную к стулу. Рядом, в самурайском облачении, но без маски, стоял Китано. Лезвие его меча лежало на шее девушки. Это было даже не письмо, а записка. Прочитав ее, Кудрявцев похолодел. Такеши писал: «Встречаемся сегодня в два часа ночи на железнодорожном мосту через Волгу. Вернешь детей, твоя девчонка останется жить, но ты умрешь. Кит».

Алекс ничего не мог понять: «Такеши собирается убить Юльку из-за детей. Значит их кто-то похитил. Получается, что этот кто-то навел его на меня, но почему? Кому я мешаю?». Кудрявцев посмотрел на часы: без четверти девять. Вздохнул и принялся собираться. Вытащил из сооруженного тайника деньги, которые не тратил совсем. Две пачки пятисоток бросил на стол. Остальные, большей частью в долларах, пока оставил на кровати. В большую черную сумку забросил настоящий меч и доспехи, понимая, что с Китано придется драться его же оружием.

Захватил маленькие метательные ножи, расположенные в плотном широком поясе и тяжелый армейский нож в чехле с компасом на рукоятке. Подумав, кинул ко всему прочему коробочку с мелочами для выживания, бинокль и аптечку. Забросил в пакет все доллары, к ним присоединил пачку пятисоток и аккуратно смотав, положил на дно сумки. Оставшуюся пачку российских «деревянных» освободил от ленты и рассовал небольшими партиями по карманам камуфлированной куртки. Несколько десятков бумажек забил в гражданскую черную куртку. Переоделся в камуфляж и шнурованные зимние ботинки на мягкой противоскользящей подошве.

Огляделся и решительно направился на половину родителей. Отец и мать глаза вытаращили, увидев его в таком одеянии. Мать прижала руки к груди, ахнув:

— Снова воевать? Что же тебе дома-то не сидится? Ведь жениться собрался. Неужто девчонку позором покроешь? Господи…

Александр жестко прервал ее:

— Не причитать! Слушайте внимательно. Где я и куда уехал, никто не должен знать. Придумайте что-то правдоподобное. Понятно? В милицию не обращаться, если хотите меня живым увидеть! Мама, собери мне что-нибудь из съестного. Отец, я забираю машину. Вот сто тысяч, купишь другую.

Бросил деньги на стол. Василий Яковлевич еле вздохнул:

— Ты хоть поешь перед дорогой…

— Некогда. Перекушу на ходу. Мама, ты пока собирай еду. Я за курткой заскочу и машину выгоню из гаража…

Мать плакала, забивая в пакетики копченое сало, сыр, кусок колбасы, хлеб, соленые огурцы и пару яиц. Отец присоединил ко всему фляжку с кофе. Все забили в пакет. Со двора донеслось гудение мотора. Накинув куртки, родители выскочили из дома. Ворота были распахнуты и машина стояла уже на дороге. Саша сидел за рулем в гражданской куртке и меховой шапке. Камуфлированная куртка лежала на заднем сиденье вместе с большой сумкой. Сын выскочил из машины и подошел к ним. Обнял и поцеловал по очереди. Забрал пакет с едой:

— Помните, что я сказал. Одно ваше слово и меня не будет.

Он нарочно говорил так. Его осторожные, все еще верящие в милицию и справедливость родители, могли броситься в милицию, чтоб защитить его. Но сейчас он не мог позволить себе такой роскоши, уйти под чужую защиту, даже если бы хотел. А он не хотел, так как знал методы и скорость работы милиции. На карту была поставлена жизнь Юльки и он меньше всего желал впутывать в это дело ментов.

Решительно зашагал к машине. Через стекло видел, как мать упала отцу на грудь и сердце сжалось. Родители были уже не молоды, чтобы испытывать подобные стрессы, но он не мог иначе. Переключил скорость и вскоре скрылся за поворотом. Выскочив на асфальт, поглядел на уровень бензина. Красная лампочка мигала. Кудрявцев подъехал к заправке. Залил полный бак и налил две десятилитровые канистры дополнительно.

Он не стал включать радиоприемник. Ему надо было подумать. Фары выхватывали асфальт с темными «заплатами» на месте недавних выбоин. По черной поверхности мела поземка, напоминая хвост лисы, когда она мышкует. Черные ели обступали дорогу с обоих сторон. Земля за этот вечер побелела, хотя и не была полностью засыпана снегом. Трава торчала из этого савана, дрожа под холодным ветром. Машин было мало и Александр выжимал из отцовской «пятерки» все, на что она была способна. Стрелка спидометра держалась на ста двадцати и снижалась до ста, когда надо было обогнать или пропустить идущие машины. Кудрявцев был уверен в себе. Опыт вождения у него был огромен.

Через два часа он въехал в Кострому. Не привлекая внимания высокой скоростью, на шестидесяти километрах, проехал через мост на другую сторону Волги. До назначенного часа оставалось много времени. Добрался до железнодорожного моста, но выбираться на открытое место не стал, опасаясь наблюдения. Оглядел окрестности в бинокль, пока довольствуясь этим. Вернулся к машине. Спрятав ее в небольшом перелеске, поел, не включая свет. Посмотрел на часы. Была четверть первого. По рельсам прогромыхал товарный поезд.

Немного поразмыслив, Алекс начал переодеваться в самурайский наряд. В низкой машине сделать это было не так-то просто, но он не спешил. На камуфлированный нижний костюм медленно надевал все приспособления. Завязал на поясе тарэ, три пластины из сдвоенного бамбука, прикрывающие низ живота, пах и бедра. Натянул и завязал на себе сзади панцирь из многократно покрытых лаком бамбуковых пластинок и толстой кожи, натянутой по поверхности и тоже покрытой лаком с обоих сторон. Этот панцирь частично мог сдержать удар катаны и защитить грудь и живот.

Накинул на голову легкий черный шерстяной платок с прорезями для глаз, завязал его сзади специальными тесемочками. Платок предохранял от натирания маской голову и шею, а так же вбирал в себя пот. Сверху легла стальная маска с наплечниками и небольшой пластиной, защищающей горло, которую он завязал на затылке и шее широкими черными лентами. Она предохраняла лицо от удара.

Все это сооружение натянул не просто так. Алекс знал, что Китано превосходный боец. К тому же он был отцом, у которого украли детей. Сейчас он не мог мыслить объективно, зато наверняка ринется в бой. Кудрявцев решил подстраховаться. Он знал, что до двух часов ночи Юле ничего не грозит. Такеши не был насильником и он всегда держал слово.

В это самое время, всего в полукилометре от него, в покинутой до весны даче, посреди комнаты, сидела Юлька, плотно привязанная к стулу. Дача была зимняя, из толстых бревен с большой русской печкой. К тому же стояла на отшибе от остальных. Ее похитители присмотрели заранее. Китано кормил Соболеву и пытался с ней поговорить. Развязывать ее он не собирался, узнав от русских помощников, что девушка прекрасно владеет рукопашным боем. Когда Юльку привезли, японец рассчитался с двумя из наемников на одной из улочек. Он даже внимания не обратил, что один из тех, кого рассчитал, знает английский. Такеши считал, что сумеет договориться с оставшимися даже жестами. Он оставил тех, что с машиной, пообещав сверху сотню баксов.

Такеши не умел пользоваться русской печкой, к тому же не знал русского языка, а требовалось выходить и в магазин и за дровами. Он не знал, сколько точно придется ждать Алекса. Владевший английским уже объяснил ему, что в России не каждый имеет машину, а автобусы ходят из рук вон плохо. По крайней мере Кит решил, если Алекс ночью не придет, то он будет ждать еще сутки. Вот почему оставил при себе двух русских.

Они сумели понять друг друга до того момента, как Такеши обнаружил, что один из бандитов тискает девичью грудь. Юлька мычала и ерзала на стуле. Результат для русских был плачевен. Маленький японец накостылял обоим за четверть минуты. Отобрал все, что они хотели пустить в ход против него и добавил по фингалу. Причем одному на правый глаз, а другому на левый.

Китано яростно орал по-японски, а потом аккуратно отклеил скотч со рта девушки. Теперь двое русских бандитов сидели за столом и мрачно поглядывали на японца и девушку. Уйти они не могли, так как похищение с рук не сойдет, к тому же поняли наконец, что связались со слишком опасным человеком. Переглянувшись, решили дождаться расчета и сваливать из области. Оба почему-то не сомневались в том, что парень уже заявил в милицию о похищении девчонки и их быстро вычислят.

Японец самостоятельно заварил привезенную с собой лапшу в большой миске, найденной на кухне. Прихватив палочками, поднес ко рту девушки. Заметил интерес и то, как она разглядывает его. Сказала по-русски:

— Такеши, а я тебя узнала. Ты и Саша вместе на фотографии стоите у вертолета. Зачем ты меня схватил? Что тебе сделал Алекс?

Он понял только несколько слов. Спросил по-английски:

— Ты говоришь на английском?

Она покачала головой:

— Дойч.

Китано откровенно чертыхнулся и обернулся к русским:

— Кто-то из вас может перевести, то что она говорит?

Оба пожали плечами и отрицательно покачали головами, практически не поняв ничего из того, что он сказал им. Японец вздохнул и принялся кормить девушку, разглядывая ее личико. Юлька чувствовала, что он не подсунет ей яд и спокойно открывала рот, ловя лапшу. Она не ела от обеда и в животе противно урчало уже несколько часов. Такеши скормил лапшу девушке. Наклонил миску к ее губам и осторожно выпоил бульон. С уголка губ потекло и мужчина легонько стер капли ладонью. Вздрогнул всем телом, почувствовав нежную кожу. Встал и открыл черную сумку, стоявшую на стуле. Соболева сказала:

— Спасибо.

Он обернулся и она наклонила голову вперед, надеясь, что он поймет. Китано понял и поклонился в ответ. Оба русских наблюдали, как он облачается в самурайский наряд и приспосабливает два меча, длинный и короткий с левой стороны в шелковые петли. Бандиты ахнули, когда он натянул шлем с наплечиками:

— Ну ни хрена себе! Так ты чего, мужик, самурай, что ли? Вот это связались!

Юлька пояснила:

— Такеши самурай. Его род насчитывает уже много веков. Не могу понять, что ему Алекс сделал? Ведь они друзьями были.

Один глупо спросил:

— Твой тоже самурай?

— В какой-то мере. Алекс прекрасно владеет мечом.

Оба переглянулись и выругались:

— Вот черт! Влипли так влипли! Похлеще, чем фильмец о Дункане Маклауде. Слушай, деваха, когда этот косоглазый уйдет, мы тебя развяжем. Иди куда хочешь, только дай слово, что про нас в ментовке не расскажешь. Сейчас где-то поблизости трупы будут…

Японец переводил взгляд с лица на лицо. Девушка смотрела спокойно и безмятежно, зато обоих русских бандитов буквально выворачивало от страха. Китано понял, что они сбегут, едва он выйдет. Юлька не успела ответить. Решив, что они прихватят с собой девушку и совершат насилие над ней, Такеши достал деньги и сунул каждому по триста долларов. Затем, без разговоров, выбросил обоих пинками за дверь, рявкнув по-японски:

— Убирайтесь!

Как ни странно оба поняли и рванули к машине без разговоров. Через минуту рядом с дачей никого не было. Японец посмотрел на спокойное лицо девушки. Отвязал ее от стула и развязал ноги. Поколебавшись, освободил и руки. Сам растер затекшие кисти. Глядя на нее, он решил, что Алекс не посвятил девчонку в свои планы, вот она и выглядит так безмятежно. Русская явно не боялась его и похоже, считала происходящее глупым розыгрышем. Юлька попросила:

— Мне надо в туалет.

Он понял только последнее слово и взяв ее за руку повел к двери. Удобства в этом странном русском доме были во дворе. Он с удивлением узнал об этом днем. Стоял рядом с маленьким дощатым домиком и ждал. Войдя в дом, посмотрел на часы. Натянул на ее руки перчатки и попытался связать за спиной. Юлька решилась оказать сопротивление. Поставила несколько блоков и попыталась бросить Китано на пол, но японец неуловимым движением опрокинул ее на пол, брякнув при этом мечами и бамбуком. Навалился сзади и быстро связал кисти. Он ни разу не ударил девушку. Поднял на ноги. Поправил шапку, съехавшую на нос и даже аккуратно заправил упавшую на глаза прядь волос.

Узкие черные глаза смотрели на нее с удивлением и… восторгом. Он достал меч. Выдернул волосок из своей шевелюры. Подбросил его и перерубил в воздухе. В электрическом свете вниз опускались две половинки. Снова посмотрел на нее. Юлька все поняла. С отчаянием крикнула:

— Такеши! Что ты делаешь? Опомнись! Алекс не враг тебе. Поговорите спокойно. Это ошибка!

Он не понимал. Подошел и заклеил ей рот скотчем. Схватив за предплечье, потащил к двери. Времени было половина второго ночи.

Алекс выбрался из машины без четверти два. Забил меч в петлю на боку и медленно направился к мосту, стараясь не бряцать своим обмундированием. На груди, в дополнение к средневековому наряду, висел современный бинокль со встроенным дальномером. На правом боку, под пластинами, прятался тяжелый армейский нож.

Прежде, чем выйти на насыпь, он внимательно огляделся вокруг. Ветер давно стих и теперь вокруг было холодно и тихо. Город спал. Полная луна взошла над рекой. Яркие звезды холодно смотрели на спавшую землю. От берега водную гладь покрыл лед, но дальше зловеще чернела вода. Высились на фоне неба купола церкви и крыши домов. Выглядывал угол гостиницы «Русь». Издалека донесся шум мотора. Это по автомобильному мосту торопился домой припозднившийся автолюбитель.

Кудрявцев, стараясь пригнуться пониже, скользнул к парапету. Поблескивали под луной рельсы. С правой стороны от арматуры падали густые тени, слева было светло, как днем. Немного помедлил, прислушиваясь и тронулся дальше. Он добрался до начала металлического моста и замер, прислонившись к арматуре. Слился с ней, поймав себя на мысли, что ситуация напоминает ему джунгли. Там приходилось прятаться почти так же.

Прошло три минуты, когда он расслышал шаги. Торопливое постукивание каблучков. Он узнал по ним Юльку. Только она могла так шагать, словно печатать. Сердце дрогнуло, но он продолжал стоять неподвижно. На фоне неба и насыпи показались две фигуры почти одного роста. Одна подталкивала другую и одновременно поддерживала ее, не давая упасть. Алекс поймал себя на мысли, что Китано даже в этой ситуации остается самураем.

Взобравшись на насыпь, фигуры остановились. Задняя явно прислушивалась и внимательно вглядывалась в темень парапетов и арматуры. Такеши, видимо, ничего не заметил, так как тронулся дальше, ведя свою пленницу. Русский продолжал стоять неподвижно, буквально врос в металл. Фигуры поравнялись с ним. Он схватил Юльку за плечо и бросил себе за спину. Услышал, как она ударилась в арматурину. Крикнул по-английски:

— Кит! Что происходит?

Ответом был посвист меча. Кудрявцев успел отскочить. Тоже выдернул меч и отбил следующий удар, направленный ему в голову. Такеши откровенно удивился, увидев его в том же наряде, в каком стоял сейчас сам. Рослый плечистый русский отбивал его удары довольно умело, хотя часто действовал не очень ловко. Самурай, с детства державший в руке катану, естественно был более подкован. Кудрявцев знал лишь азы, но упорно оборонялся. Крикнул:

— Кит, давай поговорим! У меня нет твоих детей!

Японец ответил:

— Я получил твое послание, только ты мог нарисовать эту карту и это был твой почерк. Больше тебе не удастся обмануть меня!

Они двигались по мосту странными тенями с загнутыми острыми плечами. Оба старались не провалиться в пустоты между шпал и не улететь в воду. То стремительно наступали друг на друга, то отшатывались в сторону. Лезвия сверкали синим при свете луны. Когда они соприкасались, разлетались белые искры. Стальные решетки масок тускло отсвечивали. Такеши вытащил второй меч и пару раз крутанул его в воздухе, словно привыкая. Алекс, отступивший к самому краю моста, с отчаянием крикнул:

— Такеши, у меня никогда не было твоих детей! Я учитель в школе!

Китано взмахнул мечом и русский прыгнул на высокий парапет, пытаясь отбить удар и одновременно вытаскивая армейский нож. Катана ударилась в арматуру, выбив большой сноп искр. Алекс подскочил вверх, пропуская лезвие под собой и снова соскочил на шпалы. Он понял, что японец не слушает и хочет его смерти. Все это время Кудрявцев лишь оборонялся, теперь надо было как-то обезоружить японца и заставить его выслушать себя. Помирать неизвестно из-за чего, да еще и на глазах у Юльки как-то не хотелось.

Русский сосредоточился, вспоминая те приемы, которые преподавал ему когда-то сам Китано. Мечи звенели в морозном воздухе. Две фигуры ярко выделялись на фоне неба и резной арматуры. Откуда-то донесся вой милицейской сирены. Алекс неожиданно атаковал японца, прыгнув вперед и бешено рубя мечом. Вместе с тем он старался не задеть маленького самурая. Тот на долю секунды остолбенел и этого оказалось русскому достаточно, чтобы выбить у него катану и опрокинуть Такеши на землю рукояткой собственного меча, сильно ударив в грудь.

Его меч теперь ощутимо давил на горло самурая. Ногой русский наступил на его руку с коротким мечом и устало выдернул из нее клинок. Чувствовал, что Такеши ожидает удара, замерев на шпалах. Убрал свой меч в ножны, спрятал армейский нож и протянул руку:

— Кит, давай поговорим. Кто-то очень хочет столкнуть нас лбами. Только я не понял из-за чего. Смиту я дал подробную схему, где спрятан ящик. Мне деньги не нужны, а тут ты похищаешь Юльку. Она ребенка ждет…

Японец почувствовал искренность в его голосе и твердо опустил перчатку на его ладонь. Алекс легко поднял его. Поставил на ноги рядом. Отдал короткий меч вакидзаси. Нашел застрявший между шпал катану и протянул рукояткой вперед молчавшему японцу. Тот понял, что это значит. Русский доверял ему. Он решительно засунул мечи в ножны. Оба направились к застывшей возле арматуры девушке. Кудрявцев стащил скотч с ее рта, а Такеши перерезал веревку на руках. Снял маску и платок с головы. Встал напротив и сложив руки, поклонился Юльке. Повернулся и попросил:

— Алекс, переведи, я прошу прощения за то, что натворил и она вправе требовать моей смерти. Прошу об отсрочке. Я совершу харакири, как только освобожу детей.

Русский перевел. Едва он произнес последнее слово, как Юлька кинулась японцу на шею с криком:

— Саш, переведи этому дураку! Я его прощаю от всего сердца. Пусть он и думать забудет о своем харакири! — Китано ошалел от этого проявления чувств и не двигался. Девушка прислушалась и отпустила его: — Бежать надо! Сюда милиция едет!

В несколько секунд скатились с насыпи. Кудрявцев крикнул:

— У меня машина рядом. Бежим!

По дороге оба мужчины раздевались, избавляясь от лат и протягивая детали Юльке. Та в скором времени с трудом видела тропу под ногами из-за их самурайских костюмов. Алекс, сбросив наряд, забрал большую часть доспехов и понес сам, показывая дорогу. Такеши и Юлия неслись за ним. Едва успели нырнуть в автомобиль, как мимо, с сиреной и мигалкой, пронеслись три милицейских машины. Патруль скрылся за кустами и Кудрявцев тронулся. Такеши торопливо заговорил на английском:

— Алекс, тут неподалеку дача. Внутри мои вещи и документы.

— Дорогу помнишь? Тогда показывай…

Минут через десять подъехали к даче. Японцу потребовалась пара минут, чтобы захватить оставшиеся вещи. Алекс и Юлия за это время успели спрятать средневековые доспехи в сумку Кудрявцева и спокойно поставили ее в багажник. Чтоб не привлекать внимания ментов, если те остановят, Юля и Китано должны были сесть сзади и изображать влюбленную парочку. Кудрявцев попросил:

— Юль, если менты слишком любопытные попадутся и заглянут, ты Такеши поцелуй в этот момент, а то его лицо сразу заинтересует ребят.

Соболева покраснела:

— Как, поцеловать? А ты?

— Да не обижусь я! Понарошку. Прижмись к губам, волосами прикрой его узкие глазки и все. Я сейчас Киту скажу. Он тебя обнимет…

Кудрявцев сделал широкий круг по краю дачного поселка и выехал далеко от автомоста. Перед въездом на мост их действительно тормознули. К «жигулям» направились сразу двое. Алекс быстро произнес:

— Кит, притворись пьяным! Юлька, давай! Стоит им машину обыскать и все, пиши пропало…

Такеши мгновенно обнял девушку, а Юлька склонилась к нему, закрывая от милиции своего кавалера. Японец офигел, когда она прижалась к нему лицом и ткнулась губами куда-то возле уха. Кудрявцев выбрался из машины и шагнул навстречу милиции. Те представились и тут же спросили:

— Откуда едем?

Алекс знал, что они не могли видеть, как он выворачивал в полукилометре от них:

— Из гостей приятеля с его подружкой везу. Я у него тоже вроде в гостях.

Сержант взял его документы. Тщательно проверил и спросил:

— Странного ничего сегодня не заметили?

Алекс удивился:

— Да нет вроде. Все как всегда. Ветер стих и поземка прекратилась, это хорошо. Что-то случилось?

Милиционеры переглянулись. Сержант вздохнул:

— Не знаю даже, что это было. Только на железнодорожном мосту двое на мечах дрались. Наши в бинокль видели, оба одеты, как самураи в кино, в масках. А потом раз и исчезли.

Саша рассмеялся:

— Кино ваши приятели насмотрелись, вот что скажу! Это Кострома, а не Япония!

Сержант аж обиделся:

— Серьезно! Мы тоже видели. Специально ездили на автомост. От мечей искры сыпались. Далеко было видно.

— Ладно, мужики, считайте, поверил! Я свободен? А то спать охота и так еле Генку вытащил из гостей этих.

Милиционеры тоже устали. Один наклонился:

— А ну-ка, дыхни!

Саша выдохнул воздух. Второй спросил:

— Пил?

Сержант покачал головой:

— Не похоже.

Кудрявцев твердо ответил:

— Когда я за рулем, то не позволяю себе ни грамма.

Милиционер махнул рукой и ухмыльнулся, заглянув через стекло назад:

— Проезжай! А то у тебя в салоне эта парочка скоро любовью станет заниматься. Ишь, присосались друг к другу…

Алекс посмотрел в салон:

— Успею довезти! До Вокзальной уже недалеко осталось… Спокойного дежурства, мужики!

Въехав на мост, Кудрявцев, усмехаясь, сказал по-английски:

— Порядок! Кит, ты жив? Юлька тебя еще не задушила волосами и объятиями? Видели нас с этого моста. Еще бы чуток промедлили и попались! Рассказывай, Такеши, что произошло и почему ты меня чуть не убил?

Японец виновато вздохнул:

— Смотреть надо, Алекс. Я начинаю догадываться, кто виноват. Раньше ослеп от горя… Куда мы едем?

— Ко мне домой.

Китано покачал головой:

— Нет, Алекс! Мне нельзя к тебе ехать. Времени мало. Сначала погляди на то, что у меня есть…

Кудрявцев заехал в один из дворов, чтоб не привлекать внимания. Достал из бардачка маленький фонарик и внимательно прочитал вначале письмо. Удивленно сказал:

— Кит, это я Дону писал, а не тебе. Он письмо прислал. Уговаривал поехать в Колумбию и забрать сейф. Я ему схему нарисовал и вот это письмо…

Провел фонариком по строкам и ахнул:

— Кит, гляди…

В свете фонаря ясно были видны легкие подтеки на некоторых словах. Бросалось в глаза, что слова, казавшиеся в целом письме написанными одинаково, в этих словах написаны другой рукой, хотя очень похоже. Японец зарычал:

— Гад! Я чуть друга не убил! Где мои дети? Он мне по телефону сказал, что тоже в Боготу летит, а в письме говорится, что дочь и сына я найду в местечке Пуэрто-Макако. Это городишко, где жила…

Он осекся, покосившись на Юлю. Саша сказал, выезжая со двора:

— Юля знает о Мануэле. Я рассказал. Мы найдем твоих детей, Кит! Обязательно.

— Ты со мной собираешься?

— Конечно. Должен же я отплатить за похищение невесты? Юльку оставим и в Колумбию рванем. У меня загранпаспорт действует. Днем отоспимся, а пока едем на Москву, план составим. Эта сука тебе позвонит! У меня мобильника нет, домашнего телефона нет. Со мной связаться труднее. Вот только не могу понять, почему он так стремился нас столкнуть лбами?

Китано тяжело вздохнул:

— Прости меня, Алекс. Усомнился в тебе, хотя ты не раз демонстрировал благородство настоящего самурая. Мне тоже это странно.

Соболева обиженно спросила:

— Про меня забыли? О чем это вы так лопочете?

Кудрявцев перешел на русский:

— Юлька, придется тебе пока без меня побыть. У Такеши детей украли. Я должен помочь. Кое-кто нас пытается лбами столкнуть, а мы объединиться решили. Днем у меня  отсыпаемся, а ночью в Москву погоним. Прикроешь?

Девушка прошептала:

— К свадьбе вернешься?

— Обязательно. Кита с детьми прихвачу, пусть на русской свадьбе побывают.

Перевел последние слова для японца. Тот слабо улыбнулся:

— Я летом хотел с детьми приехать. Мне отпуск не дали. Алекс, у тебя бинт есть?

Русский на мгновение обернулся:

— Что случилось?

— Ты меня задел по левой руке. Я в доме замотать успел и куртку накинуть, но повязка снова мокрая…

Саша спросил:

— Юля, ты крови боишься?

Она встревожилась:

— Нет. Ты ранен?

— Не я, Такеши. Левая рука. Все же задел я его. Подожди, остановлюсь. Бинты в багажнике. Тащи всю аптечку, а я пока Кита устрою поудобнее…

Бросил ключи девушке, а сам выскочил из машины и перешел к дверце пассажира. Раскинул сиденье и приказал:

— Кит, подвинься к средине сиденья. Скидывай куртку и что там у тебя есть. Ложись на сиденье. Перевязывать будем. — Подошла Юля с аптечкой в руках и Алекс скомандовал: — Забирайся в машину. Я сейчас салон нагрею, а то он замерзнет.

В несколько минут стало тепло. Японец разделся по пояс и Кудрявцев увидел глубокий порез на предплечье, из которого сочилась кровь:

— Чего сразу не сказал? Столько крови потерял!

Такеши глухо произнес:

— Стыдно. Меня сегодня первый раз в жизни задели мечом и победили, причем не японец. Я из-за этого пореза второй меч достал.

Юля с удивлением наблюдала, как быстро и ловко Саша справляется с перевязкой. Он смыл кровь обычной минералкой из пластиковой бутылки. Стянул края и наложил пластырь. Сверху залил клеем. Попросил:

— Юль, перевяжи сама, а я дальше поеду. Иначе и к утру не доберемся. Мне еще надо что-то придумать для твоего отца, а то он Кита прикончит за твое похищение. Правду говорить мне пока не с руки…

Девушка осторожно перематывала руку японца бинтом, постоянно чувствуя взгляд узких глаз. Соболева завязала бинт и прикрыла тело мужчины сверху сначала пятнистой курткой Саши, а затем меховой курткой японца. Подсунула под голову подушку-ромашку, лежавшую на спинке сзади. Предложила минеральной воды и напоила, приподняв голову ладонью:

— Саш, скажи ему, пусть поспит. У свитера рукав до самого низа мокрехонек. Сколько же он, бедный, крови потерял…

Кудрявцев перевел все, что она сказала. Такеши выпростал здоровую руку из-под одежды и взял руку девушки в свою, что-то быстро сказал, глядя на нее. Алекс перевел:

— Кит говорит, что у тебя очень доброе сердце.

Юля улыбнулась и чуть погладила японца по голове:

— Саша, а ты скажи папе, что это шутка была. Глупая, конечно, но шутка. Ты отправил Киту мое фото и письмо, где сообщил, что я твоя невеста. Кит приехал сюда и наткнувшись на мою персону, уволок меня в костромской ресторан, оставив тебе адрес. Я его тоже узнала по виденной фотографии, поэтому и уехала. Адрес ты ночью нашел на столе и вот привез меня назад.

— Не плохая идея. Ладно, попробуем ее. Все равно у меня голова не варит.

— Тогда говорить буду я, а вы оба кивайте.

Алекс перевел сказанное для Такеши и объяснил, зачем это ему нужно. Японец усмехнулся:

— Тестя боишься, это плохо.

— Тебе легко говорить! Этот тесть всего на три года старше меня. Мне почти сорок, а Юле двадцать только исполнилось.

Китано улыбнулся:

— Молодая жена хорошо. Сам молодой станешь.

Чтобы не испытывать терпения Соболевых, Юлю привезли домой. Китано и Кудрявцев вошли в дом вместе с девушкой. Оба весело смеялись. Сергей и Катерина ошеломленно смотрели на японца. Такие гости в их городке бывали не часто. Они видели фотографию Такеши и мигом поняли, кто перед ними. Юлька весело поздоровалась с родителями и тут же извинилась:

— Мам, пап, вы извините за глупый розыгрыш. Такеши и сам не преполагал, что так получится. Усек меня на улице и увез. Мы Саше записку оставили, только я не знала, что он там написал. По-английски же! Кит еще и не подписался. Я-то думала, что Саша вам скажет, а он испугался. Такеши, оказывается, ему такую грозную записку оставил! Адрес ресторана дал в Костроме. Он там неподалеку в гостинице остановился. Представляешь, сидим спокойно за столиком, жестами объясняемся и тут Алекс врывается в камуфляже!

Родители уставились на японца. Катерина пожурила:

— Что же ты так сделал? К нам нельзя было заехать? Мы бы и здесь стол, не хуже ресторанного, могли собрать! Всю ночь не спавши. Дочке сегодня на работу, как она работать будет?

Юлька перебила:

— Ой, мам, остановись! Он все равно не понимает. По-русски только «здравствуй» знает, да «выпьем». Это Алексу надо переводить.

Китано мигом улыбнулся и сказал:

— Здластвуй!

Серега махнул рукой:

— Да вы проходите! Сейчас перекусим. Мать нас чаем напоит.

Алекс отказался:

— Серег, да нам некогда. Мои ведь тоже «на ушах»! — Посмотрел на Китано: — Дружок, называется! Всех напугал. Ладно, Юль, до вечера!

Девушка, не обращая внимания на родителей, поцеловала Кудрявцева:

— После работы забегу. Занятий, как я понимаю, сегодня не будет?

— Если только ты их проводить будешь у младших…

Они быстро перекусили в доме Кудрявцевых. Снова рассказали сказку о ложном похищении. Мать и отец были ошеломлены появлением иностранца и постоянно спрашивали:

— А это он ест? Как подавать-то?

Алекс возмутился:

— Мам, нам приходилось такой дрянью питаться, причем руками и не мытыми!  Прекрати трястись. Такеши хоть и самурай, но не привередливый.

Тут же перевел слова матери для японца. Тот поймал руки русской женщины и слегка пожал, сказав:

— Не надо беспокоиться. Все хорошо и мне все нравится. Спасибо.

Алекс перевел его слова. Василий Семенович начал собираться на работу и вскоре ушел. Людмила Ивановна спросила:

— Может, мне ему в горнице постелить? У тебя там одна кровать.

Сын возразил:

— Зато широкая и места нам хватит. Не раз бок о бок спали. И ему спокойнее и мне, да и вам хлопот поменьше. Одеяло второе дай. Мы вечером уедем, так что днем не буди. Ничего страшного, можете не переживать.

Мать обеспокоенно спросила:

— А чего он в свою милицию не обратится?

— Да она у них не намного лучше нашей. Вперед сам в полицию попадешь, нежели справедливости добьешься. — Увидел, что мать собирается налить свежезаваренный чай в кружки: — Стоп, мам! Не наливай пока. Мы по-японски пить будем. Принеси эти маленькие пиалы. Все…

Подошел к шкафчику и достал сверху небольшую металлическую коробочку, повернувшись спиной к приятелю. Китано удивленно поглядывал в спину другу. Алекс чуть сыпнул в заварочный чайник мелких темных крупинок  и по кухне заструился необычный горьковатый запах вишни. Такеши улыбнулся:

— Сакура? Где достал? Значит помнишь…

Вернулась мать, принеся шесть пиалушек. Принюхалась:

— А чем это пахнет? Первый раз такой аромат слышу. Приятный. Вроде вишня и еще что-то…

— Это мам, японский чай. Я его с трудом в Москве достал, когда возвращался. Давай с нами.

— И где же ты его прятал?

— На шкафу у самой стены. Ждал, что Кит появится и вот…

Разлил чай по пиалам. Уверенно подхватил пальцами под донышко. Людмила Ивановна наблюдала. Потом сама попробовала взять чашку так же. Сын и японец пили чай без сахара и она решилась попробовать. Поморщилась:

— Господи, а горький-то какой! Хоть бы кипяточком развели.

Саша улыбнулся:

— Японский чай должен быть горьким. Сейчас горечь проходить будет и вкус появится. Ты, если хочешь, можешь развести или посластить.

Мать не выдержала. Развела напиток кипятком и положила сахар. Мужчины переглянулись и чуть улыбнулись, пока она не видела. После чаепития, оба направились в комнату Саши. Разделись и рухнули на кровать. Через минуту мужчины спали, словно младенцы.

Часов около двенадцати Людмила Ивановна решила заглянуть в комнату сына и долго стояла, разглядывая левую раненую руку японца, замотанную бинтами от локтя и до плеча. Такеши спал на спине, укрытый до пояса одеялом, не смотря на то, что в комнате было прохладно. Смуглое худощавое тело ярко выделялось на белом фоне. Мышцы рельефно выпирали на руках и груди. Женщина подошла и осторожно прикрыла мужчину. Тот не проснулся, лишь закрутил головой.

На сердце появилась тревога. Перевела взгляд на сына, отметив с горечью, что даже во сне его лицо остается суровым. Впервые заметила глубокую складку на лбу. Присела у кровати, разглядывая Сашу, словно чужого. Он повернулся на бок, спиной к ней и она впервые увидела длинный рваный рубец на левой лопатке. Он был синевато-бардовым и выпирал из кожи. Мать поднесла руки ко рту, чтоб не заплакать, а потом быстро вышла из комнаты.

Юля прибежала к Кудрявцевым в шесть вечера, когда оба мужчины только встали и находились на кухне, собираясь поесть. Саша сгреб ее за плечи. Быстро увел на свою половину дома, пока родители не опомнились. Плотно закрыл дверь и прижал невесту к ней, принимаясь раздевать и беспорядочно целуя родное лицо. Юлька тихонько смеялась, расстегивая его рубашку и скользя ладонями по широким плечам…

Китано поглядел на закрывшуюся дверь и невозмутимо отправился к столу. Людмила Ивановна хотела пойти за сыном и позвать его, но японец поймал ее руку и покачал головой, слегка улыбнувшись. Чтоб было яснее, показал два пальца и ткнул рукой за стену. Женщина смущенно опустила голову, заметно покраснев. Василий Семенович многозначительно хмыкнул и произнес:

— Сама молодой была. Понять должна. Сашка уезжает и он далеко не мальчик. Потом поест. Когда придут, не смущай Юльку. Нашему-то хоть кол на голове теши. Мужик! Сашку не смутишь, а она молоденькая. Ишь, сама-то словно девка заалелась…

Спокойно поели. Такеши с удовольствием ел черный хлеб, удивляясь про себя этому продукту. В Японии такого не было. Тушеная в русской печке картошка с мясом потрясла его и он решил расспросить Алекса, как готовится такое дивное кушанье. Жестами, японец попросил Людмилу Ивановну вскипятить воду и сам заварил чай, вежливо отстранив ее и усадив за стол. Достал коробочку со шкафа, легко подскочив вверх и добавил в заварочный чайник маленькую щепотку добавки. Василий Семенович внимательно глядел за его действиями:

— Смотри, мать, какая премудрость оказывается чай-то заваривать! Все кипятком сполоснул, а уж потом заливал. Не так, как мы делаем.

Жена усмехнулась:

— Да я уже пила его утром. Горький и вкус необычный. Я такого не пробовала ни разу. С сахаром вкусно, а они так пили. — Повернулась к японцу, придвигая сахарницу с крупными кусками: — Такеши, может сахарку?

Кит улыбнулся и ловко расколол пару грудок тупой стороной ножа. Придвинул ей и поклонился. Женщина рассмеялась:

— Да я тебе предлагала!

Китано понял по интонации и взял небольшой кусочек. Положил в рот и запил чаем. Василий Семенович усмехнулся:

— Мать, а вы друг друга понимать начали. Смотри, взревную!

Она махнула на него рукой:

— Черт ты старый! Мне за шестьдесят, чего мелешь? Кстати, он ведь раненый. Вся левая рука перебинтована. Сама видела.

Муж внимательно поглядел на японца и дотронулся до левой руки:

— Где это тебя?

Такеши понял, что о его ранении уже известно. Посмотрел на женщину и она опустила глаза. Спокойно сказал:

— Япония. Бандит.

Кудрявцев вздохнул:

— Вон оно что! Значит и у вас имеются сволочи. А мы-то все думаем, что за границей спокойно живут…

Женщина принялась убирать со стола, а Василий Семенович жестом пригласил Такеши следовать за собой. Чтобы скоротать время и хоть как-то общаться, показывал ему фотографии. Китано вытянул из кармана снимки своих детей и протянул Кудрявцеву. Ткнул пальцем в портрет девочки, потом в мальчика:

— Кэй. Хирано.

Русский надел очки, лежавшие на большом буфете и вгляделся в детские личики. Крикнул:

— Мать, иди-ка сюда. Такеши фотки своих деток показывает!

Людмила Ивановна бросила полотенце на стол и мигом появилась в горнице. Протерла руки дополнительно фартуком и взяла фотографии, заметив помрачневшее лицо японца. Разглядывала круглые рожицы с минуту. Потом неожиданно обняла грустного Китано. Погладила по голове, словно маленького:

— Тоскуешь? Что значит один воспитываешь! Хорошенькие они у тебя. Ишь, глазенки какие хитрые! Наверное, озорные, как и все дети. Ничего, сынок, вот вернешься к себе и тоска пройдет. Все будет хорошо.

Василий Семенович удивленно глядел на жену, а Такеши прижался к плечу русской женщины головой и молчал. Он по интонации догадался, что она говорила. Поцеловал ее руку и по-русски нараспев произнес:

— Спасибо.

Женщина смутилась и вышла из комнаты. Минут через десять появились Саша и Юля. Мужчина был совершенно спокоен. Девушка смущенно поглядела на всех, но Кудрявцевы и Китано сделали вид, что ничего не произошло. Людмила Ивановна начала накрывать на стол:

— Юля, Саша, мы поели. Ну-ка, давайте и вы перекусывайте!

Такеши вышел. Слышно было, как дверь в комнату Алекса хлопнула. Через минуту японец появился. Протянул Людмиле Ивановне и Василию Семеновичу две маленькие старинные статуэтки из слоновой кости. Глядя на Алекса, заговорил:

— Это вам за доброту вашу и на память обо мне.

Сын перевел и добавил, заметив, что родители собираются отказаться:

— Не отказывайтесь, иначе нанесете ему смертельную обиду. Это японские символы пожелания здоровья и благополучия в доме. В японских домах их ставят на самое видное место. Просто так их никому не дарят. Просто поблагодарите и все.

Отец просил:

— А если я ему тоже подарок сделаю?

Сын пожал плечами:

— Пожалуйста. Хочешь тот манускрипт отдать? Он японский. Думаю, для самурая будет интересен. Все равно мы ничего в нем не понимаем.

Кудрявцев скрылся в спальне. Что-то грохнуло. А потом он появился, держа в руках что-то завернутое в расшитое полотенце. Протянул Китано:

— А это тебе от нас. Сашка, переведи. Мой батька этот свиток из Германии привез. В разбитом доме нашел в футляре. Да футляр тот весь изломан был. Забирай с полотенцем русским. Это у нас символ хлебосольства. Всегда тебя в нашем доме ждать будем и примем, как родного…

Китано внимательно выслушал речь, а потом медленно развернул полотенце. Внутри лежал свиток пожелтевшей странной бумаги, навитый на бамбуковые палочки с выцветшими желтыми шелковыми кисточками на концах. Японец с шуршанием развернул бумагу и увидел родные сердцу иероглифы. Он не все понял, но и того, что разобрал, оказалось достаточно. Восторженно обернулся к Алексу:

— Это свод самурайских законов периода Токугава. Они считались утерянными. Этому свитку более трехсот лет. Такого не ожидал! Это самый дорогой подарок для меня.

Он низко поклонился Кудрявцевым и бережно завернул свиток в полотенце. Пожалел:

— Жаль, футляра нет. Могу случайно смять. Да и туда, куда едем, мне бы не хотелось его брать. Алекс, пусть свиток пока полежит у твоих родителей.

В восемь вечера Алекс и Кит выехали из Макарьева. Сын договорился с отцом и Юлей, что они съездят в Москву и заберут машину с платной стоянки, о которой он им сообщит телеграммой. У отца оставались дополнительные ключи и второй брелок от сигнализации.

В три ночи они были в Москве. По дороге Кудрявцев дал несколько уроков вождения отечественного «жигуленка» японцу. Какое-то время Китано вел машину самостоятельно, откровенно жалуясь на неудобства русских машин. Составили и обговорили в деталях план, по которому собирались действовать. Заехали в какой-то двор. Алекс раскинул сиденья, чуть приоткрыл окно, оставив миллиметровую щель. Улеглись спать, чтобы хоть немного отдохнуть. Двигатель чуть слышно гудел, поставляя тепло в салон.

В девять утра уладили дела с машиной и направились в аэропорт по отдельности. Такеши легко купил билет до Боготы на ближайший рейс. Ему не требовалась въездная виза в Колумбию. Подошел к справочному, где стоял в очереди Александр. Сделал вид, что чего-то не видит на многочисленных объявлениях и притиснулся к русскому вплотную. Шепнул:

— Рейс через два часа. Утром буду там. Удачи.

Кудрявцев, чтоб не привлекать внимание, в одном из турагенств решил купить путевку. Ему требовалась виза на въезд в латино-американскую страну. У Алекса был загранпаспорт «гражданина мира», выправленный еще во время службы в «диких гусях». Это позволило бы ему и сейчас улететь куда угодно безо всяких помех, но он понимал, если предъявить такую «ксиву» на таможне в Колумбии, к нему мгновенно приклеят «хвост». Русский решил подстраховаться и воспользовался обычным загранпаспортом. Одет он был вполне прилично и не боялся, что завернут из конторы.

В первом же агенстве, куда Кудрявцев зашел, ему предложили «горящую» путевку в Буэнавентуру со скидкой в сорок долларов. Визу обещали сделать в течение четырех часов. Естественно за отдельную плату. За билет надо было тоже платить отдельно. Саша торговаться из-за визы и билета не стал. Сидя в мягком кожаном кресле в турагенстве, он обдумывал дальнейшие действия. Перелет был до Кали. Агент, молодой парень в шикарном костюме с галстуком, заливался рядом занудливой птичкой:

— Комфортабельным автобусом вас доставят на курорт Буэнавентура. Гостиница четыре звездочки. Номер забронирован заранее. Вы не пожалеете, что воспользовались услугами нашей компании и оцените все преимущества такого отдыха.

За полчаса турагент основательно надоел Саше и раз десять ему хотелось сказать парню, чтобы не врал. Кудрявцев прекрасно знал, какие в действительности условия его ожидают. Но он терпеливо кивал, улыбался, проглядывая буклеты, а сам думал о своем. Потом спросил:

— Прежде, чем купить путевку, я хотел бы спросить, у вас можно оформить документы на провоз самурайского снаряжения? Оно самодельное, никакой исторической ценности не представляет, можете посмотреть. Дело в том, что я бы не хотел прерывать тренировки. К тому же берег Панамского залива и шум волн, просто идеально подходят для тренировок.

Парень вытаращил глаза, а потом, извинившись, скрылся за дверью, на которой висела табличка «Зам. директора». Вскоре они появились вдвоем. Рядом с агентом стоял крепкий, хотя и полноватый мужчина:

— Мы можем оформить такое разрешение, но это будет стоить дороже.

— Сколько?

— Еще сто долларов.

— Согласен. Оформляйте…

Через четыре часа у него на руках была оформленная путевка, виза на въезд и разрешение на ввоз в Колумбию самурайского меча и доспехов, со справкой, что исторической ценности они не представляют. Кудрявцев снял номер в гостинице. В ближайшем промтоварном магазине купил несколько курортных костюмов с шортами, чтоб не привлекать внимания, шлепанцы и халат. Вместе с пятнистым армейским костюмом, сложил одежду в сумку. Вернулся и спокойно проспал до вечера. Заказал роскошный ужин в номер, не желая «светиться» в ресторане. На другое утро он вылетел в Кали.

Практически никаких проблем с таможней не возникло. Тяжелый армейский нож был спрятан под пластинами на груди панциря, укутанный в специальную отражающую ткань, а рукоятка с компасом лежала открыто в сумке под видом маленького футлярчика для мелочей. В прорезь от длинного лезвия, Саша просунул маленький ножик-выкидуху. Удивленным таможенникам пояснил:

— Мне без него никак нельзя. Временами пластины выпадают из кожи. Приходится подтачивать и снова сшивать. Вот видите, тут у меня шило…

Второй таможенник перебил:

— А компас зачем?

Саша улыбнулся такой обезоруживающей улыбкой, что девица напротив заулыбалась в ответ. Ответил:

— Видите ли, это рукоятка от сломанного армейского ножа. Компас тут встроен. Не ломать же такую вещь. Он мне не мешает.

Таможенники разрешили:

— Проходите…

Кудрявцев услышал в след:

— Чудик! Мечи, панцири, делать ему нечего…

Алекс улыбнулся про себя: «Вот как раз мне и предстоит дело».

Такеши приземлился в Боготе. Прошел таможню, переписав все свои ценности, в числе прочего указав самурайский меч. На вопрос:

— С какой целью прибыли в Боготу?

Честно ответил:

— Ищу приятеля. Должен был встречать, да вот нет. Когда-то вместе в армии служили, а теперь он сюда перебрался.

— Адрес знаете?

— Имеется. Подожду в аэропорту, может опаздывает? У нас многие опаздывают из-за автомобильных пробок…

Прождав минут двадцать, Китано добрался до ближайшей гостиницы. Смит не появился и это его беспокоило. К тому же в аэропорту он заметил внимание к своей персоне со стороны крепкого бугая с косым глазом. Парень стоял у телефонов-автоматов, поглядывая через стекло. Старался сделать это незаметно, но у него плохо получалось. Японец решил, что старый приятель просто послал своего человека узнать, не приволок ли он «хвост» и скоро появится сам.

Такеши плотно покушал в ресторанчике при гостинице, внимательно разглядывая из-под затемненных очков не многочисленных посетителей. Поднялся в номер. Немного постоял на балконе, разглядывая окрестности. Поглядев вниз, снова заметил косого парня. Теперь японец был убежден, что это не случайно и за ним следят. Тут же возник вопрос — кто следит? Дон или кто-то другой? Поняв, что все равно не сможет пока найти ответ,  лег отдыхать, поставив мобильный телефон заряжаться.

Около десяти вечера спустился в бар и снова наткнулся взглядом на Косого. Сделав вид, что в упор не замечает навязчивого парня, заказал бокал пива. Отошел за маленький столик в углу. Лениво потягивая горьковатый напиток, оглядывал местных девушек, делая вид, что наслаждается отдыхом. Парень, похоже, поверил, что его пока не заметили и нагло устроился у стойки, заказав виски. Это мигом показало, к какой нации его причислить. Только янки мог сидеть столь развязно и уже через минуту лапать смуглокожую знойную красотку. Японец видел, как они ушли вместе. Косой, по всей видимости, уже забыл о нем, как об объекте наблюдения или решил, что он никуда не денется.

Вернувшись в номер около полуночи, Такеши, на всякий случай, поставил небольшую ловушку, соединив нитью с колокольчиком входную и балконную двери. Как бы ни был осторожен человек, колокольчик все равно звякнет. На наружную сторону двери вывесил табличку на испанском «Не беспокоить». Ополоснулся в душе и улегся спать. Ночь прошла спокойно.

С утра он позавтракал в том же ресторанчике. Парня, как ни странно, не обнаружил. Сходил на пляж, чтоб не привлекать внимания. Около часа загорал, развалившись в шезлонге и натянув пониже панаму. Затем прошелся по магазинчикам и городу, часто щелкая фотоаппаратом, как все туристы. Снимал памятники, церкви, красивые места. Нутром чуял, что за ним никто не наблюдает. Вернувшись к обеду в гостиницу, снова обнаружил косого парня. Лицо у него было помятое и не выспавшееся, что указывало на бессонную ночку.

На улице стояла жара и все живое старалось после обеда спрятаться в тень и отдохнуть. Китано тоже забился в номер. Включил кондиционер и лег на постель в раздумьях. Мрачные мысли бродили в голове. Он думал о похищенных детях, о коварстве Смита и жадности американца, о великодушии русского и его девушке. Юльку японец вспоминал с какой-то щемящей грустью. Вспоминал ее губы на щеке, светлые волосы, распахнутые миру чистые глаза. Пытался проанализировать случившееся за последнее время и пришел к выводу, что логики в действиях Дона нет. Незаметно заснул.

Часов около шести вечера его разбудил резкий стук в дверь. Такеши быстро оделся. Благо натянуть шорты и тенниску было делом нескольких секунд. Схватив меч, как единственное оружие, по привычке подкрался к двери на цыпочках. Прислушался. Снаружи стояла тишина, но в душу закралась жуткая тревога. Решил проверить. Спрятавшись за косяк, спросил по-английски, стараясь, чтобы голос звучал сонно:

— Кто там?

По двери ударила очередь, разбивая тонкую фанеру в щепки. Автоматы были с глушителями и очереди походили на стук детской погремушки. Китано порадовался, что его номер находится всего лишь на третьем этаже. Такого «приема» он, откровенно говоря, не ожидал. Алекс тоже не мог предугадать. Что-то было не так. Прижимаясь к стене спиной, замер, держа оба меча в руках. Дверь рухнула под двумя крепкими ударами. Замок вылетел вместе с ней. Катана опустился на шеи влетевших, срубив одновременно две головы, оказавшиеся на одной траектории. Трупы еще падали, а из перерубленных артерий в номер струями хлестала кровь. Автоматы упали на пол.

Японец бесшумно отскочил за шкаф, по дороге выдернул из него сумку с принадлежностями и одеждой, но ничего не последовало. Он осторожно выглянул в пустынный коридор, там никого больше не было. По всей видимости автоматный треск никого не привлек. Втащив трупы внутрь, захлопнул разбитую в щепки дверь. Быстро обыскал карманы убитых. Как и требовалось ожидать, там ничего не оказалось, кроме сигарет и зажигалок. Такеши вышел на балкон, ожидая увидеть полицию, но внизу никого не было. И вообще все было спокойно. Он начал припоминать, есть ли черный ход в гостинице?

В голове молнией пронеслось: «Пора линять!». Он снова вышел на балкон и чуть свесившись, посмотрел на нижние балконы. Там никого не было. По-видимому все отдыхающие находились на пляже и в барах. К вечеру солнце палило не так сильно и можно было вздохнуть. Китано решительно засунул в карман серых шорт зарядившийся мобильник. Нацепил на ноги шлепанцы. На глаза одел солнцезащитные очки, а на голову панаму. Забил мечи и одежду в сумку, а затем швырнул ее вниз. Запомнив место, куда рухнула, торопливо направился по коридору. Прошел мимо администратора, слегка поклонившись. Тот спросил:

— Мистер Китано, а где ваши друзья?

Он быстро нашелся:

— Они в номере. Представляете, оставили своих девчонок в автомобиле! Вот я и иду их искать. Они уже упарились в костюмах!

Смуглый мужчина понимающе усмехнулся:

— Кто же в Колумбии в костюме ходит? Я и сам им посочувствовал. Они американцы? Уж больно акцент запоминается.

Японец кивнул:

— Да. С Майами.

Едва скрывшись из виду администратора и охранника на входе, он резко развернулся. Скрываясь за деревьями и цветущими кустами, которых вокруг отеля было множество, начал приближаться к своей сумке, чтобы забрать ее. Неожиданно навстречу ему выскочил парень-носильщик и застыл, удивленный странными перебежками. Киту ничего не оставалось делать, как вырубить его. Связать руки, заткнуть рот и оставить «отдохнуть» в густых колючих зарослях роз.

Забросив тяжелую сумку на плечо, маленький японец выбрался на проспект. Поймал такси, которых сновало великое множество и спросил на испанском:

— Где тут у вас прокат спортивных самолетов? Хочу посмотреть на город с высоты птичьего полета и заснять на камеру.

Таксист решительно развернулся на ближайшем перекрестке и направился к выезду из Боготы, пояснив:

— У меня есть хороший друг, который сдает такие самолетики в аренду. Я частенько к нему клиентов привожу. Он, во всяком случае, не подкинет вам какую-нибудь развалюху, да и цену не заломит, как в других подобных конторах. Здесь многие туристы стараются посмотреть на Анды сверху.

Всю дорогу они болтали. Такеши расспрашивал о жизни в городе, о заработках и новостях. Узнал для себя не мало полезных сведений. Таксист, по имени Габриель, через час высадил его возле большого ангара. Китано заплатил щедро и они расстались друзьями. Напоследок парень дал ему свой адрес, адрес таксопарка и велел обращаться, если будет нужда. Собрался уехать, но потом вернулся уже от машины. Сказал:

— Подожди. Ты сам хочешь полетать, я правильно понял? У тебя неприятности. Я дам ручательство и он самолет дешевле отдаст.

Китано понял, что колумбиец его «раскусил» и усмехнулся:

— Правильно! Кто-то старательно пытается меня прикончить. А я пока даже еще не понял, за что…

Сказанное было правдой больше, чем наполовину и Габриель понял это. С сочувствием сказал:

— Паршиво. Запомни, в джунглях не садись. Можешь шлепнуться на кокаиновое поле, а это верная смерть. Или попасть в лапы наших партизан, что не лучше. Они, говорят, работают на наркобаронов…

Через полчаса дело с арендой спортивного самолета уладилось. Помощь таксиста оказалась весьма кстати. Такеши внимательнейшим образом осмотрел предлагаемый самолетик. Хосе Карпиньо, так звали хозяина, залил бензином полный бак и получил на руки наличные деньги. Маленькая «сэссна» была знакома Китано. Забросив сумку на заднее сиденье, он сел за штурвал и выехал из ангара. После небольшого разбега самолет взлетел и понесся в сторону Бразилии.

Японец знал, что Алекс еще не прибыл в Колумбию, но у него не было выбора. Оставаться в Боготе означало для него смерть. Самое паршивое заключалось в том, что японец не знал, сколько всего людей ведут на него охоту и кто именно направил убийц. Единственной зацепкой был Дон и то, что убитые им в гостинице мужчины американцы. После нападения стало ясно, что Смит не появится. Китано решил добраться до городка Пуэрто-Макако и выяснить самостоятельно, там ли его дети…

Кудрявцев приземлился в Кали в то самое время, когда Китано взмыл в воздух на легком хрупком самолетике. Едва шасси огромного пассажирского лайнера коснулись бетонной полосы, в сердце русского закралась необъяснимая тревога. Над взлетной полосой клубилось знойное марево и зеленеющая полоса джунглей, казалось, покачивалась вдалеке. Шикарные зонтики огромных пальм застыли, четко выделяясь на фоне ярко-синего неба. Не было даже легкого ветерка. Все вокруг застыло от зноя.

Группу прибывших на курорт загрузили в обшарпанный оранжевый автобус безо всяких удобств с распахнутыми окнами и полупьяным от жары гидом. Кто-то из русских принялся возмущаться. Алекс усмехнулся, вспомнив заверения агента об автобусе «люкс с кондиционером». Забросив сумку в багажник, влез в душное нутро и плюхнулся на серое драное сиденье. Откинувшись на высокую спинку затылком, полуприкрыл глаза, стараясь не вслушиваться в возмущенный гул голосов.

Автобус тронулся и от движения в распахнутые окна ворвался ветерок. Стало чуточку прохладнее. На душе становилось все тревожнее. Кудрявцев практически не слушал рассказ экскурсовода о местах, где они проезжали. Крепла уверенность, что все пошло не так, как они планировали. Вызвал в памяти цифры телефона Такеши. Едва автобус остановился, бросился к администратору и взволновано протараторил на испанском:

— Боже мой! Где я могу позвонить? Мой приятель, который ехал с нами, потерялся в Кали. У него мобильный… 

Смуглый усатый колумбиец показал рукой в сторону такофонов:

— Покупайте карточку и звоните.

Кудрявцев быстро набрал знакомый номер, постаравшись встать там, где людей практически не было. Китано ответил после четвертого или пятого гудка:

— Кит на проводе…

— Рад тебя слышать. Как дела? Звоню с таксофона. Прибыл на место. Где ты?

— В воздухе. Меня пытались убить. Лечу туда, куда должен был лететь ты.

Алекса пробил холодный пот:

— Кит, ты с ума сошел? Спрячься поблизости от городка. Найди то место, где были в тот раз и жди меня. Вылечу ночью!

Японец крикнул:

— Это ты с ума сошел! Кто ночью летает на спортивном? Да еще через Анды! Я еле пролетел днем. В горах ветер бьет. Обещаю, что дождусь. Вылетай завтра с утра.

Кудрявцев встревожился. Все их планы рухнули. Стараясь казаться спокойным, направился к администратору:

— Приятель приедет завтра. Я не люблю высоту. Не могли бы вы разместить меня, где пониже?

Мужчина обрадовался. Поселиться на втором этаже люди соглашались, только если в гостинице других мест не было. Пальмы и кустарники полностью закрывали обзор, к тому же внизу находилась кухня и запахи проникали в номера. Администратор широко улыбнулся, обнажив ровные белые зубы:

— На втором этаже все места свободны. Они почти вполовину дешевле. Выбирайте любой номер! Но сразу предупреждаю, запах кухни проникает в комнаты.

Алекс махнул рукой:

— Ерунда. Я и сам люблю готовить иногда. Привычно.

Мужчина протянул ему номерок с ключом от выбранного углового номера:

— Пожалуйста…

Единственное, что русский сделал, войдя в комнату, это ополоснулся под душем за пару минут. За это короткое время привел мысли в порядок. Теперь он был собран и спокоен. Осмотрелся в номере повнимательнее. Окон было два и оба смотрели в разные стороны. Выглянув на балкон, убедился, что в кухне раскрыты окна. Доносилась ругань поваров, голоса подсобных рабочих, официантов и прочих служащих. Выбираться тут не стоило.

Подошел к другому окну. Оно выходило на торец гостиницы. Вверху балконов не было, а внизу оказалась глухая стена. Правда чуть поодаль имелась раскрытая дверь, к которой примыкал широкий подъездной путь. По всей видимости сюда подъезжали машины с продуктами.

Алекс надеялся, что успеет уйти раньше, чем из двери кто-нибудь выйдет. Повесив сумку на плечо, русский решительно оттолкнулся от подоконника и спрыгнул вниз, стараясь приземлиться, как можно дальше от стены. Высота в пять метров не пугала Кудрявцева. Ноги в кроссовках бесшумно коснулись травы и он тут же метнулся к кустарнику. Залег за зеленой стеной, всего на миг опередив вышедшего покурить парня.

Тот вскоре ушел, ничего не заметив. Кудрявцев вскочил на ноги и кинулся бежать к дороге, стараясь, чтоб его не увидели те, с кем он прибыл на курорт. Быстрехонько поймал такси. Заговорил по-испански:

— Мне нужен в аренду спортивный самолет. Не подскажешь, амиго?

Шофер кивнул:

— Тут рядом есть ангар…

— За доллары снять можно или только за песо? Если только за ваши деньги, то поехали в касас де камбио, обменный пункт.

Таксист с готовностью отозвался:

— За доллары будет дешевле. Не стоит менять, сеньор.

Через сорок минут Алекс взлетел в небо, держа курс на Гандуй, где можно было подзаправиться и лететь дальше. Двадцатипятилитровые канистры с бензином лежали сзади на месте второго пилота, пристегнутые и прикрученные дополнительно, вместе с его сумкой. Это было опасно в случае аварии, но выхода не было. Хозяин ангара честно предупредил, что в Гандуе не всегда бывает авиационный бензин.

Горные вершины громоздились со всех сторон и приходилось глядеть в оба, чтобы не врезаться в скалы. Легкий самолетик лавировал между высоченных остроконечных пиков. Ветер бросал его словно щепку. К тому же наверху становилось все холоднее и русский пожалел, что не натянул на себя куртку. Бывший коммандос не боялся заблудиться. Компас сидел внутри него. В полной темноте он перелетел через Анды и снизился до трехсот метров. Стало значительно легче вести самолет. Зеленовато светились приборы на панели управления, а он думал. Все шло не так.

Смит не пошел на контакт с Китано, зато попытался уничтожить руками наемников. Русскому не давал покоя один вопрос — почему? Разве они не отказались от чертова сейфа? Сначала натравил японца на него, а потом и Такеши попытался убрать. Одно радовало в сложившейся ситуации, Дон наверняка считает его мертвым…

Смит в это самое время сидел в убогой гостинице на окраине Боготы и ждал наемников, посланных убить Китано. «Мавр сделал свое дело, убил Алекса, теперь мавра тоже надо убирать», — примерно так думал американец. Он сидел на жесткой кровати с пружинной сеткой. Мрачно курил сигарету и поглядывал сквозь щель выгоревшей задернутой занавески на улицу. Рядом стоял стол, накрытый дешевой клеенкой. На нем валялась початая пачка «Мальборо», зажигалка, мобильный телефон и тарелка с остатками пайсы и обкуском маисовой лепешки. Посланцев все не было и не было.

Смит поглядел на мобильник, раздумывая, позвонить Джозефу или не стоит. Подождал еще полчаса. Доел овощи, вымакав соус лепешкой. Потом все же набрал номер наемника. Долго шли гудки, потом чужой голос сказал:

— Ало, я вас слушаю…

Дон мигом отключился и выругал себя, у Джозефа в телефоне имелся определитель. Следовало срочно уходить. Из всей этой короткой сцены, он понял: убийцы схвачены полицией. Но жив или мертв японец, пока было не ясно. Убивать детей стало опасно, если Кит жив. За них можно было выторговать жизнь и спрятанный в джунглях сейф. Мысли Смита заметались в голове испуганными кроликами.

Американец сразу же позвонил в Пуэрто-Макако и потребовал:

— С япошек глаз не спускать! Надо срочно перевезти их в другое место.

Далекий голос выругался:

— И как вы себе это представляете? Вы сидите в отеле, в безопасности, а вокруг нас черт-те что творится! В городке полным-полно правительственных войск. Если они наткнутся на этих ребятишек, нам конец! Мы и так сидим в такой дыре, не приведи Бог! Радуемся, что на нас до сих пор не наткнулись. В джунглях партизаны, которые работают на Родригеса. Вы хоть знаете, кто это такой? Его тоже заинтересуют эти детки. И что нам прикажете сказать? Вы даже не объяснили, зачем они вам потребовались!

Смит твердо и зло повторил свои требования. Человек яростно выругался в ответ и отключил телефон. Сколько американец не набирал номер, мягкий женский голос повторял одно и то же: «Номер отключен». Дон застыл на кровати, обхватив голову ладонями. Он уже начал раскаиваться в том, что сообщил Китано, где искать детей. В голове промелькнуло: «Если японец жив, то наверняка появится в Пуэрто-Макако и заявит солдатам, что в городишке держат его детей. Правительственные силы перевернут все в округе. Обязательно найдут мальчишку с девчонкой. Схватят их стражу и можно забыть о том, что сейф будет найден, потому что меня, Дональда Смита, объявят в розыск»…

Так тщательно разработанный им план начал буксовать уже в самом начале. Перевезти детей в другое место стало невозможно из-за прибывших уничтожить плантации коки отрядов правительственных войск. Дон понял, что попал впросак. В Колумбии снова разгоралась война между правительственными войсками, наркокартелями и партизанами. А он, с похищенными детьми, оказался в гуще событий. Американец убедился, что ни Такеши, ни Алекс не собирались ехать за сейфом и он бы мог провернуть все один. Пробраться в джунгли и забрать найденное. Сожалеть о сделанном теперь было поздно.

Да, он мог еще сбежать назад в Штаты, но заработанных на собственной крови денег больше не было. Снова работать охранником в казино он не желал. К тому же ограбленная Дороти, у которой он забрал все сбережения, наверняка заявила в полицию. Идти к родителям не имело смысла. Да, они могли принять его и дать возможность пожить в комнате Джеки какое-то время, но мысли о том, что вновь придется выслушивать нудные разговоры, вовсе не прибавляли Смиту желания вернуться домой. Имелась еще одна проблема, которую надо было срочно решать.

Требовалось заплатить тем, кто удерживал детей, чтоб не наживать врагов. Конечно, американец их не боялся, но он прекрасно знал, какой длины руки у мафии и ничуть не сомневался, что обманутые колумбийцы пойдут искать защиты у наркобарона. Расскажут то, что им известно. Пусть это и не так много, но вполне достаточно, чтобы вызвать интерес. Не стоило уповать на то, что в картеле не узнают о его службе в «диких гусях».

К тому же Смит с содроганием осознал, если Кит жив, а его дети погибнут, ему не спрятаться нигде. Проклятый самурай найдет, где угодно и заставит ответить. Дон явственно увидел сверкающий синевой меч и черные узкие глазки на холодном круглом лице. Победить в поединке с Китано американец не надеялся. Вот если бы был жив Алекс…

Смит пожалел, что поддался ненависти к русскому и не просчитал все возможные варианты. Надо было натравить Кудрявцева на Китано! Найти слабое место русского и ударить, подставив японца. Он вспомнил, каким бывал Алекс во время редких вспышек ярости…

Взвод «диких гусей» отдыхал в баре ближайшего городка, расслабляясь после успешно выполненного задания. Внутри никого из местных мужчин не было, кроме бармена и старой женщины-посудомойки, возившейся за фанерной перегородкой. По какой-то непонятной причине не было ни одной проститутки. Все коммандос сидели в гражданской одежде: джинсах, теннисках и кроссовках. Накачанные бицепсы выпирали из коротеньких рукавов. В зале стоял полумрак. Тихие голоса сливались в однородный гул, из которого нельзя было разобрать ни слова. Мужчины вполголоса делились друг с другом тем, что успели заметить во время проведенной операции. Они уже пропустили по паре бутылочек пива и разговоры становились все оживленнее. Дон все чаще оглядывался на дверь, ожидая женщин.

В бар неожиданно заскочила стайка юных девчушек в одинаковых коротких юбочках в складку и обтягивающих топиках. Огляделись в помещении и направились к стойке. Волосы некоторых были завязаны в «хвосты», но у большинства оказались короткие модные стрижки. На стройных, крепких ножках каждой имелись белые носочки и такие же беленькие тапочки. Коммандос замолчали, разглядывая «новеньких». Все они уже бывали здесь не раз. Одинаковый наряд несколько смущал, но не настолько, чтобы оставить в покое. К тому же последние блуждания оказались длительными и взвод не видел женщин почти месяц.

«Новенькие», между тем, вели себя несколько странновато. Они весело щебетали между собой, не обращая никакого внимания на мужчин. Сели все вместе, сдвинув два столика, заказали лишь сок и мороженое. Смит решительно направился к девчонкам. Навис над двумя черненькими пигалицами и ухмыльнулся:

— Привет, красотки! Что это вы на нас внимания не обращаете? У нас денежки водятся, заплатим не только за мороженое…

Одна из девчонок, чуть постарше, твердо ответила на английском:

— Я прошу вас оставить нас в покое. Мы не те, за кого вы нас приняли. И мы обсуждаем свои дела, вас это вовсе не касается.

Смит опешил, а девчонки, не обращая на него внимания, снова защебетали и засмеялись, рассказывая о какой-то Лауре и ее смешном падении. Алекс сидел спиной к ним, но с интересом прислушивался к разговору. Он тогда практиковался в испанском, а девчонки как раз на нем и болтали. Русский давно понял, что они из сборной по теннису и зашли сюда, чтоб немного отдохнуть от тренировок. Кудрявцев надеялся, что Смит уйдет, так как ему достаточно доходчиво все объяснили, но тот и не думал. Выпитое пиво ударило в мозги американца. Он вдруг сгреб ту девчонку, что с ним говорила и поволок на второй этаж со словами:

— Вот ты со мной и пойдешь первой! Я заплачу, не бойся.

Остальные девчонки вначале резко замолчали, а потом завизжали, бросившись к дверям. Но там уже встали четверо мужиков. С похотливыми ухмылочками расставили руки:

— Куда, красотки? Повеселимся немного, от вас не убудет. Вам же не привыкать. У вас сегодня забастовка, но у нас выходной…

Алекс догнал Дона на лестнице. Легко забрал девчонку с плеча:

— Ты что, очумел? Они теннисистки, а не шлюхи!

Разозленный Смит размахнулся, но ударить не успел. Девчонка обхватила Кудрявцева за шею, крепко прижавшись грудью и въехала американцу ногой в челюсть прямо с рук русского. Дон мячиком перелетел через перила и разломал собственным телом столик, растянувшись на полу без движения. Кудрявцев быстро сказал девчонке, теперь глядевшей на него во все глаза:

— Собирай подружек. Держитесь около меня. Я высажу окно. Прыгайте, там всего метр! Остальные потом присоединятся.

Она вдруг поцеловала его в щеку. Спрыгнула с мужских рук и кинулась к метавшимся по бару девчонкам, крикнула на испанском:

— Все ко мне!

Шесть девчушек подбежали к старшей, со страхом поглядывая на раскидывавшего и не подпускавшего к ним своих же, здорового парня с русыми волосами. Рядом с ним, бок о бок, дрался второй. Небольшого росточка с узкими черными глазами и невозмутимым лицом. В его руках были две небольшие палочки, которыми он очень ловко пользовался, выбивая барабанную дробь на телах противника. Высокий парень сгреб металлический стул-стойку и швырнул в окно. Треск и звон на долю секунды перекрыли шум драки. С криком:

— Давай!

Алекс вырубил сержанта Чочерелли, бросившегося на него с зажатой в руке бутылкой. Старшая поняла. Сцапала двух подружек за руки и поволокла за собой. На мгновение замерла на подоконнике, оглянувшись на русского и прыгнула вниз. Остальные, с писком и криками, последовали за ней. Алекс и Китано теперь кинулись на выручку пойманным девчонкам. Смит, пришел в себя и с ревом бросился на русского:

— Ах, ты сука!

Последовал резкий разворот, захват и американец взвыл, тут же получив ногой в лоб. Глаза сошлись на переносице и он во второй раз рухнул без сознания. Одна из девчонок неистово визжала в углу. Ее уронили на стол и уже полностью раздели двое коммандос. Кудрявцев потерял голову от злости. В считанные секунды он добрался до девчонки. Его руки работали автоматами. Через минуту все было кончено. Оба насильника лежали без движения. Кое-кто замер, увидев такое. Мозги у большинства начали проясняться. Двое девчонок сбежали через дверь, почувствовав, что хватка ослабла. Сбросив с себя тенниску, Алекс бросил ее голой плачущей девчонке, пытавшейся прикрыться рубищем из одежды. Крикнул по-испански:

— Уходи в окно!

Повернулся к дружкам, мрачно оглядывая их. Китано встал рядом. Русский обвел взглядом весь взвод:

— Вы кто? Насильники или все же солдаты удачи? Это теннисистки из девичьей сборной! Они отдыхают здесь. Скандала хотите? Ни одна из этих девочек не будет тронута, пока я жив!

Такеши поправил:

— Пока мы живы!

В баре установилась тишина. Оставшиеся три девчонки шмыгнули за дверь, всхлипывая и прикрываясь обрывками тряпья. Их никто не удерживал. Смит поднял голову с пола и прорычал:

— Алекс, я тебя убью! Чего ты лезешь? Правильный, да?

Бросился вперед, стремясь схватить за руку. Короткий удар опрокинул его на спину, а низкий шипящий голос резанул по ушам:

— Нет, сука, это я тебя убью! За девчушек этих! Ты хоть знаешь, сколько им лет? Подлец! Это ты спровоцировал остальных! Ты! Привык брать все без спроса, как вся твоя проклятая страна. Привыкли диктовать условия всем и вся! Да вы бельмо на глазу у целого мира! Ясно? Мало вас арабы глушат, словно рыбу!

Русский наступал танком. Второй удар пришелся Дону в челюсть, снизу вверх. За ним последовал третий, четвертый, пятый… Смит не успевал отмахиваться. Удары сыпались градом. Остальные, вначале лишь глядевшие, поняли, что Алекс впал в ярость и бросились на него. Вцепились в руки:

— Алекс, прекрати! Девчонки ушли! Смит и мы свое уже получили. Хватит. Давай успокаивайся…

Это воспоминание не прибавило хорошего настроения. Невольно Смит потер челюсть, нащупав пальцем небольшую шишку на скуле, которую ему тогда оставил «на память» кулак русского. Что-то надо было делать, но вот что? Дон еще немного подумал, а затем решил рискнуть и найти проклятый сейф вопреки партизанам, наркодельцам, Китано и войскам.

Покосился на двоих бугаев, спавших на соседней койке вдвоем и которых он привез с собой из Майами. Прикинул, что сумеет справиться с обоими при случае. Встал и разбудил обоих, тряхнув за плечи. Сказал:

— Вот что. Хотите заработать достаточно крупную сумму?

Оба тут же сели и уставились на него. Блондин с косившим глазом спросил:

— Какую именно? И что надо делать?

Смит почти ласково произнес:

— Сунуть голову в пасть к дьяволу. Сумма по сто тысяч на каждого.

Оба переглянулись. Косой нервно хохотнул:

— Да за такую сумму я половине квартала, в котором живу, горло перережу!

Шатен оказался более осмотрительным. Не глядя на шефа, спросил, постукивая кончиками пальцев по столу:

— И куда нам надо сунуться?

— В джунгли. Отсюда не так далеко. Там кое-что у меня спрятано.

Парни, уже наслышанные о положении дел в Колумбии, хмыкнули:

— Н-да! Действительно, пасть дьявола… Три противника и все могут прихлопнуть нас, словно мух.

Дон уточнил:

— Четыре. Если Кит жив, он стоит четвертой стороны. Хорошо хоть Алекс сдох…

Рыжий спросил с интересом:

— Кто такой Алекс?

Смит буркнул, вновь потирая подбородок:

— Много будешь знать, скоро помрешь. Так что решаем?

Косой сплюнул на пол:

— Я с тобой. Все равно денег нет, а без них, какая жизнь? Ланс, ты чего молчишь?

— Маму с сестренкой вспомнил. Они даже не знают, куда я на этот раз смылся. Швырнул им половину аванса и ушел. Мать глаза вытаращила. Квартиру сможет оплатить… — Помолчав немного, добавил: — Я с вами. Если сто тысяч получу, квартиру эту выкуплю, пусть живут.

Косой с интересом спросил:

— А сам чего хочешь?

— Да много ли мне надо? Почистил бассейн, перетаскал ящики — вот и заработок.

Дон с изумлением спросил:

— Ты так любишь мать?

Рыжий парень твердо ответил:

— Да. Очень люблю. Мне было лет пять, когда я страшно простудился. Мать продала все, что было в доме, покупая мне лекарства и вызывая доктора. Отец ругался, я слышал и говорил: «Хватит над ним трястись. Подохнет, другого родишь». А она плакала и молилась. Отец уходил на работу и она снова тащила что-то на продажу. Я поправился, а отец бросил нас. Мама сестренку уже без него родила. Он даже не поинтересовался. Мы ночевали в ночлежках. Я никогда не буду такой сволочью и не кину собственное дитя!

Его рассказ вызвал озноб у Дона. В мозгах промелькнуло: «Что чувствует Кит сейчас, не зная, что с детьми? Он никогда не простит мне похищения». Ланс единственный из четверки не знал о похищенных детях. Косой предупредил Дона заранее, что этому парню не стоит сообщать о них. Шатен считал, что его наняли для охраны Смита от преследующего японца. Когда Джефри и Майкл отправились убить Китано, он даже пожелал им удачи. Американец четко произнес:

— В общем так. Завтра нанимаем спортивный самолет и летим в сторону Пуэрто-Макако. Находим площадку подальше от города и садимся, а дальше поведу я, вы только охраняете. Все ясно?

Оба парня легко согласились и улеглись спать. Смит немного посидел, раздумывая, а затем тоже отправился на боковую…

Самолетик мотало и бросало из стороны в сторону из-за начавшегося тропического ливня, но Алекс упорно придерживался курса, стремясь преодолеть водный и воздушный поток. Вокруг стояла кромешная тьма и лишь зеленовато светились приборы на панели. Виден был лишь серо-синий горизонт вдалеке и неровная кромка джунглей. Внизу проносились черные бугристые вершины деревьев. Гандуй был давно позади и русский медленно приближался к месту назначения.

Карпиньо оказался прав. Едва Кудрявцев сел на перевалочном аэродроме под проливным дождем, как из будки выскочил сторож в синем комбинезоне с фонариком в руке и гаркнул:

— Горючего нет!

Алекс махнул рукой:

— Зато у меня есть! С собой взял!

Сторож с уважением поглядел на него, вытаскивавшего канистры в темноте:

— Значит не первый раз летаешь. Уважаю таких рисковых! Давай помогу, мне все равно делать нечего…

Когда заправили самолетик, предложил, поглядев в сторону черного востока и молний то и дело озаряющих горизонт:

— Оставайся до утра. Гроза идет. Не долетишь!

Алекс упрямо отказался:

— Я долечу! Обязан долететь! Там мой друг.

Колумбиец уважительно покачал головой:

— Счастлив тот человек, у кого есть подобный друг. Лети, амиго! Удачи тебе!

Оставалось совсем чуть-чуть долететь, когда уровень горючего замигал. Кудрявцев выругался:

— Вот черт! Не хватило! И все из-за погоды. Ладно, насколько хватит…

Он упрямо вел самолет вперед. Вдали показались слабые огоньки. Он вначале принял их за звезды на прояснившемся горизонте. Подлетев еще на пару километров понял, что ошибся и обрадовался:

— Долечу! Вот только бы площадку поровнее в такой тьме найти!

Надсадно гудевшие моторы неожиданно стихли и «сессна», словно гигантская птица, начала заваливаться из-за ветра на правое крыло. Алекс удерживал штурвал из последних сил. Он бился в руках, силясь вырваться и повернуться, как ему надо. Нос спортивного самолетика неуклонно кренился к земле. Русский, сцепив зубы и стараясь не думать о том, что разобьется, вглядывался в темноту. И вдруг увидел слабенький огонек. Он мигнул пару раз, потом еще раз и еще дважды. Кудрявцев улыбнулся:

— Кит! Черт, там же дорога!

Огонек мигал, постепенно двигаясь вперед. Алекс затянул штурвал вперед и начал снижение. Крошечный маячок бежал впереди и русский вдруг понял, что это такое — фонарик, крошечный фонарик в руке Китано.

Он сел благополучно, если не считать десятка синяков, разбитого лба и «сессны», легшей на крыло. Сломалась стойка у левого колеса. Такеши, словно кошка, за долю секунды влез на самолет. Отбросил прозрачный купол:

— Алекс, я знал, что ты рискнешь! Ждал.

Кудрявцев провел ладонью по гудевшей голове, размазывая кровь по лицу:

— У меня горючее закончилось. Если бы не ты, разбился бы наверняка. Кит, забери сумку с заднего сиденья.

Алекс выбрался из кабины на землю. Остановились, глядя на самолет. Он мог выдать их с головой. Русский спросил:

— Такеши, а ты куда свой самолет спрятал?

— Он в джунгли упал, километрах в двух отсюда. А я, в отличие от тебя, с парашютом летел.

Русскому пришла идея:

— Кит, давай заберем сейф, который так нужен нашему общему другу, а потом попытаемся спрятаться в городишке. Ливень все равно до утра будет хлестать. Змей сейчас мало. Фонарики имеются. Партизаны спят, а место, где сейф лежит, я с закрытыми глазами найду. Если сами детей не найдем, по крайней мере у нас будет чем торговаться. Сейчас в город идти бесполезно. Все спят. Мы только шум поднимем.

Такеши согласился:

— Тоже верно. Спрячь свою сумку рядом с моей.

Через полчаса, подсвечивая фонариком, Кудрявцев уверенно раздвинул зеленые заросли. Весь обвитый зеленью и мхом, из догнивающего древесного ствола, торчал нож со свастикой на рукоятке. Он не проржавел, только ручка покрылась зеленью. Алекс выдернул клинок и теперь развел заросли внизу. Мелькнул серебристый бок. Он попросил:

— Кит, помоги!

Вдвоем они с великим трудом вытащили влезший в землю почти на четверть, сейф. Японец посмотрел на замок массивного ящика:

— Алекс посвети, я его вскрыть попытаюсь. Что-то не хочется мне тянуть эту махину…

Он возился минут двадцать, ковыряясь в механическом замке. Неожиданно что-то щелкнуло и дверца со скрежетом открылась. Он был полон денег. Пачки долларов плотно лежали до самого верха. Запасливый японец вытащил из-под промокшего насквозь камуфляжа черный пластиковый пакет с застежкой-молнией:

— Забрасывай сюда, а сейф давай на место положим. Только туда надо грязи набить. Пусть помучатся. Я его обратно запру.

Кудрявцев, прикрывая доллары собой, быстро перекидывал деньги в мешок и вдруг присвистнул:

— Кит, глянь!

У стенки стояла прозрачная узкая коробка. В свете фонарика в ней переливались и играли бриллианты. Их было огромное количество. Коробочка была тщательно заклеена сверху скотчем. Русский и японец вовсе не собирались ее вскрывать. Забросили к деньгам и застегнули пакет. Алекс ухмыльнулся:

— Кит, ты в туалет не хочешь? Перед тобой прекрасный унитаз.

Японец быстро сообразил:

— Давай…

Минут через десять он запер сейф. Затер зеленью свежие царапины. Вдвоем, кое-как забили его на прежнее место и замаскировали. Алекс снова воткнул нож и накидал на него мха и лишайников. Подсвечивая фонариком, замаскировали следы. Все выглядело так, словно здесь никого не было вообще. Алекс маскировал, а японец светил, таща пакет с деньгами. Когда начали встречаться другие человеческие следы, маскировать перестали. Алекс спросил:

— Кит, а что ты чувствуешь, держа такую уйму денег?

Такеши пожал плечами:

— Ничего не чувствую. Я о детях думаю. Из-за этих проклятых денег их похитили. Куда пойдем, Алекс?

— Надо идти в городишко. Найти семейство Мануэлы. Не все, что я скажу им, будет правдой, но ты молчи и подтверждай, если спросят.

— Как объясним свое появление?

— Да так и скажем, что у тебя детей похитили и держат в городе или поблизости.

Деньги забили в сумку Китано на самое дно. Часть его самурайских доспехов переложили к Алексу. Подхватив сумки на плечи, они отправились к далекому городку. Это сверху Кудрявцеву казалось, что до Пуэрто-Макако рукой подать. На самом деле до него оказалось еще около пяти километров. По грязи, под дождем и в темноте это расстояние показалось раза в три длиннее. Ноги разъезжались по глинистой дороге. Оба несколько раз успели упасть. С фуражек капало. Одно было отрадно — дождь оказался теплым, словно в душевой. Рассвет уже начал заниматься, когда они увидели крайние хижины. Китано первым заметил грузовые машины:

— Алекс, там солдаты! Грузовики стоят даже по периметру. Их много.

Оба, не сговариваясь, рванули к зарослям, пока не обнаружили. В коротких сапогах хлюпало. Дело обстояло намного хуже, чем они ожидали. Встречаться с правительственными войсками в планы не входило. Требовалось спрятаться и ждать новой ночи. Ливень, все это время смывавший их следы, начал стихать. Через пару часов «сэссну» неминуемо обнаружат на дороге. Начнутся поиски пилота. Китано вдруг хлопнул себя по лбу:

— Алекс, а ведь я люк в самолете закрыть забыл. Они наверняка решат, что ты выпрыгнул с парашютом раньше! Если не дураки, то и ветер учтут. В таком случае, они немного в другом месте поиски организуют.

Кудрявцев усмехнулся, но заговорил о другом:

— Предлагаю влезть обоим на одно дерево и лучше на опушке. Здесь они густые. Сейчас все еще идет дождь и даже если пойдут с собаками, псы редко чуют верховой след. За твоей спиной стоит огромное дерево. Все увито лианами. Даже поспать сможем. Конечно, не «Хиллтон», но за неимением сойдет.

Такеши обернулся:

— Тогда полезли, пока дождь не закончился совсем…

Через двадцать минут оба вполне прилично устроились на высоте четвертого этажа. Снизу заметить их было невозможно. Они и сами-то не видели земли из-за переплетавшихся лиан. Зато сквозь легкие просветы в листве виднелся просыпавшийся городок. Дождь прекратился к восьми утра. Выглянуло солнце и небосвод поголубел. Вверх потянулись тонкие струйки пара. Два бывших коммандос, не смотря на то, что промокли насквозь, этому обстоятельству были только рады. Теперь ни одна собака не смогла бы взять их след.

Ветки и лианы в том месте, где они расположились, образовывали неровный прочный настил. Насекомых было значительно меньше, чем на земле. Хорошо заправленная одежда и обувь, перчатки и противомоскитная сетка защищали от них. Опасными могли быть змеи, но за этим требовалось просто следить. Сумки расположили на сучках, а сами решили отдыхать по очереди. Кит заставил Алекса лечь спать первым:

— Я раньше тебя прилетел сюда и успел немного отдохнуть.

Кудрявцев растянулся на помосте и спокойно заснул. Утренние джунгли были похожи на парную баню и сырая одежда приятно холодила тело. Китано внимательно разглядывал в бинокль город и начавших показываться на улице солдат. Отметил в памяти места с прятавшимися патрулями. Порадовался, что увидел машины чуть раньше, чем они с Алексом показались на глаза колумбийских вояк. Им долго пришлось бы объяснять свое присутствие в этих местах и доказывать, что к международному наркобизнесу не имеют никакого отношения. Оба прекрасно знали методы допроса у правительственных войск.

Такеши снова подумал о детях. Особенно последний разговор с дочерью…

Видимо сестра Кейко все же говорила с девочкой о новой жене для отца. Кэй вошла в кабинет необыкновенно серьезная, хотя по природе была смешлива и проказлива:

— Папа, мне надо с тобой поговорить. Только отнесись спокойно к тому, что я скажу. Ты еще достаточно молод, а мы уже подрастаем. Пройдет несколько лет, я выйду замуж, Хирано женится и ты останешься в этом доме один. Мне грустно от этого, но жизнь идет и мы обязаны идти дальше. Маму не вернуть. Тебе надо жениться. Чтоб о тебе заботилась женщина. Ухаживала за тобой. Мы с братом примем ее, ты не бойся. Лишь бы тебе стало лучше. Ты часто сидишь у пруда, на мамином месте и грустишь. Я все вижу и понимаю.

Он тогда встал из-за столика, где разглядывал фотографии и перешел на диванчик:

— Присядь, Кэй.

Когда девочка села, обнял за хрупкие плечики и прижал к себе:

— Ты все больше напоминаешь мне Комаки. Понимаешь, дочка, я очень любил маму и до сих пор не забыл. Такую, как она, трудно найти, а на иное я не соглашусь. Во мне нет любви. Жениться ради того, чтобы в доме оказалась женщина, это глупо. Что я могу дать ей? Тело? А как же быть с душой? С моей душой? Нет, Кэй, если суждено мне встретить женщину, которая сердце заденет — женюсь, если нет — останусь один. Стану воспитывать внуков! — Он пощекотал девочку по точеной шее и она рассмеялась звонко, словно колокольчик: — Ты ведь мне подаришь внуков? И станешь разрешать им жить у деда, сколько хотят. Верно?

Кэй обхватила его за пояс и прижалась головой к груди:

— Я так люблю тебя, папочка! Ты у нас самый хороший. Я больше не стану говорить на эту тему. Я все поняла… 

Смит с Лансом и косым парнем по имени Руди, появились возле летных ангаров в восемь утра. Солнце давно встало и медленно набирало силу, хотя пока еще было не так жарко. Владелец спортивного самолетика долго упирался, не разрешая им лететь втроем, но лишняя сотня баксов решила дело. Парни кое-как втиснулись в кабинку за спиной Дона. Руди с опаской разглядывал хрупкую машину и поинтересовался, прежде, чем сесть в самолет:

— Босс, а ты эту штуковину водил?

Американец мрачно ответил:

— И не раз. Садись…

Самолетик бежал по бетону немного дольше, чем обычно, из-за перегруза. Смит с досадой подумал, что и место для посадки надо будет выбирать более просторное. Едва перевалили через горы, ветер донес до его ноздрей влажный воздух. Бывший коммандос мигом сообразил, что совсем недавно закончился дождь. В душе снова появилось полузабытое ощущение восторга, когда он поглядел на зеленый шатер, раскинувшийся внизу. На время отпустили мысли и деньгах и Китано с его страшным мечом. Изредка, в основном на речных берегах, показывались не большие деревушки с крытыми пальмовым листом крышами хижин. Домов, крытых черепицей или железом было мало.

«Пассажиры» с интересом поглядывали вниз и по сторонам. Ланс крикнул в ухо Руди:

— Черт возьми! Красота какая! Вот бы сестренке показать! Знаешь, как она рисует? Как художник, хотя нигде не училась.

Руди его восторга не разделил:

— По мне так лучше на земле. Вот гробанемся с высоты и поминай, как звали. Здесь, как я слышал, змей полно.

Жизнерадостный шатен удивленно поглядел на него:

— Мы в высоких ботинках. К тому же, я читал, что змеи и сами не горят желанием нас увидеть и тяпнуть. Надо просто смотреть куда лезешь.

Косой буркнул:

— Заткнись! Надоел ты мне со своим умничаньем. Читал он! Делать тебе не фиг было…

Ланс поморщился и не стал объяснять, что к чтению его и сестру пристрастила мать, любившая посидеть вечером с книгой или журналом…

Он попал в эту компанию случайно. С Руди они жили в одном квартале и знали друг друга, хотя не дружили никогда. Парень, с которым Косой летал в Японию и принимал участие в похищении детей Китано, попал в полицию за наркотики. Надо было срочно подыскать замену. Косой прекрасно знал, что Ланс служил в морской пехоте и в последнее время дела у него идут хуже некуда. Он никак не мог найти работу, перебиваясь случайными заработками. Руди подошел к парню, когда тот возвращался из центра. Судя по мрачному виду, снова бродил зря:

— Ланс, дело есть. Пойдем пивка попьем. Я угощаю.

— Ну, если ты при деньгах… У меня осталось лишь на питание для мамы и сестры.

Взяв четыре бутылки пива, Косой увлек парня за дальний столик:

— Подработать хочешь? Я знаю, что в морской пехоте служил. Один парень собирается в Колумбию. Ему надо что-то разыскать в джунглях и нужны такие парни, как мы. Дело, конечно, опасное, но сумма тридцать тысяч думаю вполне годится, чтобы потерпеть.

Ланс аж задохнулся:

— Сколько? Тридцать тысяч. Согласен. Только мне бы часть денег сейчас получить, чтобы мама с сестрой не нуждались, пока меня нет.

— Нет проблем. Пошли к Смиту сейчас…

Домой Ланс возвращался весьма довольный жизнью, с толстой пачкой денег. По дороге зашел в магазин и накупил продуктов, зная, что в холодильнике осталась лишь пара ломтиков сыра. С порога заявил:

— Мам, я уезжаю на пару недель. Работу нашел охранником к одному типу, что по миру ездит. Вот вам на первое время…

Бросил деньги на стол. Мать вскрикнула, увидев сотенные бумажки:

— Ланс, куда ты летишь? Это опасно? За какую работу тебе заплатили столько денег? Надеюсь, ты не собираешься стать наркокурьером или еще кем-то подобным?

Парень расхохотался:

— Ну ты, мам, даешь! Хозяин нормальный мужик. У меня сложилось мнение, что у него мания преследования, вот он и подстраховывается. Да и что ему? Деньги есть, вот и платит. Куда лечу, серьезно не знаю. Мистер Дональд сказал, что он может решить лететь в одно место, а летит в другое. Ты поняла? Собери меня. Мне через час надо у него быть.

Мать задумчиво спросила:

— Почему именно ты?

— Я же в морской пехоте служил, а у него один из охранников заболел. Меня ему порекомендовали в бюро… — Ланс соврал, как учил Руди и чтобы мать не заметила этого вранья, сразу спросил: — Мам, а где лежат мои армейские ботинки?

После последних слов сына Миранда успокоилась. Спрятала деньги и спокойно принялась собирать его в дорогу. Спросила:

— Ланс, я куплю Шайенн краски и кисти?

Он кивнул:

— Конечно. А еще купи ей и себе хорошие костюмы и сходите в какую-нибудь художественную галерею. Покажите работы Шайенн. Ей пора выбираться на поверхность. Заплати за квартиру. Кстати, где сестренка?

— Снова помогает мистеру Харрельсону перебирать овощи и зелень в лавке. Он пришел, когда ты уже исчез. Обещал отдать все, что с бочками, помятое и увядшее. Я уже приготовила ножи и кастрюли для переработки…

Алекс резко открыл глаза и увидел занесенный над ним меч. Хотел откатиться, но услышал торопливый шепот Кита:

— Не шевелись! У тебя змея на плече и по-моему ядовитая…

Кудрявцев замер. Он теперь и сам почувствовал скольжение холодного тела и легкое шуршание чешуек. Такеши резко опустил меч. Алекс почувствовал только легкое прикосновение и облегченный вздох японца:

— Все! Можешь вставать. — Он сбросил убитую зеленоватую змейку с тела друга кончиком меча и сел рядом: — Испугался? Я тоже…

Русский сел, оглядывая плечо. Острый, словно бритва, меч даже ткань не рассек. Осталось только пятнышко змеиной крови. Облегченно вздохнул и откровенно сказал:

— Кит, я грешным делом подумал, что ты мне башку решил снести из-за денег.

Китано устроился на корточках рядом:

— Самурай друзей бережет, а не убивает. Ты уже не раз доказывал, что не враг мне. Мы друзья, Алекс и я больше никогда не стану сомневаться в тебе. Эту ползучую тварь не сразу увидел, за солдатами наблюдал. Ты вовремя проснулся.

Русский посмотрел на часы:

— Такеши, ты просидел семь часов? Почему не разбудил? Немедленно ложись отдыхать!

— Я не хочу. Солдаты уехали в сторону твоего самолета. В городке осталось около полуроты. Постоянно ходят по улочкам по трое. В лес никто не совался. Заметил партизанскую разведку. Шесть человек. Выходили на опушку и прячась за кустами, разглядывали город в бинокли полтора часа. Около получаса назад показалось, что вдали мелькнула точка самолета, но не уверен. Когда бинокль навел, уже ничего не было.

— Кит, как ты думаешь, где сейчас Дон?

Китано пожал плечами, не сводя глаз с городка:

— Пока ты спал, я думал. Нас он столкнул, так как боялся, что ему придется делиться деньгами. Он не поверил ни моим, ни твоим словам. Дон жаден до денег и считает всех думающими так же, как он. Дети мое больное место и он знал, куда ударить. Я озверел, это был верный ход, но ты остался в рассудке, несмотря на похищение Юли и сумел меня обезоружить. Он не учел, что мы можем договориться.

Такеши замолчал. Алекс не стал его торопить, хотя вполне согласился с доводами друга. Японец снова заговорил:

— Меня он попытался убить, так как знает, похищение детей, даже если вернет Кэй и Хирано, не сойдет с рук. Я стану его преследовать. Сейчас он торопится к сейфу, чтобы опередить меня. Если у него в руках будут и деньги и дети, он сможет заставить меня дать клятву самурая «оставить его в покое вместе с деньгами». Неувязочка у него получилась с твоей смертью. К тому же найти сейф, даже имея схему трудновато…

Какое-то время стояла тишина. Потом Кудрявцев тихо сказал:

— Кит, ты только пойми меня правильно, я собираюсь оставить немного денег, из тех, что в твоей сумке, семье Мануэлы. Я любил ее, только понял поздно. Юлька сумела завоевать мое сердце, но и Машку я не забыл. Попробуй понять…

Японец усмехнулся:

— Алекс, бери сколько надо. Юля замечательная девушка и я вовсе не удивлен, что ты снова влюбился. Теперь я могу признаться, так как дело прошлое. Мне очень нравилась Мануэла. Когда спал в вашей комнате у двери, ночью смотрел на нее. Она так доверчиво спала…

Кудрявцев вздохнул:

— Я все понял в тот вечер, когда Машка обняла тебя и прижала к себе. У тебя на лице чувства отразились. Ты не смог сдержаться. Тебе хотелось ее обнять и не отпускать. Разве не так?

Китано опустил голову, а потом поднял ее и поглядел в серые глаза русского:

— Верно. Известие о том, что вы собирались пожениться и она ждала ребенка поразило. Меня потрясла ее смерть. После смерти жены ни о ком так не думал…

Смит с трудом приземлился на более-менее ровном клочке земли, хотя и понимал, что это поле с растущей кокой. Бензин закончился. Вокруг расстилались джунгли и выбора не было. Или разбиться или садиться на кокаиновую плантацию. Дон выбрал второй вариант, надеясь, что «пронесет» и они успеют смыться раньше, чем налетит охрана. Ланс и Руди застыли от ужаса. Они даже кричать не могли. Уже перед самой землей Дон оглянулся и рявкнул на очумело глядевших на стремительно приближавшуюся землю парней:

— Едва остановимся, выскакивайте и за мной! Это плантации наркодельцов!

Он постарался приземлиться поближе к зарослям, заметив сверху узкую полоску свободного пространства. Самолет мгновенно увяз в грязи колесами и начал переворачиваться, но на счастье Смита, хвост запутался в толстой лиане, которая выдержала вес самолета. «Сэссна» встала на нос и застыла. С колес стекала липкая жирная грязь и плюхалась вниз. Придя в себя после падения, Дон увидел землю и зеленые заросли коки у левого крыла. Бывший коммандос почти вывалился из кресла пилота, уткнувшись в прозрачный купол носом. Оба парня лежали грудью на его спине. Ремень безопасности оборвался и они вылетели с заднего сиденья. Американец немного пришел в себя и снова рявкнул:

— Купол открывайте! Хватит на мне отлеживаться. Сумки в руки и ходу!

Кое-как выбрались наружу. Прыгать пришлось почти с трехметровой высоты, но обошлось, лишь переляпались в грязи. Земля была мягкой. Дон направился к зеленой стене. Оба парня рванулись следом за бывшим коммандос. Смит яростно врубился в заросли, размахивая мачете в обе стороны и еще успевая фиксировать движение многочисленных крупных насекомых. Метров пять лезли через сплошную стену и вдруг вывалились на почти открытое место. Сверху свисала зелень, со всех сторон буйствовала многочисленная растительность, но идти стало легко.

Дон понимал, что маскировать следы некогда и надо сначала оторваться. Он ничуть не сомневался, что их самолет видели охранники на полях. Наверняка сообщили старшему и скоро за ними будет организована погоня. Американец бежал не останавливаясь и постоянно подгоняя спутников:

— Быстрее! Наркоторговцы из нас чучела сделают. Мы им половину поля вспахали. Отдохнем потом, когда оторвемся.

Вскоре путь им преградил ручеек. Дон кинулся вверх по течению, хотя обычно люди стремятся вниз. Метров через пятьдесят выскочил на берег и снова побежал. Парни, задыхаясь и хватая воздух открытыми ртами, с трудом поспевали за ним. Более выносливый Ланс удивлялся, что шеф почти не запыхался. Он почувствовал, что тут что-то не так. Парню с подобной подготовкой охрана не требовалась. Следовательно, они были лишь прикрытием для какого-то другого дела. Руди еле плелся сзади и следил лишь затем, чтобы видеть спины бежавших впереди.

В какой-то миг Смит перестал следить за окружающими деревьями и поплатился. Навстречу выскочило четверо мужчин в камуфляже, направляя автоматы на беглецов. У одного, с густыми черными усами и бородой, из нагрудного кармана торчала антенна радиотелефона. Дон резко застыл и обернулся. Сзади и с боков выходили все новые и новые люди с автоматами наизготовку. Ланс и Руди застыли. Американец кинул на землю мачете, показывая, что сдается. Оба наемника переглянулись и тоже кинули ножи на прель. Смит понял, что перед ним партизаны и заговорил на испанском:

— Мы американцы. Летели в Пуэрто-Макако по делу. Наш самолет упал на кокаиновую плантацию, вот и приходится бежать.

Четверо старших переглянулись. Через двадцать минут связанных и тщательно обысканных пленников поволокли назад, к плантации, так ничего и не сказав Смиту. Прошли через проделанный ими проем. Внимательно осмотрели самолет, стоявший на носу. Бородатый тип с красной лентой на груди, сказал Дону:

— А вам повезло! Крупно повезло. Если бы перевернулись, все бы погибли. Сейчас за вами приедут.

Американец спросил:

— Кто? Ведь мы ничего не сделали. Разве мы виноваты, что горючего в Гандуе не оказалось и пришлось лететь на остатках?

Бородатый лениво процедил:

— Разберутся… А вот и они!

Смит обернулся. Из зеленых насаждений показался бронетранспортер. Ланс и Руди вытаращили глаза:

— Шеф, здесь даже броневики есть!

Колумбиец видимо понял, так как ухмыльнулся над изумлением янки и ответил:

— В Колумбии все есть. После дождей только на них можно добраться до места назначения. Ни одна машина не пройдет.

Прихватив рюкзаки пойманных, направился к остановившемуся БТРу и заговорил со спрыгнувшим с брони высоким парнем в камуфляже. Протянул найденые у пленников документы. Вокруг столпилось еще семеро с автоматами. Бородатый то и дело оборачивался в сторону пленных и самолета. Смит видел, как из рук парня в карман бородача перекочевала толстенная пачка долларов. Пожалел, что говорили они тихо и он ничего не услышал. Бородатый вернулся и попрощался, ухмыляясь:

— Удачи, амигос!

Партизаны скрылись в зарослях, а к связанным пленникам подошел высокий. Оглядел всех троих. Ланс и Руди не вызвали у него интереса. Зато Дона он пристально разглядывал с минуту. Потом обошел самолет вокруг, разглядывая. Подошел к Смиту и заговорил на испанском:

— Первый раз такое вижу. Пилот ты?

— Да. Что вы собираетесь с нами делать?

— Ничего. Доставим к шефу, а там, как он распорядится.

Высокий махнул рукой и пленников слегка подтолкнули к БТРу стволами автоматов. Рядом с машиной парень остановил их:

— Мы завяжем вам глаза.

Плотные повязки легли на лица. Их дополнительно затолкнули внутрь БТРа и Дон понял, что проследить дорогу по пригревающему солнцу не удастся. Парень оказался опытным и явно просчитал его. Они тряслись в железной коробке, сидя на полу и цепляясь связанными сзади руками за какие-то мешки. Американец попытался прикинуть, сколько по времени их станут везти, но вскоре понял бесполезность этих сведений. Упавший самолет он мог бы легко отыскать, так как помнил маршрут, но сейчас он был слеп и глух. Из-за яростно гудевшего мотора никакие посторонние звуки не доносились в нутро машины. Ланс попытался что-то спросить, но и сам себя не смог расслышать в этом грохоте, к тому же побоялся откусить язык из-за тряски.

Ехали долго. Смиту казалось, что у него уже все нутро отбито на трясках и ухабах, когда БТР наконец-то остановился. Их выволокли из машины и, не снимая повязок, куда-то повели. Смиту на затылок легла широкая ладонь, заставляя пригнуться. Он подчинился, понимая, что его сажают в автомобиль. На этот раз усадили на нормальные сиденья. По бокам село двое парней. По запаху он понял, что это не его парни. Прислушавшись, расслышал звуки еще нескольких автомобилей. Теперь все стало ясно. Попросил:

— Мужики, мне бы напиться. Во рту пересохло…

Расслышал усмешку и не сдержавшись, сказал:

— Думаешь от страха? Хрен тебе! Просто утром вылетели даже не позавтракав и теперь в животе урчит. Понимаю, что торопитесь, но напоить-то можете…

Спокойный голос связанного пленника подействовал. Парень в камуфляже распорядился:

— Принесите им всем трем сок. Пусть подкрепятся.

Один из парней в пестрой рубахе и синих джинсах скрылся в бунгало, крытом черепицей. Вскоре принес на подносе три высоких стакана с соком. Разнес по машинам. Пленников напоили. Машины сразу отъехали. Смит с досадой подумал, что эта вынужденная задержка дает его противнику Китано шанс найти сейф и детей. Еще раз выругал себя за то, что сообщил, где их искать и отдал схему не измененной.

Машина мчалась по ровной поверхности и он понял, что их везут или по асфальту или по бетонке. С удивлением подумал: «Но ведь в этой глухомани нет нормальных дорог». Словно в ответ на его мысли раздался голос высокого парня с переднего сиденья:

— Мистер Смит, вы давно ушли из «диких гусей»?

Дон закашлялся и все мысли мгновенно вылетели из головы. Автоматом спросил:

— А ты откуда знаешь?

— Вы появились, а я уволился. Я вас вспомнил. Шеф от радости с ума сойдет…

В животе похолодело. Будь у него развязаны руки, ни мгновения бы не промедлил и свернул шеи обоим рядом сидящим. Парень видимо просчитал и этот шаг, так как рассмеялся:

— Жалеете, что у вас руки связаны? Я специально так сделал. А что это за карта у вас в конверте?

Дон быстро нашелся:

— Могила друга. Завтра три года будет.

Колумбиец недоверчиво протянул:

— И вы из-за какого-то трупа полезли сюда? Не смешите! Сеньор Родригес из вас вытрясет все, будьте уверены…

Больше они не разговаривали. Смит понимал, что будь они один на один можно было попытаться договориться, но эти бугаи по бокам и шофер…

Китано неожиданно и очень сильно толкнул Алекса, взвинченно сказав:

— Смотри! Вон та женщина в джинсах и белой блузке…

Кудрявцев вцепился в свой бинокль и поднес его к глазам: по улице шла девушка, очень похожая на Мануэлу. Тоненькая фигурка слегка покачивалась при ходьбе. Длинные иссиня-черные волосы собраны в пучек на затылке. В руках зажата сумка. Такеши был явно взбаламучен, так как прошептал в ухо друга:

— Алекс, это ее сестра! Она говорила! Даже походка та же самая. Господи, я украду ее у всех этих макак!

Русский аж бинокль выронил, впервые увидев дружка потерявшим голову от страсти. Тот в эту минуту забыл даже о похищеных детях. Русский с минуту молчал, потом выдохнул:

— Ты чего, Кит? У вас же законы самурайские не позволяют на иностранках жениться. Как же ваша многовековая ментальность и изоляция?

Японец пришел в себя так же резко и совсем не по-японски ответил:

— Плевать я хотел на эти законы! Сейчас время другое. У тебя есть Юля, а у меня будет она. Я решил жениться!

— Да вдруг она уже замужем! Что тогда?

— Я же сказал, что украду. Поможешь?

Алекс понял, что все сказано не просто так и Такеши всерьез решил бороться за девушку. Ответил, положив ему руку на плечо:

— Детей твоих спасем и помогу. Мы же вместе…

Китано говорил, продолжая наблюдать за девчонкой в бинокль и не обращая внимания на усмешку приятеля. Алекс вздохнул и присоединился к японцу. Заметил грустное лицо, опущенные плечи девушки. Фигурка скрылась за крышей дома, а через минуту снова появилась. Затем скрылась в предпоследнем доме на улочке и больше не появлялась. Кудрявцев понял, что если это действительно сестра Мануэлы, то дом, в который она вошла, принадлежит Пересам. Не опуская бинокля, сообщил:

— Кит, наведаемся ночью?

Японец кивнул, ничего не сказав и продолжая смотреть на двери, за которыми скрылась красивая колумбийка…

Машина остановилась. Пленников вывели из нее и наконец-то сняли повязки. Все трое зажмурились от солнца и не сразу смогли увидеть окружающее. А посмотреть было на что. Перед ними простиралась роскошная клумба с розами. Дорожки, выложеные настоящим мрамором, вели к белоснежному особняку, построенному в колониальном стиле. Стекла голубовато отсвечивали под солнцем и Смит понял, что они пуленепробиваемые. Вокруг простиралось буйство зелени и красок. Цветы и лианы, розы и пальмы создавали искусную мозаику, радующую глаз. По дорожке шел белый павлин. Он остановился и распустил пышным веером роскошный хвост, уставившись на пленников хищными красными глазками.

Дона, Ланса и Руди ввели внутрь особняка и заставили сесть на диван в холле. Рядом бросили их имущество в сумках. Парень в пятнистой форме скрылся в открытом проеме слева. Все трое с интересом принялись разглядывать внутреннее убранство дворца. Снаружи стояла жара, а внутри приятная прохлада касалась распаренной кожи. Бесшумные кондиционеры создавали легкий ветерок. Картины времен Возрождения, мраморные скульптуры и китайские вазы…

Все это должно было создать чувство напыщенности, но они были расположены так, что смотрелись не вызывающе. Чувствовалось, что оформлял холл опытный дизайнер со вкусом и талантом. Смит перевел взгляд на потолок и удивился росписи. Это было собрание всех оттенков голубого цвета. Роскошные цветы и райские птицы, девревья и фонтаны и даже спрятанный в зарослях замок…

От разглядывания диковинок его отвлекли приближавшиеся голоса. Из бокового коридора вышел высокий мужчина в красной рубашке, белых брюках и черно-красном полосатом галстуке. Волосы были полностью седыми. Седина имелась даже в густых черных усах. Темные глаза быстро взглянули из-под косматых густых бровей на пленников. Следом шел тот самый высокий парень, что привез их сюда. Он указал рукой на Дона:

— Он из «диких гусей». Я вспомнил лицо. Вот карта… — Порылся в рюкзаке Смита и протянул конверт хозяину: — Ни одного слова нет, но что-то место уж больно знакомое. Никак не могу вспомнить! Говорит, что там его приятель похоронен. Но я не верю…

Мужчина взглянул на бумажку. Какое-то время глядел на американца. Потом снова перевел взгляд на парня:

— Правильно не веришь, Хорхе. Это то самое место, где «дикие гуси» уволокли у нас сейф с деньгами и алмазами. Такой ровной полосой по джунглям дорога проходит только к Пуэрто-Макако. Это мои родные места. А он всего скорее один из тех троих, что сумели уйти от моих людей… — Посмотрел на упрямо сжатые губы Смита: — Давай-ка их посадим в зверинец и покажем, как мы умеем развязывать язык.

Парень оглянулся на Ланса и Руди:

— Сеньор Родригес, я уверен, что эти двое обычные наемники. Не стоит их пугать так сразу. Может стоит привлечь на нашу сторону? Смотрите, какие они крепкие! Особенно вот этот, рыжий. В последнее время у нас и так слишком много людей потеряно.

Парни ни черта не поняли, так как не знали по-испански, но интуитивно догадались, что речь идет о них и дружно вокликнули:

— Но мы ничего не сделали! Нас нанял мистер Смит, чтобы проводить его в джунгли и забрать что-то, ему принадлежащее. Он сказал, что знает место.

Родригес улыбнулся в густые усы и перешел на английский:

— Сколько вам пообещал мистер Смит?

Ланс весьма непосредственно ответил:

— По сто тысяч долларов.

Наркобарон снова усмехнулся, продолжая говорить на английском:

— Хорхе, смотри что с американцами жадность делает? Мистер Смит задешево купил этих парней. От почти двадцатимиллионного состояния кидает им по сто тысяч!

У Руди отвисла челюсть, а Ланс замер. Хуан Родригес явно наслаждался эффектом. Он больше не сомневался, что парней использовали «втемную». Предложил:

— Ко мне на службу не хотите перейти? Даю сто тысяч в месяц. Работа не сложная. Охранять периметр моего особняка и никого постороннего сюда не пропускать. Следить за моими гостями и не отходить от них ни на шаг. Удивлены? А все просто. Если «дикий гусь» вас к себе в помощники взял, значит вы чего-то стоите. В каких войсках служили?

Руди буркнул:

— Я вообще не служил из-за зрения.

Ланс пожал плечами:

— В морской пехоте.

Поняв, что проиграл, Смит глухо произнес на испанском:

— Сеньор Родригес, не могли бы мы с вами поговорить с глазу на глаз? Я не прошу, чтоб меня развязывали. Можете даже дополнительные наручники одеть, но есть кое-что, что вы обязательно должны знать…

Наркобарон насторожился, внимательно разглядывая американца. Потом произнес:

— Пошли в зверинец. — Повернулся к Хорхе и заговорил на испанском: — Забери этих двоих, если захотят на нас работать, а нет, дай денег на дорогу. Отвезите до Боготы на самолете с повязкой на глазах и отправьте в Америку. Все равно они ничего не знают! Не стоит проливать лишней крови.

 Зашагал к стене, прикрытой нежно-голубыми бархатными шторами. Отбросил их в стороны. Показалась резная металлическая дверь. Хуан легко открыл ее длинным ключом, который торчал в замке. Пропустил связанного пленника:

— Прошу. Будьте осторожны, не упадите в аквариум…

Дон посмотрел под ноги и вздрогнул. Он стоял на прозрачном пластиковом полу, под которым плавали пираньи. Этих рыбок он бы узнал из тысячи. Всего в паре метров от входа зиял огромный квадратный проем. На этом стеклянном полу в изящных вазах цвели роскошные цветы. Под потолком, на искусно переплетенных живых лианах вившихся по стенам, сидели райские птицы, перекликаясь довольно противными голосами. Природа дала им яркое оперение, но пожалела силы на голос. С правой стороны, за мощной оградой бегали четыре ягуара. Два были черными и два пятнистыми. Несколько огромных древесных стволов были сплошь изодраны острыми когтями. Повсюду валялись обглоданные дочиста кости.

Родригес насадил на длинную пику кусок свежего мяса, лежавшего на серебряном подносе в паре метров от клетки и просунул внутрь. Когтистая лапа мгновенно сорвала сочащийся кровью кусок. И тут же три оставшихся ягуара накинулись на собрата. Началась схватка. Огромные свирепые кошки вставали на дыбы, стремясь заполучить еду. Родригес с удовольствием следил за дерущимися, ревущими от боли и урчащими животными. Не поворачиваясь, сказал:

— Вам не напоминает это людей? Ведь мы тоже стремимся заполучить кусок послаще и утопить ближнего поглубже. Что вы хотели мне сказать, мистер Смит? Присаживайтесь…

Указал рукой на широкий мягкий диван под огромной араукарией в углу. Рядом стоял низенький инкрустированный слоновой костью столик и бар из красного дерева.  Подходя к бару, иронично добавил:

— Мог бы предложить вам выпить, но у вас руки связаны и я еще подумаю, стоит ли вам их развязывать. Может просто втолкнуть вас к моим кошечкам после разговора? Вы меня поняли, мистер Смит? Все сейчас зависит от важности того, что вы скажете.

Плеснул виски в хрустальный стакан. Сел в угол дивана, облокотившись на мягкий подлокотник и закинув ногу за ногу приготовился слушать. Дон не показал вида, что испугался, но по спине пробежал мороз, когда он подумал об огромных желтых клыках и острых длинных когтях. Сел на диван, устраиваясь поудобнее и заговорил:

— Я начну с самого начала, если не возражаете. Понять меня вам станет проще, если вы станете знать все.

Родригес кивнул. Смит начал с того, как он попал в «дикие гуси»:

— В свое время я служил в американском спецназе. Элитное подразделение, я не назову его несмотря ни на что, да вам ведь и не интересно. Все было прекрасно. Показатели высокими, зарплата вполне устраивала, пока не напился во время короткого отпуска. В общем изнасиловал и убил проститутку. Говорят, что зверски. Я сам не помню. Стоило из-за какой-то сучки сыр-бор поднимать? Командование от меня сразу открестилось и вышвырнуло из армии…

Дон облизнул губы, глядя, как наркобарон поднес стакан с золотистым виски к губам и глотнул. Американец почти осязаемо почувствовал, как слегка обожгло горло. Сглотнул тягучую слюну и продолжил свой рассказ:

— Через пять лет выпустили условно за примерное поведение под негласный надзор полиции. Думаю, слышали, что это такое. В общем, я сбежал. Приятель помог сварганить документы и я отправился вначале в иностранный легион во Францию. Удивительно, но прошел! Радовался недолго. Это был кошмар, длившийся полгода. То нельзя, это нельзя! Следили за каждым шагом. Муштровали, тренировали. Ломали! И тут слушок прошел, что поблизости обосновались «дикие гуси» и у них условия значительно проще, а заработок такой же. Я снова напился до чертиков и разнес казарму, покалечив сразу семерых. Вышибли тут же! Вот так я оказался в «диких гусях»…

Далее последовал краткий обзор операций, в которых он принимал участие. Страны, конкретные факты, которые можно было проверить даже по газетам. Сведения о Такеши Китано и Алексе Кудре, с которыми приятельствовал. Полную фамилию русского он и раньше не мог назвать.

Родригес внимательно слушал и ни разу не перебил бывшего коммандос. Наконец последовал рассказ о событиях двухлетней давности, который плавно перешел в спланированную Смитом операцию, потерпевшую сокрушительный крах. Дон говорил откровенно, так как чувствовал что хозяину наркокартеля врать не стоит и он достаточно опытный человек, раз до сих пор жив. Американец вздохнул:

— И вот теперь, пока я сижу у вас, Кит ищет сейф и пытается узнать, где спрятаны его дети. Если он найдет одно, то найдет и второе. Японец является самураем черт-те в каком колене и не расстается с мечом.

Родригес быстро спросил:

— Так это он положил моих людей в машине и в лесу, поотрубав им головы?

— Конечно. Лезвие его меча свыше ста сантиметров. Острый, как бритва. Такеши гордится своим умением сносить головы и не раз повторял, что таких как он, даже в Японии, единицы. Хотя я ни разу не видел, чтобы Кит затачивал катану.

Наркобарон усмехнулся и ничего не сказал, зато спросил:

— Хотите работать на меня, мистер Смит? Нам нужны люди, подобные вам.

Дон мрачно усмехнулся, глядя на колумбийца:

— А у меня есть выбор? Сейф для меня потерян, а значит и деньги. Жить мне не на что. Я потратил все, что заработал, на эту глупую затею. Сколько вы согласны платить и чем мне предстоит заниматься?

Хуан задумчиво смотрел на него. Одним глотком осушил стакан и поставил его на столик. Неожиданно вытащил из кармана нож-складник. Не торопливо открыл лезвие и сказал:

— Повернитесь ко мне спиной…

Американец подчинился, хотя в душе испугался. В ту же минуту острое лезвие рассекло кожаные ремешки на его руках. Родригес подошел к бару. Достал из него бутылку виски и второй стакан. Повернулся:

— Вам с содовой или так?

Растирая отекшие руки, Дон ответил:

— Я привык пить так.

Родригес разлил золотистый напиток и придвинул стакан к Смиту. Вновь уселся на диван, закинув ногу на ногу. Наркобарон откровенно разглядывал Дона. С расстановкой, чеканя слова, произнес:

— Я ценю вашу откровенность. Вы не лгали. Обязанности такие: я отдаю приказ, вы выполняете. Придется убивать, но вам ведь не привыкать. Возможно потребуется поработать курьером или охранником. Я дам вам для начала сто пятьдесят тысяч в месяц. Покажете себя с хорошей стороны, удвою. Это выше, чем платили в «диких гусях». А сейчас хотел бы показать вам наглядно, что я делаю с теми, кто меня предает…

Хуан потянулся на другой конец столика, где в самшитовой коробочке лежал хрустальный колокольчик и позвонил в него. Тотчас в дверях зверинца показались два дюжих охранника. Родригес распорядился:

— Приведите Рауля и захватите кое-что с собой… — Повернулся к Смиту: — Вы увидите незабываемое зрелище. Этот человек сдал меня спецслужбам, рассказав о деятельности картеля «Кали» и даже какое-то время умудрялся водить за нос, одновременно сотрудничая с полицией.

В дверь ввели красивого молодого парня с шапкой волнистых волос. Наркобарон ласково братился к нему:

— А, Рауль! Жаль, что у тебя такой болтливый язык. Ты хорошо работал, но теперь твой язык придется укоротить. Мигель, помоги ему заткнуться.

Красавец быстро заговорил:

— Дон Хуан, я ни в чем не виноват! Я никому ничего не говорил и со спецслужбами не связан. Все это ложь!

Родригес нетерпеливо взмахнул рукой, краем глаза поглядев на прислушивавшегося американца. Парня мгновенно привязали к стулу. Хозяин картеля встал рядом с привязанным и наблюдал. Здоровенный негр разжал Раулю зубы лезвием ножа, а второй хирургическими щипцами вырвал язык. Парень захрипел от боли и забился на стуле, брызгая кровью во все стороны. Дону стало не по себе от этого зрелища и он отвернулся. Наркобарон улыбался. Его глаза сверкали, а ноздри раздувались.

Родригес забрал из рук негра вырванный язык и швырнул его пираньям. Те мгновенно подплыли к отверстию в прозрачном полу, привлеченные запахом крови. За пару секунд от кровавого кусочка ничего не осталось. Хуан повернулся к палачам:

— А теперь, медленно, опускайте Рауля на стуле в воду, к этим милым рыбкам. Пусть он почувствует, как они обгладывают его ноги и живот…

Дон не выдержал, схватил со стола забытый Родригесом складной нож и швырнул в грудь несчастного страдальца, встретившись с ним глазами. Тот вошел точно в сердце. Голова парня упала на грудь. Родригес повернулся:

— Браво, мистер Смит! Я ожидал этого. Никто с первого раза не выдерживает подобного зрелища, но я люблю понаблюдать за агонией. Сегодня вы лишили меня занимательного зрелища, но я не в обиде. И знаете почему? Ваш рассказ стоит дорого! Но в следующий раз могу этого не простить, запомните. Вам стоит привыкнуть к подобным спектаклям. — Распорядился: — Бросьте труп рыбам и убирайтесь!

Тело Рауля упало в голубоватую воду и та мгновенно окрасилась в багровый цвет. Раздразненные кровью хищницы терзали человеческое тело. Родригес наблюдал, как из сонмища пятнистых рыбьих тел показываются человеческие кости. Минут через пять на дне лежал дочиста обглоданный скелет, который все еще теребили пираньи помелче. Не осталось даже намека на одежду. Только лезвие ножа, вонзившееся в грудь, остался целым. Пластиковая наборная рукоятка была полностью съедена прожорливыми тварями. Вода медленно приобретала прежний голубоватый цвет, из чего Смит заключил, что она все-таки проточная и где-то есть решетка.

Наркобарон повернулся к нему:

— Быстро справились! Для начала я хочу, чтобы вы отправились вместе с моими людьми и нашли сейф. Если удастся, попробуйте поймать вашего приятеля. Живым. В город соваться не советую. Там сейчас более трех рот до зубов вооруженных правительственных солдат. Они на меня злы последнее время, как и я на них. Они уничтожили мои кокаиновые поля, а по моему приказу разгромили их базу. Но у меня людей осталось не так много и вы мне пригодитесь. Кстати, вашим наемникам можно доверять?

— Косой Руди может пригодится. У него нет принципов. Но вот второй… Ланс любит мать и сестру без памяти. Отец их бросил, когда он был маленьким. По его словам, мать спасла его от смерти, потратив на докторов даже собственную одежду. Я не посвятил его в то, что похитил детей. Он думал, что просто работает охранником. Если бы этот парень узнал правду, он бы точно сдал меня полиции. Его стоит отправить домой.

Барон помрачнел. Он и сам был брошенным собственным отцом, хотя жил в богатой семье. Спросил резко:

— Сколько вы ему должны за эту поездку?

— Пятнадцать тысяч. Аванс в такую же сумму он уже получил.

Родригес снова позвонил в колокольчик. Спросил появившихся охранников:

— Что говорят парни, прибывшие вместе с мистером Смитом?

— Парень, у которого косит глаз, согласен остаться, а вот второй…

Охранник замялся. Хуан резко прервал его:

— Понятно. Заплатите ему пятнадцать тысяч. Завяжите глаза, отвезите в аэропорт и купите билет до Майами. Никакой самодеятельности, а то у меня ягуары не кормлены! Парня не трогать! Прослежу!

Едва охранники скрылись за дверью, как Смит спросил:

— Вы его отпускаете?

— А что мне с ним делать? Убить? За что? Или вы считаете, что я должен крушить налево и направо? Я так поступаю только с врагами и их семьями.

Дон указал подбородком на скелет в аквариуме:

— А как же с ним?

Родригес усмехнулся:

— Его вина была доказана! А этот ваш наемник, Ланс, что он знает? Ни-че-го! Так для какого черта, извините, я его убивать буду? Он любит мать и сестру! Это прекрасно! Вот вы, лично вы, кого-то любите?

Смит откровенно растерялся и не сразу нашелся, что ответить. В памяти возникли образы матери с вечно поднятыми словно в удивлении бровями и отца, самодовольно рассказывающего о заработанном на стороне долларе или двух. Ни мать, ни отец не вызывали в нем глубокой любви. Он вспоминал их лишь тогда, когда что-то требовалось. Хуан легко прочитал все, что отразилось на лице янки. Презрительно хмыкнул:

— Я всегда уважал людей, которые любят мать!

Смит автоматически спросил:

— Почему не отца?

Нарокобарон мрачно произнес, уставившись взглядом в стену:

— Отцы часто бросают своих детей и не интересуются ими, но редкая мать бросит дитя на произвол судьбы. Хотя, в последнее время и это не редкость… — Хуан неожиданно оборвал речь и жестко спросил: — Так что вы решили? Согласны работать на меня и идти сейчас с моими людьми за сейфом?

— Если мне отдадут мою сумку и накормят, то согласен…

Алекс и Такеши отправились в городок в сумерках. Сумки решили не брать, оставив их на естественном настиле. Все их вооружение составляли армейские ножи, мечи и палки, которые использовал Китано, великолепно владея филиппинской техникой арнис. Оба были одеты в камуфляж, высокие шнурованные ботинки и платки от самурайских костюмов с прорезями для глаз. У русского за поясом лежали с десяток пачек долларов, забранных из сейфа. Они решили навестить тот дом, где скрылась девушка, похожая на Мануэлу.

Приникая к естественным и искусственным укрытиям, легко проникли на окраину города. Патрульные солдаты переговаривались между собой в полусотне метров за углом крайнего дома, но они даже не догадывались о присутствии чужих. Кудрявцев прислушался. В доме раздавались голоса. Он осторожно постучал в дверь дома согнутым пальцем. Голоса мигом затихли. Послышались шаги. Женский голос спросил:

— Кто там?

Прижавшись губами к стыку, Алекс сказал:

— Мне нужна семья Мануэлы Перес.

Дверь мгновенно распахнулась. На пороге стояла полноватая женщина с накинутой на голову большой черной шалью. Заметив маски, отошла в сторону, сразу поняв, что люди прячутся:

— Это мы. Заходите быстрее, пока солдаты не видят.

Алекс и Кит, облегченно вздохнув, скользнули внутрь. Японец мгновенно нашел взглядом девушку, что видел в бинокль. Она сидела за столом, держа в руках иголку и смотрела на не высокого незнакомца, не сводившего с нее глаз. Такеши стащил маску и огляделся в бедно обставленном жилище. Женщина заперла за ними дверь. Обернулась:

— Проходите. Где моя дочь?

Алекс подошел вплотную, снимая маску с лица:

— Я был ее мужем и отбил у ваших партизан. Это мой друг. Он из Японии, но говорит по-английски и испански. Мануэла умерла при родах, а я только сейчас решился сообщить. Вот, смотрите…

Кудрявцев достал из нагрудного, непромокаемого, кармана две фотографии. Протянул матери Мануэлы. На обоих они были засняты в обнимку. Мануэла смеялась, прижимаясь к нему. Женщина подошла к лампе. Застыла на несколько минут, разглядывая лицо дочери и прижав кулак к дрожащим губам. Спросила тихо:

— Где она похоронена?

— На границе с Бразилией. Точное место я указать не могу. Простите.

— Кто вы?

— Я русский и в то время служил в спецподрзделении. Мы уничтожали кокаиновые плантации, перекрывали пути проникновения наркотиков в другие страны. Мануэла после обучения влилась в наш отряд… — Он начал вытаскивать из-за пояса пачки долларов и выкладывать на стол: — Это деньги, что заработала моя жена. Вам они пригодятся. Я знаю, что она была кормильцем семьи.

Только в эту минуту заметил, что рядом с матерью застыли еще две девушки, парень лет восемнадцати и подросток. Вся семья с изумлением смотрела на кучу денег и молчала. А еще Алекс увидел восторженное лицо друга, смотревшего на девушку за столом. Мать долго разглядывала фотографию дочери, поглаживая ее лицо пальцами. Потом попросила:

— Вы не могли бы оставить их? У меня нет фотографий Мануэлы. Росита, накрой на стол! Нам надо достойно встретить этих людей.

Та самая девушка, которую они видели на улице, подошла к очагу у стены и начала доставать из него горшки и кастрюльки. Составляла их на длинную высокую полку у стены. Мать достала тарелки и принялась выкладывать еду: маисовые блины-арепа, кукурузные лепешки-тортильяс, молоко и тушеные овощи-пайсу. Вторая девушка тут же ставила тарелки на стол. Алекс попытался отказаться:

— Не беспокойтесь, сеньора Мария! Мы не голодны, но хотели бы попросить вас об услуге…

Женщина обернулась:

— Говори, сынок! Не стесняйся. Тот, кто был мужем моей Мануэлы, мне сын и моя семья сделает все, что ты попросишь.

— Я вернулся сюда, чтобы помочь другу. У Такеши украли детей. Матери у них нет. Держат в Пуэрто-Макако или рядом. Нам с Китано надо где-то переждать. В джунглях становится опасно. К тому же у моего друга есть еще одно дело, но о нем позднее…

Мария Перес всплеснула руками:

— Об этом и речи быть не может! Оставайтесь. Сколько надо столько и живите. Хоть у нас тесно и бедно, но место найдется. Вы принесли пусть и горькую, но радость для матери. Я теперь знаю, что моя девочка не пропала бесследно и похоронена по-человечески!

Женщина присела к столу и заплакала, уткнувшись в кончик шали. Обе девушки подошли к ней и обняли за плечи, что-то ласково нашептывая в уши. Мария Перес подняла голову, прижимая дочерей:

— Вы не обращайте внимания. Два года жду. Как тебя звать, сынок?

— Александр. Можно Алекс. Жена часто вспоминала вас, но боялась написать, чтобы не навлекать на вас беду. Насколько я понял это Росита, Фернанда, Мигель и Игнасио. Девушки еще не замужем или уже выданы и пришли в гости?

Мария вздохнула:

— Кто возьмет бесприданницу? Мне нечего дать за дочерью. Вот разве что теперь…

Китано, все это время молчавший и лишь сверливший взглядом старшую девушку, горячо воскликнул, полностью забыв о сдержанности и договоренности, что сватовство отложит на время:

— Я возьму! Если пойдет, конечно. У меня же двое детей…

Японец смутился и опустил голову. Алекс усмехнулся. В доме наступила тишина. Мария с явной заинтересованностью спросила Китано:

— А дом у тебя есть, чтоб молодую жену ввести?

Такеши торопливо заговорил:

— Есть. И работа хорошая есть и деньги. Моя жена не будет работать. Я не позволю! Мне бы только детей спасти!

Женщина напряженно спросила:

— И которую взять в жены хочешь?

Ни секунды не промедлив, японец выдохнул:

— Роситу.

В комнате повисла напряженная тишина. Сестра и братья лукаво поглядывали на старшую, а та, несмотря на смуглую кожу, покраснела так, что казалось кожа лопнет от прилива крови. Кудрявцев, оглядев всех, решил разрядить обстановку и сказал:

— Ну, раз вы согласны приютить нас, нам надо перенести сумки, пока темно. Сеньора Мария, вы не запирайтесь, пожалуйста и лампу задуйте, чтоб свет на улицу не проник. Мы потом поедим. Кит, пошли!

Снова повязали платки. Японец уходил с явной неохотой. Его глаза встретились с глазами девушки перед уходом. Росита дунула на огонек и все погрузилось в темноту. Оба мужчины бесшумно выскользнули за дверь, оставив семейство размышлять. Прижавшись к стене, прислушались. Совсем рядом звучали голоса солдат. Они доносились с одного места, из чего стало ясно, часовые стоят на месте. Легко прокрались между патрулей. Короткими перебежками добрались до зарослей и забрали сумки с дерева. Причем за обоими лазил Китано, так как после него не оставалось следов, в отличие от более тяжеловесного русского друга. Точно так же отправились назад...

В это время в доме Пересов царило настоящее столпотворение. Все пять жильцов торопливо подготавливали спальные места для неожиданных гостей. Дочери и сыновья уступили свои постели пришельцам, решив спать по двое. Постели были широкими и больших неудобств не было. Мария Перес спросила старшую дочь, застилавшую постель свежей простыней:

— Росита, ты что думаешь? Дело тебя касается. Похоже мужчина всерьез собирается жениться. С такой горячностью воскликнул, у меня сердце дрогнуло. Тебе уже двадцать пять. Сама знаешь, что это такое. Ты подумай, дочка.

Девушка потупилась и какое-то время не двигалась, застыв с подушкой в руках:

— Не знаю, мама! Пока муж Мануэлы с тобой говорил, его друг с меня глаз не сводил. Он, как вошел, на меня смотрел. Вообще-то мне приятно было…

Мать взглянула на смутившуюся и заулыбавшуюся дочь:

— Я не неволю. Мануэла за русского замуж вышла, а мы и не знали. Вот как бывает, а тебя японец при мне хочет невестой назвать. Конечно, не похож на нас и обычаи чужие. В общем, думай сама! Я тебе не указчик. У нас теперь деньги есть и на богатство многие станут зариться. Только им не ты будешь нужна, а деньги. Мужчине этому ты сама приглянулась. Деньги ему не нужны.  

Девушка вздохнула:

— Мама, я не хочу больше жить в нищете. Не хочу этой сырости. Раз я нужна ему, я пойду с ним. Только бы меня его дети приняли…

Игнасио улыбнулся:

— Росита, ты сможешь завоевать их доверие!

Алекс и Такеши вернулись в дом Пересов с сумками. Семья не спала, дожидаясь нежданных гостей в полной темноте. Едва они появились, кто-то зажег лампу и комната осветилась. Кудрявцев попросил:

— Сеньора Мария, никто не должен знать, что мы находимся здесь. Нет ли у вас сарая или глухого закутка, куда никто не ходит? Мы остановимся там.

Хозяйка возразила:

— В доме есть чулан с выходом. Днем будете там находиться, а ночью спите дома. Мы уже приготовили постели. А теперь садитесь и поешьте. Не бог весть что, всего лишь арепа, пайса, бананы да тортильяс с молоком. Живем только своим хозяйством. Без него, хоть помирай. Могу кофе сварить. Мы уже поужинали, так что не обращайте внимания.

Китано пожал плечами, присаживаясь к столу рядом с Алексом:

— Боюсь, что постояльцами мы будем весьма хлопотными. Собираемся ночью немного осмотреться в городе. Вы ничего подозрительного не видели? Может что-то странным показалось? Тут важно все: загадочное поведение кого-то знакомого, исчезновение человека, кто-то что-то говорил. Вспомните. Моей дочери совсем недавно исполнилось тринадцать лет, сыну одиннадцатый.

Семейство Пересов расселось вокруг стола и задумалось. Причем подстроили так, что Росита села рядом с Китано. Такеши был доволен и сразу повернулся к ней лицом, а девушка смутилась от пристального взгляда узких черных глаз. Покраснела и улыбнулась ему. Мигель вдруг сказал:

— Две недели назад самолетик прилетел уже в полумраке. Из него двое выбрались, а потом вытащили два длинных тюка и подняв на плечи понесли в город.

Кит подскочил:

— Куда понесли?

— Не знаю. Я домой спешил.

Игнасио, подумав, добавил:

— Возле лавки сеньора Гаурильо я троих чужаков видел два дня назад, хотя в городок никто последнее время не приезжал. Они много всего купили. У обоих руки были заняты пакетами. Очень торопились. Я в ту сторону к приятелю бегал. Солдаты как раз построились на площади. Никого не было. Увидели меня и оба отвернулись. Лиц я не разглядел.

— В какую сторону они пошли?

Подросток вскрикнул:

— К реке. Там заброшенные сараи есть. Только солдаты там все обыскали…

Оба коммандос переглянулись. Такеши улыбнулся:

— Игнасио, ты даже не представляешь, какую хорошую новость сообщил! Ты умеешь рисовать? — Достал из внутреннего непромокаемого кармана маленький блокнот и сложенную карту: — Попробуй нарисовать, где это? Или посмотри на карте…

Кит разложил карту на столе. Указал пальцем на крошечный черный и неровный прямоугольник:

— Мы сейчас находимся вот здесь. Вот ваш городок. Куда нам идти?

Росита схватила блокнот из его пальцев, чуть коснувшись руки и принялась торопливо чертить, рассказывая:

— Вот это наш дом. Вот это лавка сеньора Гаурильо. Это улица. Тут она заканчивается. Вот здесь есть тропа направо. Идите по ней. Когда услышите шум реки, присядьте и посмотрите на небо. Вы должны увидеть огромную крону дерева. Оно самое высокое. Под ним стоят сараи. Там много змей, поэтому сараи забросили.

— А что раньше хранилось в этих сараях?

Девушка быстро ответила:

— Тюки с кокой. Потом их покупали у нас и увозили люди сеньора Родригеса. Город жил этим, пока солдаты не стали наведываться все чаще и чаще. Они уничтожили все окрестные кокаиновые плантации, принадлежавшие жителям и теперь мы с трудом выживаем. Работы здесь нет. Мы существуем благодаря клочку земли, который у нас имеется. Выращиваем овощи круглый год. Еще у нас есть две коровы, дающие молоко и два поросенка со свиньей, пять куриц и петух. Все это приобрела для нас Мануэла…

Игнасио добавил с широкой улыбкой:

— Четыре дня назад нашему Мигелю повезло. Один из солдат попросил помыть машину и дал целых четыре песо.

Оба коммандос вздохнули:

— Ладно, нам пора. Спасибо за помощь.

Сеньора Мария сказала:

— Мы не станем запираться. Когда придете, можете лечь здесь…

Женщина указала рукой на деревянные кровати с тонкими матрасами и одеялами, стоявшие с правого края. Алекс попросил:

— Если не появимся, не волнуйтесь. Спрячьте наши сумки, чтоб их никто не видел. И доллары пока не тратьте, чтоб не привлекать внимания. На первое время вот, держите. Мы бы не хотели объедать вас. Купите все, что покупаете в лавке обычно…

Он сунул в руку Марии Перес около двухсот песо, остававшихся в кармане. Женщина не успела опомниться, а он уже отошел к двери. Китано стоял у стола и внимательно посмотрел на Роситу, прежде, чем натянуть маску. Она тоже смотрела на него, хотя не произнесла ни слова. Такеши задул огонек. Оба друга скользнули за дверь, словно тени. Мигель с удивлением произнес:

— Даже шагов не слышно…

Мать, в полнейшей темноте, перекрестила дверь:

— Да будет с ними святая Мария, да сохранит она их живыми. Давайте-ка спать ложиться…

Две тени бесшумно выбрались из городка. Несколько раз им приходилось замирать, прижимаясь к стенам или дереву, чтобы пропустить патруль, но все обошлось благополучно. По тропе шли довольно долго. Оба услышали шум реки одновременно и сразу присели, оглядывая небо. Кит тронул Алекса за плечо и указал влево. На фоне темно-синего неба и всходившей луны, виднелась вершина огромного дерева. Больше подобных экземпляров поблизости не было.

Не обращая внимания на опасность быть ужаленными, они двинулись вперед, не зажигая фонариков. Яркий свет мог выдать, если в сараях действительно кто-то прячется. К тому же луна невольно помогала им, высвечивая каждую грань листочка. Шли осторожно, внимательно прислушиваясь к ночным звукам и шорохам. К рискованным операциям давно привыкли и не боялись. В кармане у каждого имелась противозмеиная сыворотка.

Кит, шедший первым, вдруг резко остановился. Алекс приблизился. Японец указал ему рукой на небольшой просвет. Там ясно вырисовывался силуэт головы человека в кепке. Оба пожалели, что не имеют прибора ночного видения и придется действовать «на ощупь». Кудрявцев указал рукой вправо и Кит кивнул, метнувшсь влево. Прежде, чем идти вперед, надо было разведать обстановку вокруг. Часовых могло оказаться несколько, а влипать в драку в их планы пока не входило. Сначала надо было убедиться, что дети здесь и узнать место их содержания.

Каков же был ужас обоих, когда они обнаружили еще полтора десятка постов. Лунный свет теперь мешал. И все же бывшие коммандос сумели подобраться к сараям вплотную. В одном из них еще тлел костерок и при свете затухающих углей Алекс увидел несколько спавших в гамаках мужчин. Все они были в камуфляже и очень хорошо вооружены. Русский рискнул и скользнул внутрь сарая сквозь не плотно прикрытые створки ворот. Прижался к стене, оглядывая темные углы. Постепенно глаза выхватили из мрака еще добрых два десятка подвешенных гамаков. На солдат спящий отряд явно не тянул.

Неожиданно Алекс засек красный бант на груди бородача, спавшего рядом с костром. Все стало ясно. Перед ним были партизаны, которые в подобных обстоятельствах могли оказаться для бывших коммандос хуже солдат. Один из мужчин, спавших к костру спиной, повернулся и Кудрявцев едва не вскрикнул — это был Смит. Он попешил уйти из сарая. Итак, подозрения подтвердились — дети были где-то здесь. Но что делал Дон вместе с партизанами? На пленника он не был похож, так как даже во сне сжимал автомат.

Невысокая тень показалась на долю секунды из-за угла и сразу исчезла. Алекс шикнул чуть слышно. Человек замер, а потом начал красться к нему. Не сговариваясь, коротенькими перебежками, пригибаясь к земле, они сумели проскочить не замеченными за пределы лагеря и только там решили поделиться друг с другом увиденным. Такеши взволнованно прошептал:

— Я нашел детей. Кэй и Хирано лежат связанные в одном гамаке. У костра сидит около десятка вооруженных мужиков и спать они явно не собираются.

— А я видел Смита и он не пленник. Спит в гамаке в обнимку с автоматом. Это колумбийские партизаны.

— Не только. Из разговора я понял, что все они работают на наркокартель «Кали» и сеньора Родригеса, о котором упоминала Росита. Моим детям пока ничто не угрожает. Вначале хотят поймать или убить меня.

Алекс хмыкнул:

— Ну, это навряд ли! Двое бывших коммандос умирать пока не собираются. Пошли отдыхать. К завтрашней ночи нам надо быть в форме…

Утром партизанский отряд, возглавляемый Смитом, отправился на поиски сейфа. Прежде чем уйти, Дон зашел в соседний сарай, где находились дети и приказал взводу партизан остаться вместе с четырьмя похитителями и охранять маленьких японцев:

— Кит где-то неподалеку. Искать он умеет, так что глядите в оба. Он чаще действует мечом и любит нападать с деревьев. Поглядывайте не только под ноги, но и вверх. Этих щенков не трогать, пока папаша жив. Мы появимся завтра. Надо унести сейф сеньору Родригесу…

Один из колумбийцев, которому страшно не нравилось, что им командует какой-то там янки, пробурчал:

— Если найдешь… В джунглях все меняется за сутки…

Дон, уже подходивший к двери, вернулся и сгреб говорившего за плечо:

— Ты кажется что-то сказал? Запомни, когда я говорю, подобные макаки молчат!

Мужик дернул плечо и размахнулся, чтобы ударить американца за нанесенное оскорбление, но… Впереди никого не было. Зато шею холодило лезвие ножа, а стальная рука завернула его правую руку за спину. Остальные застыли. Шипящий от ярости голос повторил в ухо недовольного:

— Ты макака! И я повторяю это! Я могу перебить всех вас за пару минут. Понял?

Партизан прохрипел:

— Понял…

Смит отбросил мужика от себя и тот  упал, запнувшись за чью-то ногу на земляной пол. Американец небрежно сунул нож в ножны на поясе и бесшумно выскользнул из сарая. Партизан поднялся на ноги. Потер шею и обернулся к товарищам:

— И почему мы его тогда не шлепнули, когда в руках был? Раскомандовался!

Уже не молодой мужчина задумчиво сказал:

— Американцы понимают, что мы их ненавидим, потому и стремятся командовать. А мы вынуждены терпеть, так как нам они платят деньги за наркотики…

Чтоб не нарваться на солдат, партизанский отряд обошел городок и начал углубляться в джунгли в том самом месте, где когда-то произошел захват ценного сейфа. Дон оглядывался по сторнам и вспоминал, как Алекс нес его, раненого, на себе. На сердце почему-то стало паршиво. Он недовольно отогнал от себя появившуюся мысль, что собственными руками убил человека, спасшего жизнь. Оправдывал себя мысленно тем, что Алекс не захотел тогда указать место, хотя знал, что не прав. Временами Дон останавливался, стараясь припомнить направление поточнее. Вглядывался в рисунок, который прислал ему русский.

Часа через три поисков он все же нашел нужное дерево. Раздвинул зеленые заросли концом мачете и сразу наткнулся взглядом на рукоятку ножа со свастикой. Едва не заплясал от радости — Китано не успел! Этот нож он мог бы узнать из тысячи. Несколько раз взмахнул клинком, обрубая лианы. Лезвие задело по металлу и посыпались искры. Рукой в перчатке Дон смахнул зелень, узнав знакомый ящик. Обернулся к бородатому командиру партизан:

— Все, Луис! Поиски закончены. Сейф наш. Можешь сообщить сеньору Родригесу…

Четверо партизан, по приказу командира, выдернули сейф из зарослей. Положили на сложенный вчетверо гамак и взявшись за углы понесли. По радиотелефону Луис связался с доном Родригесом:

— Сеньор, сейф найден. Мы возвращаемся. Пусть Хорхе встретит нас…

Алекс и Такеши спокойно спали, укрывшись одним одеялом. Вторая кровать так и осталась свободной. Они чувствовали себя в безопасности и не проснулись, когда Мария встала и захлопотала по хозяйству. Следом поднялась Росита. Не таясь, подошла к спавшим мужчинам, разглядывая Китано. Сразу заметила бинт на левой руке и поняла, что он ранен. Мать обернулась, но ничего не сказала. Дочь подошла и встала рядом:

— А он симпатичный и сильный. На груди и руках сплошные мускулы. Ты видела бинт?

— Видела. Я, как и ты, смотрела на будущего зятя. Ваш отец тоже был сильным. — Посмотрела в задумчивое лицо дочери с легкой всепонимающей улыбкой. — Думаешь, хорошо бы прижаться к такой груди. Я угадала?

Росита вспыхнула и отвернулась. Потом повернулась со смущенно-радостной улыбкой:

— Ты права, мама. Я бы хотела почувствовать, что это такое — прижаться к мужчине. Его слова вчера меня врасплох застали. Никогда не думала, что меня вот так сосватают. За минуту. Ты слышала, как они пришли?

— Нет. Хотя даже засов на место поставили. Они умеют быть не слышными… — Посмотрела в сторону спавших мужчин: — Чего мне ждать, дочка? Уедешь с этим незнакомцем или останешься с нами?

Девушка тоже оглянулась на Китано:

— Если он не передумает, я уеду с ним.

Мать вздохнула, вытерев кончиком платка покатившиеся из глаз слезинки:

— Что ж, видно судьба у меня такая, дочерей терять. Тебе надо вещи собрать.

Росита подошла и прижала мать к себе за плечи:

— Ну, что ты, мам! Словно хоронишь меня. Я приезжать буду. Зачем торопиться с вещами? Вдруг он передумает?

Мария поцеловала дочь в щеку и погладила по волосам:

— Они здесь долго не задержатся. Уйдут так же тихо, как и появились. Найдут детей и уйдут, захватив тебя. Надо быть наготове. Такие, как эти мужчины, никогда не берут своих слов назад. Запомни это, девочка моя…

Алекс и Такеши проснулись около полудня. Оба чувствовали себя достаточно спокойно в доме Пересов, понимая, что об опасности их предупредят. Кудрявцев притворился спящим и сумел обмануть японца спокойным замедленным дыханием. В доме была лишь Росита. Девушка сидела за столом у открытого окна и что-то шила. Такеши сел на постели, посмотрел на друга и тихо сказал, повернувшись к ней:

— Привет! Где все?

Она вздрогнула от неожиданности и выронила иголку. Быстро взглянула на мужчину, задержав взгляд на его груди и перевязанной руке:

— Все в поле, а я вас охраняю. Солдаты в город маленький самолет приволокли машиной. Сейчас что-то там исправляют возле колеса. Говорят, на дороге обнаружили еще вчера.

Кит посмотрел еще раз на лежавшего русского:

— На нем Алекс ночью прилетел. Горючего чуть-чуть не хватило дотянуть до города. Там стойка у шасси треснула, а так он исправен. Где они его поставили?

— Возле города у дороги стоит. У нас улицы узкие, крылья не пролезают.

Китано, не смущаясь, встал перед ней в одних трусах и потянулся за брюками. Заметил порозовевшие щеки девушки и быстро оделся. Привел себя в порядок, умывшись над тазом в углу. Подошел к окну и осторожно выглянул на улицу, сразу обнаружив выглядывающий из-за угла последнего дома кусок самолетного крыла. Посмотрел вниз и увидел, что девушка, подняв лицо, смотрит на него. Спросил тихо, оглянувшись на разметавшегося по постели русского:

— Росита, замуж за меня пойдешь? Я твою сестру любил, а она Алекса. Тебя в бинокль увидел и сразу решил, что женюсь только на тебе. Мне сорок. Есть сын и дочь, ты знаешь. Они добрые и уже не раз уговаривали меня жениться и ввести в дом маму для них и жену для себя. Что скажешь?

Она судорожно сглотнула и побледнела. Опустила голову к столу, судорожно комкая юбку, которую подшивала:

— Пойду, Такеши… Ты маме скажешь?

Вместо ответа сильные руки подняли ее со стула и в ту же секунду его губы прижались к ее. Девичьи руки нерешительно обняли мужчину. Он отстранился не сразу, а когда отпустил Роситу, твердо сказал:

— Твоя мама и так все поняла, но я скажу. Сегодня мы вырвем моих детей из лап бандитов. Тебе надо собраться. Уходить придется очень быстро. Ты не могла бы попросить братьев осторожно разузнать, заправлен самолет или нет?

Раздался голос Алекса:

— А еще исправили ли они стойку? Кит, ты решил семейные дела? Теперь я могу встать или у тебя что-то осталось невыясненным и мне надо еще поспать?

Росита хихикнула и смущенно уткнулась в шитье. Такеши обернулся к кровати, чуть улыбнувшись:

— Так и знал, что подслушаешь! Вставай!

Девушка сразу вскочила и подошла к очагу:

— Мама завтрак для вас в угли поставила, чтобы не остыл.

Партизанский отряд, в котором находился Смит, ждали у дороги  километрах в пяти от того места, где нашли сейф. На этот раз Дон ехал вместе со всеми на броне. Через час он входил в загородный дворец Родригеса. Следом несли сейф. Наркобарон принял его в холле. Мельком взглянул на ящик:

— Отлично, мистер Смит! Сейчас вскроем и я выдам вам вознаграждение. Вы отправдываете мои надежды… Хорхе, в моем кабинете в верхнем ящике стола есть большой черный ключ, принеси мне его.

Начальник охраны скрылся в дерях кабинета и через несколько секунд принес требуемое. Протянул боссу. Тот приказал:

— Вскрывай…

Раздался скрежет. Сейф распахнулся и Хорхе, зажав нос, отшатнулся:

— Сеньор!!!

Американец не мог понять откуда появился столь ужасный запах. Закрутил головой, брезгливо морщась, но заглянуть в сейф не решился, боясь гнева наркобарона. Родригес заглянул. Отошел в сторону. Посмотрел на перекошенное от омерзения лицо Хорхе и… расхохотался. Повернулся к Смиту:

— Все что в сейфе, ваше!

Хозяин наркокартеля хохотал до слез, любуясь на лицо американца, увидевшего в сейфе человеческое дерьмо. Смит не просто был ошарашен, он «выпал в осадок». Минут пять он не мог прийти в себя, застыв с открытым ртом и выражением полного Дауна. Хуан, сквозь смех, попросил:

— Хорхе, выброси этот ящик, если, конечно, мистер Смит не против лишиться сокровищ!

Начальник охраны быстро захлопнул ящик и щелкнул пальцами. Сразу же появилось двое крепких парней. Забрали сейф и вынесли его из бунгало. Хорхе притащил два баллончика с воздухоочистителем и полностью выбрызгал оба в холле, стремясь избавиться от мерзкого запаха. В наркобароне проснулось чувство юмора. Упав на диван, он никак не мог успокоиться. Начальник охраны и сам угорал от безумного вида американца. Дон чувствовал себя раздавленным и униженным. Родригес бормотал сквозь хохот:

— А ваш приятель обладает чувством юмора! За эти несколько веселых минут я оставлю его в живых. Я так не смеялся уже много лет. Мистер Смит, если бы вы только видели свое лицо сейчас! Не расстраивайтесь! В конце концов это были мои деньги.

Хуан Родригес с мстительной радостью наблюдал за отчаянием янки. У того было такое оторопелое и горестное выражение, словно это ограбили его лично. Наркобарон внутренне презирал американцев за их постоянное стремление прикрываться «интересами страны» и унижать всех и вся, за ханжескую мораль, полицейский режим и постоянное лицемерие. В лице этого наглого янки японец унизил Америку. Уже за одно это его стоило оставить в живых.

Смит очнулся и озверел. Лицо побагровело от ярости. Не обращая внимания на Родригеса, он рявкнул:

— Я убью его! Но прежде заставлю сожрать собственное дерьмо! Узкоглазый ублюдок решил посмеяться надо мной! Я сегодня же сдеру кожу с его детей и выставлю их головы у города…

Он бы еще долго орал, но в лицо вдруг ударила вода. Дон всхлипнул и закашлялся. Это Хорхе, повинуясь жесту наркобарона, подошел и со всей силы плеснул ему в лицо из высокого стакана. Родригес пришел в себя. Жестко приказал:

— Даже если ты схватишь Китано, ты не посмеешь его тронуть даже пальцем и приведешь ко мне живым и невредимым! Ты, кажется не слышал, но здесь командую я и я уже решил оставить его в живых. Его детей ты тоже не тронешь! Мне не так часто приходится смеяться от души, а твой приятель меня повеселил, Смит.

Дон мигом понял по жесткому тону, что лучше подчиниться. К тому же колумбиец называл теперь его на «ты» и без уважительного обращения «мистер», к которому он уже привык. Стер с лица воду, зло поглядев на ухмылявшегося Хорхе. Родригес решил унизить наглого американца еще сильнее:

— Вот что, Смит. Ты отправляешься под Пуэрто-Макако и разыскиваешь своего приятеля. Обмениваешь детей на деньги и возвращаешься. Ты меня понял? Твой приятель свободен! В отличие от тебя, у него есть мозги и он рискует не ради денег, как ты, а ради детей. Жаль, что он не на моей стороне. — Посмотрел на злобное выражение лица у американца и зловеще повторил: — Ты меня понял? Этот парень свободен!

Посмотрел на начальника охраны:

— Хорхе, подкиньте нашего американского друга до окраин Пуэрто-Макако, но так, чтобы вас не заметили солдаты. Нам сейчас не до войны с ними. Сначала разберемся с Карлосом Каррерасом. Еще один груз захвачен в заливе панамским спецназом…

Дон вынужден был кивнуть:

— Я понял вас, сеньор Родригес…

К вечеру Алекс и Такеши знали, что самолет заправлен, стойка исправлена и на следующий день должен прибыть пилот из Гандуя, чтобы вернуть самолет хозяину в Буэнавентура. Принадлежность установили по рекламе и телефону на борту «сэссны». Итак времени оставалось мало. Оба приятеля решили ночью во что бы-то ни стало освободить детей и улететь из Колумбии в Бразилию. До границы было не так далеко. Одной заправки вполне могло хватить до Манауса, несмотря на значительный перегруз, а там их уже никто не сможет поймать.

Они спокойно поужинали вместе с семейством Перес. На этот раз сеньора Мария приготовила жареное мясо с бобами и рисом, овощной салат с авокадо, разлила по чашкам крепкий кофе. На какое-то время галдеж за столом прекратился. Такеши решил, что подходящий момент настал. Он отставил чашку в сторону:

— Сеньора Мария, я хотел бы жениться на Росите и прошу у вас ее руки. Днем я спрашивал ее и получил положительный ответ. Свадьбу мы сыграем в Японии. Я бы так же хотел, чтоб из этих мест вы переселились в Вильявисенсьо. Конечно не сразу, когда все немного утрясется после нашего бегства. Денег у вас вполне достаточно, чтобы прожить безбедно несколько лет. Что вы скажете в ответ, сеньора Мария?

Женщина потеребила кончики выцветшей шали. Оглядела всех детей, задержав взгляд на старшей дочери:

— Что я могу сказать, сеньор? Росита согласна, этим все сказано и я желаю счастья вам обоим. Берегите мою дочь. У вас там свои обычаи, у нас здесь свои. Постарайтесь относиться терпимо, если она что-то сделает не так. Вы все же старше и повидали больше, чем мы. Я собрала вещи Роситы…

Мария Перес заплакала, уткнувшись лицом в натруженные руки, с которых чернота от земли уже не смывалась. Такеши молча встал. Подошел к ней. Присел на корточки рядом и прижал ее голову к своему плечу:

— Я даю слово, что сделаю Роситу счастливой. Она не будет ни в чем нуждаться. Мы найдем с ней компромисс в обычаях.

Женщина подняла голову:

— Давайте я вас благословлю. Потом времени не будет, чувствую.

Такеши знал, что это означает и взяв Роситу за руку, встал вместе с ней на колени перед будущей тещей. Та достала из сундука, на котором спала, большой деревянный католический крест с медным распятием и благословила им, прочитав молитву.

Когда начало темнеть, оба коммандос начали готовиться к вылазке. Из сумок достали и прицепили к брючным ремням мечи и ножи. Алекс обернулся поясом с метательными ножами. Такеши достал десяток метательных звездочек-сюликенов и разместил по карманам. Семейство внимательно наблюдало за ними. Игнасио ухмыльнулся, глядя на странное вооружение и полез по лестнице к полке над очагом. Что-то пряча за спиной, подошел к ним и сказал:

— Это вам пригодится больше!

В его руках был автомат, пара полных рожков к нему и четыре гранаты. Сеньора Мария возмутилась и всплеснула руками:

— Игнасио, значит ты обманул меня и не выбросил эту гадость, как я говорила. А если бы солдаты нашли?

Сын рассмеялся:

— Мама, у меня там тайник давно сделан и солдаты на полку заглядывали, да не увидели. Как видишь, пригодилось оружие!

Алекс быстро осмотрел тщательно смазанный маслом автомат. Протер его протянутой тряпкой и зарядил:

— Спасибо, Игнасио! Он действительно может пригодиться.

Гранаты разделили поравну. Натянули маски. Такеши сказал:

— Вы ложитесь спать. Мы разбудим, чтобы попрощаться. У нас время будет.

Задув лампу, исчезли за дверью. Все семейство Пересов встало на колени перед крестом на стене и в темноте принялось усердно молиться…

Смит появился в полусгнивших складах, когда начало темнеть. Он был в самом свирепом расположении духа. Зашел прямо туда, где держали детей. Оба ребенка сидели в гамаке возле костра и печально глядели на огонь. Американец уставился на маленьких японцев злобным взглядом и они оба замерли, не сводя с него узких черных глаз. Дон неожиданно, наотмашь, ударил сначала мальчика, а потом и девочку. Из разбитых губ детей потекла кровь. По щекам Кэй покатились слезы, как она ни сдерживалась. Партизаны остолбенели. Здоровяк, которого Смит утром оскорбил, передернул затвор, решив отыграться за утренний позор:

— А ну, сука американская, отойди от детей! Ладно, в заложники взял, но бить мы их тебе не позволим! — Обернулся к друзьям: — Амигос, чего стоите?

Мгновенно на Дона уставилось с десяток автоматов. Люди Смита не рискнули, да и не захотели, если быть честным, вмешаться и только глядели на происходящее. Американец понял, что на этот раз проиграл и пошел на попятную. Отошел в сторону от гамака, миролюбиво пояснил:

— Их папаша деньги из сейфа выдернул и нагадил туда!

Партизаны с трудом сдерживали смех, продолжая держать американца под прицелом. Они поняли еще утром, что он опасен и использовали тот единственный способ удержать янки на расстоянии, какой им был доступен. Дон отошел на другую сторону костра. Сел на валежину. Достав из кармана маисовую лепешку, принялся мрачно жевать, стараясь не встречаться взглядом с ухмылявшимися партизанами. Его лицо было спокойно, зато внутри он просто кипел от злости.

Кэй повернулась к брату и связанными руками стерла кровь с его губ, с благодарностью посмотрев на обернувшегося здоровяка. Тот чуть подмигнул ей, покосившись на бывшего коммандос и широко улыбнулся. Злая шутка над американцем ему понравилась.

Алекс и Кит начали подбираться к сараям. Ночь оказалась темной и безлунной. К тому же снова начинался дождь, но это было даже на руку приятелям. Они постарались разузнать сразу, как расположены партизанские посты, что бы потом, возвращаясь с детьми, не нарваться на них. К своему удивлению обнаружили только двух часовых, да и те спокойно стояли рядышком, укрывшись под огромным деревом и о чем-то переговаривались. Сразу заключили про себя, что народу в сараях не много. Оба коммандос прошли бы спокойно мимо часовых, если бы в темноте не прозвучало раздраженное:

— Проклятый америкос распоряжается так, как будто он нам хозяин. Для какого черта сеньор Родригес прислал его снова? Он еще утром всех ребят против себя настроил.

Друзья, не сговариваясь, подкрались поближе и замерли всего в паре метров от партизан. Голос с хрипотцой пояснил:

— Ты спал, потому не слышал. Янки сам проболтался. Отец этих двух чертенят стянул деньги из сейфа, а в сейф нагадил… Представляешь, янки тащил полный дерьма сейф к сеньору Родригесу и ожидал награды!

Оба тихонько рассмеялись, радуясь несчастью Смита. Второй с интересом спросил:

— И что теперь?

Хриплый голос пояснил:

— Теперь он мечтает схватить этого парня. Вытрясти из него денежки и убить вместе с детьми. Вот это-то нам и не нравится. Хоть и япошки, но ведь дети. К тому же шустрые! Мигелито до сих пор с синяком ходит, девчушка ногой засадила. В отряде, сам знаешь, случалось, что случайно убивали ребятишек, но чтоб нарочно…

— Так шлепнуть янки ночью и дело с концом! Скажем, что случайно погиб. Не думаю, что из-за такой ерунды дон Хуан рассердится.

— Он не спит. Когда я уходил, сидел мрачный и все на детей смотрел. Без выстрелов с ним не справиться. Ножи мы метаем плоховато, а стрелять нельзя, сам знаешь…

Оба вздохнули и замолчали. Кудрявцев и Китано услышали не мало интересного для себя. Отодвинулись подальше от часовых и переглянулись. В темноте блеснули в улыбках зубы — Смит по достоинству оценил их шутку. Часовые располагались довольно далеко от нужного им склада. Русский и японец, не опасаясь обнаружения, подобрались вплотную к стене. Заглянули внутрь. При не ярком пламени костра заметили, что партизаны спокойно спят в гамаках, но Смит не спал и находился рядом с детьми. Это было плохо. Требовалось что-то придумать. Коммандос решили осмотреть трухлявые стены повнимательнее.

Им посчастливилось. На другом конце длинного сарая густая растительность прикрывала пролом в дощатой гнилой стене. Оба скользнули внутрь. Смит продолжал сидеть у небольшого костра и мрачно смотрел в огонь. Алекс и Кит усмехнулись: их приятель забыл заповедь коммандос — нельзя долго глядеть на огонь, иначе не сразу сможешь увидеть напавшего сзади. Лучше вообще сидеть от огня подальше и отвернувшись вполоборота. Выбрались назад. Почти вплотную прижавшись лицами друг к другу, немного посовещались. Алекс скользнул в пролом, прихватив автомат с рожками, а Кит направился к воротам.

Кудрявцев прошел почти половину склада, когда дверца распахнулась и внутрь сарая в открытую вошел Такеши. Сразу прикрыл воротницу за собой. Смит мгновенно поднял голову, расслышав движение и отскочил в сторону крайнего гамака. Он глядел в сторону ворот, но пока не видел японца и тот сделал еще с десяток шагов к американцу. Не обращая внимания на то, что дети спят, янки грубо схватил и приподнял за волосы голову Кэй. Приставил нож к детскому горлу. Глаза привыкли к темноте и он теперь видел не высокую фигуру, замершую всего в пяти шагах. Злобно прошипел:

— А ты наглец, Кит! Я ожидал, что ты попытаешься дождаться, когда я усну и выкрасть своих щенков. Где деньги? Ты принес их? Говори! Иначе я перережу девчонке глотку, а потом примусь за парня…

Холодное лезвие легло на горло Дона и он замер. Скосил глаза в сторону, но никого не увидел. Очень знакомый голос произнес за спиной:

— Не двигайся, Дон. Иначе твоя голова слетит, как кочан капусты. Брось нож!

Заметив, что партизаны начали просыпаться, Алекс направил на них автомат, не сводя глаз с янки и даже не шевельнув мечом. Рявкнул:

— Лежать и не двигаться!

Смит понял по голосу, в котором звучал металл, что ему осталось жить считанные секунды. Умирать не хотелось. Он отпустил девочку и выронил нож. Тот упал в гамак к детям. Ошарашенно прошептал:

— Алекс! Ты жив?

— Как видишь! Отойди от детей. Медленно иди к стене и не вздумай дернуться. Руки в стороны, чтобы я их видел. Мой меч такой же острый, как и катана Кита.

Американец послушался, отходя к стене. Осторожно повернулся, разглядывая Алекса и держа руки на уровне плеч. Серые глаза холодно и презрительно глядели на него. Кудрявцев, не оборачиваясь, кинул автомат японцу и тот поймал его, мгновенно нацеливая на проснувшихся партизан. Те переглядывались. Русский попросил:

— Кит, забирай детей и уходи. Нам со Смитом надо немного побеседовать!

Держа под прицелом проснувшуюся банду, Такеши медленно пятился к гамаку с детьми. Кэй воскликнула:

— Папочка, мы знали, что ты придешь! Я сейчас перережу веревки у Хирано. Ты не поворачивайся. Нож упал нам в гамак. А у меня руки впереди связаны. Мы Дона Смита узнали. У тебя он на фотографии есть…

Японец похвалил дочь, по-прежнему двигаясь боком, чтобы не выпускать из виду партизан. Краем глаза заметил разочарованое лицо американца:

— Молодец, Кэй! Алекс, вместе уйдем. Что, Дон, подлость не удалась? Расстроился? Мы же сами отказались от сейфа! Нет, тебе надо было попытаться нас убрать! Спасибо Алексу, голову не потерял…

Дети сползли с гамака, с трудом перебирая затекшими от долгого лежания конечностями. Хирано пожаловался:

— Все тело болит. Стоять больно и руки больно.

Кудрявцев на долю секунды отвлекся. Смит воспользовался моментом. Он неожиданно прыгнул назад, пробив телом гнилые доски и исчез в темноте. Меч Алекса рассек воздух в том месте, где он находился. Русский хотел броситься в погоню, но в этот момент колумбийцы вскочили и кинулись на двух коммандос. Длинные мачете и ножи сверкали в их руках. Стрелять они не желали и надеялись одолеть количеством.

Алекс, уже рванувшийся к стене, прыгнул к костру. Он успел отбросить детей себе за спину, не дав схватить их во второй раз. Тут же отрубил чью-то руку с ножом. Раздался дикий вой и несколько нападавших испуганно отскочили назад. Это дало возможность русскому заметить, что Китано дерется в плотном кольце, фехтуя обоими мечами, которые в эти мгновения сверкали словно молнии. Разглядывать было некогда. Кудрявцев включился в рубку, достав дополнительно армейский нож. По потолку и стенам метались черные кривые тени. Крики и стоны неслись со всех сторон. Через пару минут все было кончено. В сарае находились только мертвые, умирающие и раненые. Те умоляли:

— Не убивайте нас!

Такеши подошел к русскому. С удовлетворением заметил, что они оба даже ни разу не ранены. Алекс обернулся к партизанам и ответил, обтирая лезвие чужой кепкой:

— Если бы вы продолжали спокойно лежать, мы бы ушли и все. Вы нам ничего не сделали. Нет, вы кинулись… Лежите и все будет нормально.

Раздался визг Кэй:

— Хирано!!!

Кит и Алекс резко оглянулись. В проломе стоял Смит и держал мальчика за волосы. Он был без кепки. Во второй, опущенной к земле, руке тускло отсвечивало синеватое лезвие большого армейского ножа. Дон ухмылялся:

— Мечи на землю. Вы тут не плохо поработали, ребята! Только вы проиграли все равно, если конечно вам этот мальчишка дорог. Где деньги?

Кэй подбежала к отцу и уткнулась ему в плечо, заходясь в плаче:

— Я вырвалась, а Хирано…

Алекс вдруг увидел, как все это время бессильно стоявший ребенок, начал разворачиваться, кривясь от боли и тут же резко въехал носком кроссовки в пах не ожидавшему подобного американцу. Тот выпустил одновременно и нож и волосы, хотя приличный клок все же остался в его лапище. Маленький японец мгновенно оказался возле отца, собрав на рывок оставшиеся силенки. Смит, скорчившись и подвывая, стоял у пролома, соединив коленки вместе и обоими руками вцепившись между ног. Мальчишка крепко лягнул его. Алекс двинулся к американцу, отстегивая меч на ходу и говоря по-испански:

— Потанцуем, Дон? Давай, выходи на средину этого заведения. А вы, господа… — Посмотрел на раненых партизан, теперь занятых перевязками друг друга: — Станете свидетелями, чей стиль лучше.

Оставил меч в гамаке, где до этого спали дети. Китано, обхватив детей за плечи, подвел их к обрубку бревна и усадил. Встал рядом, не спуская глаз с раненых партизан. Американец справился с болью и медленно направился к костру, криво улыбаясь:

— Надеешься на рукопашный бой, Алекс? Так я тоже времени не терял.

Сбросил куртку, оставшись в пятнистой тенниске без рукавов. Мышцы выпирали из-под нее, грозя порвать ткань. Смит, не приближаясь, небрежно швырнул к мечу в гамаке свое снаряжение. Русский тоже сбросил куртку, снял пояс с метательными ножами и отстегнул ножны с армейским штыком. Раненые колумбийцы даже стонать перестали, настолько их поразил вид двух мощных накачанных тел, стоявших по разные стороны костра. Некоторые из них были крупными мужчинами, но рядом с этими двумя громилами могли показаться мальчишками.

Китано, поняв, что опасности нет, подбросил в костер охапку сухих сучьев, неизвестно откуда принесенных и огонь весело запрыгал по хворосту, озаряя теплым светом внутренности сарая. Японец принялся растирать детские руки и ноги. Обратил внимание, что одежда детей грязна и порвана. Волосы засалились и теперь торчали сосульками во все стороны. На грязных лицах сверкали узкие глаза. Губы у обоих распухли и виднелась размазанная засохшая кровь. У Такеши сжалось сердце. Он тихо спросил:

— Вас били?..

— Смит ударил нас по очереди, когда вечером пришел. Вот тот дядя заступился…

Кэй указала рукой на здорового крепкого мужика, сидевшего без рубахи метрах в трех от костра и пытавшегося самостоятельно перетянуть разрубленный бок обрывками. Китано направился к колумбийцу. Тот застыл, с ужасом глядя на мечи в ножнах. Японец присел рядом на корточки и забрал тряпки. Отбросил в сторону. Достал из кармана тюбик с клеем и бинты. Отвинтил колпачок у своей фляжки. Жестом заставил мужчину лечь. Быстро смыл кровь. Куском бинта протер насухо. Смазал медицинским клеем глубокую рану, стягивая пальцами края. Мужик стонал, но не пытался сопротивляться. Остальные раненые наблюдали. Придерживая края раны ладонями, Кит подождал, чтоб подсохло, а затем туго перебинтовал партизана. Только после этого произнес:

— Ты не дал избить моих детей, вот почему я так сделал. Мне дочь сказала. Добрый поступок всегда вознаграждается. Твоя рана скоро затянется, только не разбинтовывай, пока не начнет чесаться. Понял?

Мужчина кивнул. Японец обернулся к костру. Бой уже начался. Захват следовал за захватом, удар за ударом, подсечка за подсечкой. Ни русский, ни американец не желали уступать и кружили вокруг костра, словно коршуны. Две черные изломанные тени метались по гнилым стенам. Китано подошел поближе. Снова присел рядом с детьми. Кэй приподнялась и шепнула отцу в ухо:

— Алекс красивый! На фотографии он не такой.

Отец улыбнулся и погладил ее по голове:

— Смотри не влюбись. Ты еще маленькая. К тому же Алекса невеста дома ждет. У нас тоже скоро мама появится.

Кэй изумленно поглядела на него:

— Правда? И ты решил жениться? Какая она?

— Помнишь фотографию Мануэлы? Это ее сестра. Росита.

Алекс ушел в сторону от захвата и тут же со всей силы въехал Дону по плечу ладонью. Тот пошатнулся и сделал пару не уверенных шагов назад, но тут же пришел в себя. Быком кинулся на русского, сшибая его с ног. Оба покатились к костру, крепко сцепившись в жестоком объятии. Смит видел, что при следующем перекате Кудрявцев ляжет в раскаленные угли спиной и начал снова поворачиваться. Девочка вскрикнула:

— Алекс!

Мужчина услышал. Чуть повернул голову и мгновенно понял, какая опасность его подстерегает. Уперся коленом в землю, не давая Дону перевернуть себя. Сумел вывернуться. Упал в другую сторону, отбросив противника ногами к костру. Смит оттолкнулся руками от земли и миновал угли. Оба мгновенно вскочили. Рядом с американцем валялся автомат. Дон метнулся, чтобы схватить его, но перед носом мелькнула нога. Оружие улетело в темноту. Смит резко развернулся и увидел Кита. Тот презрительно поглядел на него, отходя в сторону и показывая, что вмешиваться в драку не станет, но будет следить, чтобы все было честно.

Кулак Алекса впечатался в скулу Дона, отбрасывая на добрых пару метров. Тот с трудом удержался на ногах. Что-то хрустнуло и во рту появился солоноватый привкус. Американец сплюнул вместе с кровью зуб. Посмотрел на белый осколок и зло улыбнулся русскому:

— Вот и первая кровь. Ты помнишь, что случилось в фильме дальше? Так вот, я тебя измочалю и прибью твою шкуру к воротам этого сарая…

Голос звучал почти ласково, но за этой лаской звучала неприкрытая ненависть. Кудрявцев вздрогнул и спросил:

— Дон, за что ты меня так ненавидишь?

Янки резко шагнул к нему, занося руку:

— Ты слишком часто вмешивался в мои дела. Мешал жить так, как хочу. Ты даже Кита перетянул на свою сторону. Вы отняли у меня деньги, хотя должны были умереть.

Алекс удивился, отскакивая в сторону от прямого удара:

— А с какой стати? Мы на этом свете еще не нажились. Жениться оба собрались. Я же тебе дал схему, написал, как добраться… — Русский провел бросок и перекинул противника через бедро. Сразу развернулся: — Тебе по какой-то причине вздумалось убить меня руками Кита. Почему?

Дон попытался провести ложный прием, но не удалось. Алекс разгадал его хитрость и легко отскочил. Тяжелая бутса пронзила воздух рядом с его плечом. Кудрявцев легко поймал сапог за пятку и слегка дернул. Янки тяжело рухнул спиной на утоптанный пол сарая. Разъяренно вскочил и прорычал, встав в стойку боксера:

— Я считал, что пока служил в «диких гусях», вы уже забрали денежки и поделили между собой! Так и случилось. Вы захватили деньги, а меня выставили в дураках!

Такеши возмутился:

— Ты свихнулся на деньгах! Жадность тебя съела! Ты мог бы поинтересоваться нашими счетами. Впрочем, у Алекса его никогда не существовало…

Смит неожиданно метнулся к гамаку и схватил меч Алекса. Кит опоздал всего на долю секунды и замер. Американец отбросил в сторону ножны с такой силой, что они ударились в стену и та жалобно скрипнула. Лезвие свистнуло, но русский успел отшатнуться, едва не упав спиной в костер. Дон рубанул воздух во второй раз с жутким смехом:

— Все. Тебе конец пришел!

Кудрявцев едва успел перескочить через костер. По спине потек холодный пот. Он отступал, стараясь не запутаться в гамаках. Смит перескочил следом. На лице застыло выражение торжества. Следующим ударом американец перерубил гамак и едва не задел раненого партизана. Тот вскрикнул от страха и откатился в сторону. Его товарищи дружно начали отползать в темноту. Алекс снова увернулся от удара меча, отступая. Дон перерубил еще один гамак. Раздался громкий голос Такеши:

—     Алекс, держи!

Русский скосил глаза, одновременно стараясь не выпустить Смита из поля зрения. К нему летела катана. Он ловко сгреб ее за рукоять на лету и успел отбить следующий удар американца, который мог закончиться только его смертью. Уходить было некуда, со всех сторон, вплотную один к другому, висели гамаки. Партизаны, не мигая, смотрели на поединок. Они старались ничего не упустить, чтобы потом рассказать сеньору Родригесу и товарищам об этом беспримерном бое.

Металл звякнул о металл. Полетели искры. Смит ошеломленно глядел на меч Китано, давя на него сверху вниз мечом русского и стараясь уронить Кудрявцева на колени. Дивиться было чему. Такеши никому даже прикоснуться к катане не разрешал и вот, пожалуйста, меч твердо лежал в ладони у Алекса. Русский, ухватившись за рукоять обоими руками, со всей силы оттолкнул американца. Дон отлетел в сторону и начал беспорядочно размахивать мечом русского, стараясь задеть его. Они несколько раз обошли костер.

Кудрявцев все же выгадал момент и одним ударом вышиб свое оружие из рук противника. Партизаны дружно вздохнули. От силы удара американец покачнулся вперед, силясь удержаться и буквально лег на катану, которую русский не успел убрать в сторону. Дон изумленно смотрел на собственную грудь, проткнутую насквозь. Потом удивленно взглянул в лицо бывшего приятеля уже тускнеющими глазами. Силился что-то сказать, но лишь хрипел. Изо рта хлынула кровь. Клинок торчал из его спины сантиметров на двадцать. Американец схватился руками за лезвие, разрезая ладони. Алекс, с непроницаемым лицом, чуть наклонил меч и Смит сполз с клинка вместе с последним вздохом. Тяжело упал вниз лицом на землю. Пару раз пальцы скребнули пол. Глаза закрылись.

Русский вздохнул, глядя на распростертое у ног холодеющее тело. Посмотрел на катану в собственных руках и протянул ее подошедшему Китано рукояткой вперед:

— Кит, ты ведь свой меч никому и никогда не давал в руки добровольно. Я впервые катану на том мосту через Волгу в руках держал. А сейчас ты мне ее сам бросил.

Узкие глаза моргнули в удивлении:

— Ты настоящий друг! Разве я мог поступить иначе? Вообще-то, по кодексу самурая, с ним должен был драться я. Но сегодня я поступился правилами, отдав первенство тебе. Я давно чуял, что он подлый, а тебя он, выходит, обманывал. Ты дружески относился к нему. Так что ты вдвойне пострадавший. Уходим… — Посмотрел на распростертое тело и тихо произнес: — Ни чужое, ни нажитое добро не спасает от мрака и небытия.

Такеши преспокойно обтер клинок краем гамака и вновь забил в ножны на боку. Алекс вновь разместил вооружение на себе. Накинул куртку и спросил раненых:

— Вам солдат прислать, чтоб они помощь оказали?

Партизаны решительно отказались:

— Мы от них вперед пулю получим. Сеньоры, пожалуйста, не выдавайте нас.

Коммандос согласно кивнули и колумбийцы успокоились. Они поверили, что эти двое не предадут. Русский и японец выскользнули с детьми в темноту. Остановились, прислушиваясь. Оба поглядели на детей. Мальчик и девочка были в легоньких кроссовках, оба с голыми ногами, если не считать грязных гольф и носков. К тому же они едва стояли на ногах. Конечности, из-за многодневной неподвижности, опухли. Их требовалось нести на руках. Алекс хотел подхватить на руки Кэй, но Кит остановил и заговорил на испанском, который его дети не знали:

— Возьми Хирано. Ты очень понравился Кэй, а она в таком возрасте…

Кудрявцев улыбнулся:

— Понял тебя, приятель! Интересно получается, в сорок лет понравиться ребенку!

Подхватил мальчика на руки, сказав ему по-английски:

— А ты настоящий мужчина! Не ожидал. 

Увидел довольную улыбку Хирано. Не смотря на темноту заметил грустный взгляд девочки, сидевшей на спине отца. Понял, что опасения Такеши оказались не напрасны и улыбнулся про себя. Добравшись до первого дома, стали двигаться в два раза осторожнее. На путь, который они преодолели вдвоем за пять минут, пришлось потратить пятнадцать. Дважды пришлось пропускать патрули, замирая в тени.

Осторожно вошли в дом Пересов. Алекс поставил мальчика на пол. Направился к окну и плотно завесил его собственной курткой. Пошарив рукой по столу, зажег лампу. От света проснулась сеньора Мария. Села на сундуке, торопливо накидывая на поседевшие волосы шаль. Увидев грязных, оборванных детишек с опухшими от веревок руками и ногами, бросилась к ним. Запричитала, прижимая к себе обоих:

— Господи, да сколько же вам перенести пришлось? Да пусть руки и ноги отсохнут у тех извергов, что детей в плену держали! Идите сюда, маленькие, я вас покормлю, вы ведь голодные. Такеши, переведи. Вот горе-то! Я их не понимаю, а они меня!

Женщина подвела маленьких японцев к столу. Кит спросил детей:

— Есть хотите? Сеньора Мария приготовит вам еду.

Сын и дочь воскликнули:

— Хотим! Нам вечером дали по куску лепешки и все. А где Росита?

Женщина поняла по имени, о ком идет речь. Усадив детей на стулья, подошла к спавшей дочери и потрясла ее за плечо:

— Росита, проснись!

Девушка мгновенно пробудилась. Она спала в юбке и кофточке. Сразу встала, глядя на детей. За ней проснулись братья и Фернанда. Кэй и Хирано разглядывали их, постоянно возвращаясь взглядом к Росите. Увидели, как по ее щекам покатились слезы и замерли. Она протянула к ним руки и маленькие японцы вскочили. Дружно прижались к ней, обхватив руками за талию. Девушка гладила их плечики, всклокоченные грязные волосы и плакала. Китано вдруг обнял всех троих:

— Ну вот, теперь у нас полная семья…

Сеньора Мария достала кукурузные лепешки, оставшееся от ужина жареное мясо с овощами, бананы и соус. Налила по кружке кофе. Росита подвела детей к столу. Те внимательно разглядывали непривычную еду, а потом дружно накинулись на нее, жадно уничтожая пищу. Минут через пять дети насытились. Откинувшись на спинки стульев, с удовольствием пили кофе. Алекс заметил, что глаза обоих слипаются. Кэй и Хирано частенько «клевали» носом, с трудом удерживая кружки с напитком. Если бы не Росита, сидевшая рядом и успевавшая подхватить посуду, они бы давно облились. Дети тут же вздрагивали и смущенно улыбались девушке.

Кудрявцев, пока они ели, втащил в комнату сумки, до этого момента лежавшие в кладовке. Росита вытащила из шкафа набитый рюкзак. Все сложили у двери. Такеши подошел к детям и попросил:

— Я знаю, что вы устали, но нам необходимо спешить. Соберитесь с силами. Отдохнете потом, когда все будет позади.

Кэй потерла руками глаза и кивнула:

— Мы выдержим, папочка!

Хирано лишь кивнул. Мужчины попросили сеньору Марию:

— Росита, дети, вы пока прощайтесь, а мы разведаем обстановку. Ждите нас…

К их удивлению у самолета вообще никого не оказалось, хотя оба приготовились снимать часового. Ближайший пост обнаружили метрах в ста и то с другой стороны здания. Солдат было двое, они о чем-то болтали. Временами выглядывали из-за угла. За двадцать минут наблюдения выглянули только раз. Друзья переглянулись. Кит предложил:

— Давай отвлечем, чтоб улететь без проблем? Я поставлю пару гранат с другой стороны городка. Имеется рулончик капроновой нитки…

Кудрявцев «ухватил» идею:

— Давай, Кит. А я пока всех в самолет забью…

Такеши на минутку забежал к Пересам, чтобы попрощаться. Расцеловался со всеми по очереди, пообещав через год появиться вместе с женой и детьми в Вильявисенсьо. Алекс тоже попрощался с семейством Перес, тихо сказав матери Мануэлы:

— Я очень любил вашу дочь, а понял это только после ее смерти. Если вас это не оскорбит, сообщаю, я собираюсь жениться снова. Она русская, но кто бы у меня не родился, он будет носить имя Мануэла или Мануэль.

Мария Перес прижала его голову к плечу и целуя в седой висок, прошептала в ухо сквозь слезы:

— Благослови тебя Бог, сынок! Будь счастлив. Не забывай нас и если появишься в Колумбии снова, приезжай к нам с новой женой и детьми. Я всегда буду ждать. На фотографиях лицо моей дочери полно счастья, которое ты ей подарил. Приезжай!

Друзья выскользнули из хижины и разошлись в разные стороны, скользя тенями между домов. Оставив девушку с детьми в глухой тени хижины, русский осторожно прокрался к самолету. Сумел влезть на крыло и тихонечко отрыл пластиковый купол. Бесшумно спрыгнув на землю, перенес вначале вещи, забив их в ноги. Потом увел Роситу. Прошептал в ухо:

— Ляг на сиденье и не выглядывай, чтобы не произошло. Я позову…

Все обошлось. Он на руках, по очереди, перенес детей к самолету. Кэй была откровенно счастлива. Он видел это по ее улыбке и тому, как подрагивала детская рука на его шее. Попросил детей присесть в тени колеса. Оба сжались комочками, чувствуя детскими сердцами опасность, которая грозила. Подняв лицо вверх, Алекс позвал еле слышно:

— Росита, прими детей.

Девушка услышала и свесилась из кабины. Сначала забрала из его рук Хирано и усадила на переднее место рядом с пилотом. Так они договорились заранее. Потом наклонилась за Кэй. И тут едва не случилось непоправимое. С ноги девочки соскользнула разбитая кроссовка и с легким скрипом покатилась по гладкой поверхности вниз. Она неминуемо должна была стукнуться о пустое крыло. Руки Алекса были заняты и ему ничего не оставалось делать, как поймать грязную обувь зубами. Росита втащила и усадила Кэй рядом с собой. Кудрявцев выплюнул грязный кроссовок и забросил в самолет. Забрался сам в кабину, плотно прижав мальчика к стенке. Пригнувшись, проверил приборы и застыл в ожидании, стараясь не «маячить» на фоне неба.

Из-за стены показалась пригнувшаяся фигура и тут же вдали грохнули один за другим два взрыва. Алекс заметил, как часовые заметались. Посмотрели на самолет. Не заметив ничего подозрительного, рванули в сторону, где произошли взрывы. Со всех сторон начали раздаваться команды и крики, зажигались огни. Кит бросился к самолету, у которого мгновенно загудели двигатели. Они были почти не слышны из-за криков и шума на городских улочках. Едва японец влез к Росите и дочери, Алекс захлопнул колпак и начал разворот. Через пару минут они находились в воздухе, стремительно удаляясь от Пуэрто-Макако. Они были высоко в небе, когда вернувшиеся часовые открыли запоздалый огонь по «сэссне», впрочем не причинивший вреда…

3-23 июля 2003 года